Проснувшись, майор Рогов положил на стол пачку «Беломорканала», заправил ручку фиолетовыми чернилами, закурил и взялся за дело. Писалось ему на удивление легко, события прошедшего дня сами представали перед глазами, выглядели свежими, обрастали существенными деталями. Теперь, по прошествии нескольких часов, эта история выглядела как-то по-другому. Порельефнее, что ли. Так что с отчетом он справился быстрее, чем предполагал.
Александр Федорович перечитал то, что написал, кое-что подправил, сложил листки в папку и вышел на улицу, где его уже поджидала служебная машина. Еще через полчаса он был в управлении.
Рогов поднялся в приемную начальника уголовного розыска и спросил у лейтенанта, исполнявшего роль секретаря:
– Товарищ Овчинников у себя?
– Да. Он ждал вас, но сейчас занят. К нему неожиданно товарищи из наркомата подошли, старший майор приказал не беспокоить. Давайте ваш отчет. Я передам его, а потом свяжусь с вами.
– Хорошо, я буду у себя, – сказал майор Рогов и протянул лейтенанту папку с отчетом.
После этого майор Рогов прошел в свой небольшой кабинет, весьма уютный, со старым дореволюционным креслом и дубовым столом с резными ножками в виде лап диковинного зверя. Для душевного тепла на стену были повешены семейные фотографии.
В душу его вползала тревога. Секретарь сказал о внезапном появлении в кабинете старшего майора Овчинникова «товарищей из наркомата». Майор знал, что просто так они не приходят. Их появление почти всегда влечет за собой самые трагические последствия.
А ведь совсем недавно Овчинников пользовался расположением самого наркома. Лично ему было поручено заняться расследованием убийства учительницы Марии Прониной, делегата Восьмого чрезвычайного съезда Советов, произошедшего в Куйбышевской области. Виктор Петрович собрал группу самых опытных сыскарей, выехал на место преступления, за три дня вышел на след убийц, оказавшихся местными рецидивистами, и арестовал их.
За расследование этого громкого преступления Овчинников был награжден орденом Красной Звезды и удостоился приема в Кремле у самого товарища Сталина. Следовательно, за последние недели в его личном деле выискались какие-то моменты, которыми невозможно было пренебречь. Они перечеркивали все прежние немалые заслуги этого человека.
Тут задребезжал телефон. Звонок вырвал Рогова из состояния задумчивости.
– Старший майор Овчинников просит вас подойти к нему, – услышал майор голос секретаря.
– Иду, – ответил Александр Федорович и положил трубку.
Он быстрым шагом прошел через длинный коридор и спустился на этаж, где размещался кабинет начальника уголовного розыска.
– Проходите, – произнес секретарь.
Майор негромко постучал в дверь, чтобы обозначить свое присутствие, открыл ее и спросил:
– Разрешите?
Старший майор Овчинников стоял у окна в глубокой задумчивости, курил папиросу и пускал тонкую струйку дыма в открытую форточку.
Услышав звук распахнувшейся двери, он повернулся, сделал несколько шагов навстречу визитеру, крепко пожал ему руку и сказал:
– Проходи, Александр. – Губы старшего майора тронула печальная улыбка.
В ответ Рогова резанула жалость.
«Поделился бы ты, рассказал, в чем там дело. Мы ведь не чужие. Может быть, я тебе совет какой-нибудь дельный дал бы», – подумал он.
– Прибыл по вашему приказанию. В отчете я подробно изложил все детали ареста банды Шамана. Операция проведена успешно.
– Но колье-то пропало! – заявил Овчинников.
– Пропало, – невесело согласился Рогов, избегая взгляда старшего майора.
Он чувствовал себя так, как если бы лично был причастен к пропаже этой фальшивой драгоценности.
– Не могло же оно куда-то закатиться, так ведь? – осведомился Овчинников.
Он рубил сплеча, резал прямо по живому, вполне осознавая всю тяжесть вопроса, не смотрел на Рогова, а просто вжимал его в пол своим взглядом.
– Не могло, – понуро признал майор. – Я пытался выяснить, где оно, опросил оперативников, но никто ничего не видел.
– Когда именно пропало колье?
– Скорее всего, когда мы находились в комнате с арестованными. Кто-то прошел в пустую комнату, где на столе были разложены украшения, и забрал колье. Для этого ему понадобилось никак не более двух минут.
– Грубо говоря, кто-то просто шагнул в комнату, сунул колье в карман и тотчас вышел. Никто из твоих оперативников даже не видел, как все это происходило.
– Именно так.
– Кто знал, что драгоценности не настоящие?
– Только артист Никанор Окулов. Вы предлагаете провести служебное расследование? Возможно, мне удастся добиться результатов. Круг подозреваемых примерно очерчен. Осталось только…
– Не нужно никакого внутреннего расследования, – прервал монолог Рогова старший майор Овчинников. – Мне сейчас не до этого. Колье не настоящее, значит, оно не представляет собой особой ценности. Заплатим, столько затребуют театральные бухгалтеры, и забудем об этом!
– Есть забыть! – бодро отозвался Александр Рогов, хотя облегчения и не почувствовал.
– Мы сделаем даже наоборот. Всему оперативному составу, принимавшему участие в этой операции, объявим благодарность с занесением в личное дело. В главке уже распорядились выдать сотрудникам солидные премии. Как-то несолидно будет выискивать при этом воришку. Этот случай может лечь темным пятном на все управление.
– Понятно.
– А сам-то ты кого-нибудь подозреваешь?
– Да. Это один из наших сотрудников. Однако я не готов назвать его фамилию прямо здесь и сейчас.
– Понимаю, если не уверен, то и не нужно. Это только подозрения, – сказал Овчинников. – Но человека, которого ты считаешь виновным в воровстве, из органов уволь! Найди какую-нибудь подходящую причину, а в нашем деле их наберется немало. Тебе все понятно?
– Так точно, товарищ старший майор! – тут же отозвался Рогов.
– Если у тебя все, то можешь идти. У меня сейчас дел невпроворот, – хмуро обронил начальник уголовного розыска.
Рогов немедленно покинул кабинет.
Тут обязательно надо сказать о том, что старший майор Виктор Петрович Овчинников стал жертвой репрессий. Он был расстрелян 20 августа 1938 года.
Часть третья Брат и сестра
Глава 15 Таких совпадений не бывает
Июль 1944 года
– А как Шаман вел себя во время следствия? – спросил Бережной.
– Он держался очень дерзко, вызывающе, как и положено по его масти. Говорил, что к ограблениям никакого отношения не имеет, его подставили менты. Все точно так же, как и обычно. Стали мы пробивать его по другим делам, отыскали еще с десяток ограблений, схожих по почерку. По ним отыскались свидетели, которые его узнали. А тут еще и убийства. Так что крови на его руках было много. Ну что еще тебе сказать?.. Он попытался бежать во время прогулки, перелез через стену и выпрыгнул на улицу, а тут, на его беду, милицейский патруль. Прямо к нему в руки Шаман и угодил.
– И что было потом? – спросил Бережной.
– Расстреляли, конечно же, всех троих. На них столько было всего, что и на десять человек вполне хватит! Этих негодяев даже в тюрьме не имело смысла держать, просто хлеб зря переводить.
– А когда именно расстреляли?
– Точно тебе не скажу. Но, кажется, через неделю после вынесения приговора. Так что история эта невеселая. А после этого дела у меня самого тоже как-то все поломалось. Вскоре Овчинникова арестовали по каким-то старым делам, а затем приговорили к высшей мере. Зачистили весь его ближний круг. Дали разные сроки: кому три года, кому пять. Так что я очень легко отделался. Меня всего лишь отправили на пенсию, даже подполковника перед этим присвоили. Жалею ли я? Сначала горевал, честно скажу. Думал, что жизнь закончилась, остановилась. Как мне дальше обходиться без уголовного розыска? А потом ничего, вроде привык. Сейчас даже нахожу в этом какое-то преимущество. Устроился в парк. Кому-то ведь и детишек на колесе обозрения катать нужно.
– Да, все так и есть, – согласился Бережной, сделав вид, что не рассмотрел на лице бывшего начальника отдела смертельную тоску, от которой буквально сводило скулы.
– Говоришь, что адвокат убит? А как его фамилия? Я многих таких людей знаю. Некоторые из них в адвокатуру пошли после оперативной работы в уголовном розыске.
– Это Серебряков Глеб Сергеевич.
– Что?! – прохрипел Рогов.
На его широком выпуклом лбу выступили крупные капли пота, на щеках расцвел нервный румянец.
– Так ведь он же в моем отделе был. Серебряков как раз и есть тот самый оперативник, которого я заподозрил в краже колье. А оно вон как получилось. В адвокаты, значит, пошел. Не ожидал я этого. Стало быть, убили его. Конечно, я не злорадствую, человека жаль, но рыльце у него было в пушку. Не без причины его порешили. По каким-то старым делам. Криминальные связи Серебрякова проверить нужно.
– А вы не знаете, с кем Шаман сидел в заключении? – осведомился Бережной.
– Шаман ведь как особо опасный преступник проходил. Таких персонажей, как он, в одиночках держат. Не ровен час, пришибут кого, а с них уже не спросишь, у этих скотов и так вышка! Однако в тридцать восьмом все еще брали всех без разбору. Камеры были переполнены, поэтому его и подсадили к молодому рецидивисту. Надо сказать, что они друг друга стоили. Того тоже подозревали в убийствах. Сидели они вместе недолго, но, насколько мне известно, успели закорешиться.
– А как звали того уголовника?
– Погоняло у него было Коваль. А звали его Игнат Коваленков.
– Коваленков? – невольно подивился Ефим Бережной.
– А что, вы его знаете?
– Его не знаю, но вот свидетелем по убийству адвоката Серебрякова и его жены проходит домработница с такой фамилией.
– Ах, вот оно что. Весьма интересно. Таких случайных совпадений не бывает.
– А у него была сестра, вы не помните?
– Да, была у него сестричка, – подтвердил Рогов. – Младшая. Домработницей у Серебряковых случайно не Дарья Коваленкова служила?