– То есть наша договорённость остаётся в силе?
– Между нами ничего не изменилось, – подтвердил Мерлин. – Сегодня вам предстоят великие дела. Пойдите пока пообедайте, в здании есть кафе. Из здания лучше не выходите, здесь вы в относительной безопасности.
– От полиции?
– От убийцы, юноша! Вы же не интересовались программой защиты свидетелей, чтобы скрыться от полиции?
– Нет, конечно!
– Жду вас обратно через час.
Дождавшись, пока визитёр и охранник покинут кабинет, Мерлин снял телефонную трубку.
– Бетти, срочно соедините меня с генералом Смитом.
Много времени у секретарши это не заняло.
– Мерлин, разбойник, кого ты ещё хочешь убить? – Смит пребывал в превосходном настроении. – Чингисхана? Или императора Нерона?
– Энди, мне не нравятся твои шуточки. Не мог бы ты какое-то время без них обойтись? Я имею в виду, во время нашего разговора.
– Мерлин, это ты мне позвонил. Тебе от меня что-то нужно, а не наоборот. Так что если что не нравится, просто повесь трубку.
– Я звоню по делу.
– Так переходи к делу. Что тебе от меня нужно?
– В одном месте лежит некий документ. Для Британии было бы лучше, чтобы этот документ был немедленно уничтожен.
– Уничтожению подлежит сам документ или информация, в нём содержащаяся?
– Сам документ. Информация – никакой не секрет.
– Продолжай, Мерлин.
– Добраться к этому документу проще всего через одного штатского. Ему это легко. Остальным за разумное время практически невозможно.
– Чего же ты хочешь от меня?
– Твой человек поможет штатскому туда добраться. Затем убедится, что документ действительно уничтожен. После этого штатский должен умереть естественной смертью. Он жадный и болтливый. Мне не нужно ни того, чтобы он этим документом потом кого-нибудь шантажировал, ни того, чтобы болтал об этой операции.
– Мне запрещено проводить акции на территории королевства.
– Акцию проводит не твоя контора. Так что не переживай.
– У тебя в подчинении полно громил. Почему ты запрашиваешь боевика из другого ведомства?
– Потому, что мои люди не умеют грамотно инсценировать естественную смерть. И ещё я не уверен в их умении хранить тайну.
– Обращайся к нашему общему начальству. По их приказу я направлю в твоё распоряжение своего термокинетика. Без санкции начальства – нет.
– Энди, пойми! Нет времени на согласования! Ты сможешь доложить потом! Сейчас нужно действовать!
– У меня есть подозрение, что мой человек для обеспечения секретности тоже будет убит. Меня это не устраивает даже как вероятность. И тебе нечем меня убедить, что этого не случится.
– Я полностью доверяю умению твоих людей хранить тайны!
– Мерлин, это слова. А слова ничего не стоят.
– Хочешь сказать, что именно мои слова ничего не стоят?
– Я что хотел сказать, то и сказал. Без санкции контрольного комитета мои люди на британской территории никого убивать не будут.
– Хорошо, Энди. Тогда я отдаю приказ о тщательном расследовании вопиющего случая избиения хулиганами работника русского посольства!
– Угрожаешь, значит.
– У меня нет выбора.
– Ладно, не будем беспокоить контрольный комитет. Слушай тогда мои условия.
– Да любые разумные условия будут приняты! Я не собирался ликвидировать твоего сотрудника!
– Мои люди редко работают в одиночку. Так что я направляю к тебе двоих.
– Так даже лучше.
– И ещё, Мерлин, если хоть один из них умрёт во время твоей операции, неважно от чего, хоть от застарелого сифилиса, у тебя возникнут серьёзные неприятности. Ты понимаешь, о какого рода неприятностях речь?
– Энди, у меня выбора нет. Я согласен на всё!
– Хорошо. Тогда мои люди будут в твоём кабинете через полтора часа.
– Быстрее нельзя?
– Нет. Ты там проследи ради своего же здоровья, чтобы они не попали под машину и всё такое прочее.
Профессор оторвался от увлекательного чтения, снял очки и взглянул на часы. Чувство времени его никогда не подводило, не подвело и сейчас. До назначенного срока оставалось меньше двух минут. Профессор поднялся со стула и направился к двери. Ровно в назначенный час визитёр нажал кнопку дверного звонка, и профессор впустил его, точнее её, в своё жилище.
– Вы удивительно вовремя, – одобрительно приветствовал он вошедшую.
– Вы же сказали, что ждёте меня в интервале плюс-минус две минуты, в остальное время дверь мне никто не откроет, – улыбнулась она.
– Очень хорошо. Я ценю своё время, возможно, мне его совсем немного осталось, потому сразу перейдём к делу. Я внимательно изучил документ, который вы мне прислали. Он подписан некоей леди Джоан. Это вы?
– Да, профессор.
– Вас интересует моё экспертное мнение, имеют ли приведенные вами совпадения некоторую мистическую компоненту. Вы сами составляли этот отчёт?
– Да, профессор. С помощью ещё нескольких людей. Но инициатива целиком принадлежала мне.
– Могу я полюбопытствовать, почему вы с этим вопросом обратились именно ко мне, а не к кому-нибудь из видных деятелей в сфере мистики? Они вас за такую подборку фактов носили бы на руках.
– Я пока что предпочитаю по нашей грешной земле ходить сама. Мне не требуется восхищения адептов мистики. Единственное, что меня интересует, это то, что вы уже изложили, – мистика здесь присутствует или нет. Полагаю, вы сможете ответить на этот вопрос гораздо объективнее тех, кто мистикой бредит.
– Редкое здравомыслие для аристократки вашего возраста.
– Если вы не догадались, я работаю в полиции.
– Крайне удивлён. Ваше платье стоит примерно столько, сколько составляет фонд зарплаты Скотланд-Ярда.
– Тем не менее я действительно там работаю, хотя и не утверждаю, что именно там получаю основной финансовый доход. Так вот, в полицейском понимании экспертиза должна давать сведения о том, что происходило на самом деле, а не то, чего хочет заказчик экспертизы.
– Немного невнятно сформулировано, но я вас понял. Вы хотите знать, как обстоят дела в реальности, а не жаждете получить подтверждение своим предположениям.
– Совершенно верно, профессор. Именно поэтому я обратилась к вам. К человеку, которого называют убийцей мистики, и от упоминания имени которого у мистиков начинается нечто, напоминающее пляску святого Витта.
– Если не секрет, зачем вам это знание?
– Видите ли, профессор, я с детства увлечена мистикой. Разнообразные непонятные совпадения приводили меня в восторг.
– Леди Джоан, непонятные вам – ещё не означает мистические.
– Да, конечно. Но тем не менее мне это нравилось. И вот недавно… Впрочем, не стану пересказывать, это изложено в документе, который вы уже читали, а вы высоко цените своё время.
– Хочу ещё отметить, что для женщины вы очень компактно излагаете свои мысли. Позвольте выразить вам своё искреннее восхищение. Теперь несколько слов обо мне. Я отставной кембриджский профессор математики. Специализировался на математической логике. А моим хобби была история. Вам известно, что в двадцатом веке практически вся наука, включая психологию, экономику, филологию и медицину, поставлена на прочную математическую основу?
– Мне это не было известно, но я верю вам на слово.
– Я употребил слово «практически», потому что есть крайне малочисленные исключения. Одно из них – история. Полагаю, вы не станете оспаривать утверждение, что история считается наукой?
– Профессор, я не намерена вообще ничего оспаривать.
– И вот имеем ненормальную ситуацию – наука, не имеющая вообще никакого математического аппарата. Условно предмет исторической науки можно разбить на две части. Это исторические факты и связывающие их исторические закономерности.
– Мне почему-то кажется, что вы не так высоко цените своё время, как недавно говорили.
– Я уже подхожу к сути вопроса.
– Очень на это надеюсь.
– Так вот, для того чтобы проследить некую историческую закономерность, нужно сперва отобрать относящиеся к делу исторические факты и определить в них значимые признаки.
– Профессор, если хотите, чтобы я вас понимала, проиллюстрируйте свои утверждения примерами.
– Извольте, леди Джоан. На страны, обладающие ядерным оружием, ни разу за всю историю никто не нападал. Это закономерность?
– Так тут же всё очевидно! Если кто-нибудь посмеет…
– Вот именно, всё очевидно! А вот другая закономерность. Все мировые войны длились чётное количество лет. Что из этого следует?
– Не знаю, профессор.
– Так я вам скажу. Из этого не следует ничего. Потому что чётность не является значимым признаком.
– Я раньше думала, что история – это список дат.
– Очень распространённое заблуждение! Так вот, подытожим. Поскольку математический аппарат в истории отсутствует, отбор фактов, которые объединяют закономерности, производится практически произвольно. То, что в закономерность укладывается, принимается на ура, а что нет – ищется объяснение, почему эти факты рассматриваться не должны. Теперь перейдём непосредственно к предоставленному вами списку совпадений.
– Жду с нетерпением, профессор.
– Приведенные вами факты – тоже часть истории. И вы изыскали две закономерности, их объединяющие. Первая – это связь между жертвой и убийцей. Разумеется, связь нематериалистическая. Например, женщина по имени Леони убивает льва. Звучит впечатляюще. Второй случай – оборотень Джозеф, как вы уверены, убивает оборотня Хильду. Это уже неубедительно. Рассмотрим остальные случаи. Или хотя бы один. Лев убивает профессора Джастина Хэмптона. Что тут совпадает?
– Лев – людоед, и профессор тоже людоед.
– Надо же, я этого не заметил. Хорошо, продолжаем эту цепочку. Этот самый Хэмптон убивает Стивена. Что их связывает?
– Не знаю. Может, оборотень убивает сына оборотня?
– Это материалистическая связь. Наследники убивают друг друга. Не годится.
– Затрудняюсь сказать.
– Итак, мы имеем восемь убийств. В двух из них имеется символическая связь между убийцей и жертвой. Заметьте, вы берёте любую символическую связь, а не конкретную. И даже при этом в трёх четвертях случаев вы такой связи найти не можете.