Возле кабинета Ерожин встретил Вязова. Тот ждал начальство, нервно расхаживая по коридору.
– Заходи, капитан. Хорошие новости принес?
– Не очень.
– Начинать день с «не очень» хреново. Садись, выкладывай.
Вязов присел на стул и достал из кармана блокнот.
– В Баковке виллу обслуживали двое, муж и жена Погореловы, В Переделкино известная вам Тоня Сучко. В Лесном городке Григорий Агафонович Брагин. Фамилия одноглазому сторожу вполне подходит. Гриша не дурак выпить. В Апрелевке служит пожилая вдова Тищенко Антонина Макаровна. Во Внуково прислуживает здоровый мужик Константин Веденяпин. Хозяина все они называют одного – Валентина Аркадьевича. Фамилии его они не знают, но по фотографии они опознали доктора Крапивникова. Он привозил на виллы постояльцев, он же расплачивался с прислугой. Вот список жильцов за последний месяц. Они указаны по имени и отчеству, фамилий постояльцев работники также не знают. – Вязов протянул подполковнику список и замолчал. Другой информации у него не было.
– Молодец, Дима, – похвалил Ерожин. – Подключайся в помощь Маслову. Я сегодня навещу дом Сенаторши. Попробуем разгадать ее трюки. Девчонка ушлая и, судя по ее телефонному разговору с любовником, хочет сделать ноги за океан.
Отослав капитана, Ерожин встал и прошелся по кабинету. Вчера он допросил Маргулину. Поначалу у подполковника возникли сомнения: а не причастна ли медсестра к афере своего погибшего мужа? На его столе уже лежал ордер на ее арест, но задерживать молодую женщину Петр Григорьевич воздержался. Маргулина ничего не знала о делах супруга, хоть и работала рядом. Ее ответы выглядели вполне искренними. Женщина не обладала слишком развитым интеллектом, и Крапивников свои делишки ей не доверял. Единственная полезная информация, которую выжал Ерожин, это сообщение Маргулиной о доходах мужа. Она сама удивлялась, откуда у Крапивникова завелись большие деньги. С автолюбителей он взяток не брал, те рассчитывались в кассе, и ведала оплатой сама медсестра. Ерожин взял с вдовы подписку о невыезде и отпустил.
Подполковник вернулся за стол, вынул из ящика список, прихваченный в поликлинике, и стал выискивать в нем инициалы, схожие с отчетом Вязова. Адреса пациентов рентгенолога подполковник уже имел. Журналиста-мусорщика звали Игорь Михайлович Вярцев. Жил философ в центре, и Ерожин решил начать с него. Рассказ Вярцева о его предстоящем путешествии в рай подполковнику запомнился. Сыщик предположил, что Игорь Михайлович способен наблюдать и делать выводы. А именно это требовалось сейчас Ерожину больше всего.
Новый кирпичный дом в переулках за Страстным бульваром выглядел очень солидно. Высокая чугунная ограда не позволяла посторонним приблизиться к подъезду. Переговорное устройство крепилось к стали ворот. Петр Григорьевич оставил машину напротив, подошел к воротам и нажал на кнопку селектора.
– Вас слушают, – сообщил глухой голос, звучавший словно из глубокой ямы.
– С кем я говорю? – поинтересовался Ерожин.
– С дежурным охраны, – донеслось из микрофона.
– Я подполковник Ерожин, из Управления внутренних дел. Откройте.
– Покажите в объектив удостоверение.
Ерожин покрутил головой и, обнаружив видеокамеру, раскрыл перед ее глазком свою книжечку.
– Входите.
Ворота медленно и бесшумно поползли внутрь, открывая глазам лужайку с декоративными кустами. Травку забелил снежок, но под ним угадывался идеально подстриженный газон. Ерожин шагнул в образовавшийся проход и по гранитным плитам, мимо столбов со светильниками, имитирующими старинные газовые фонари, направился к крыльцу.
– Ни хрена себе домик! – усмехнулся он. – Я и не знал, что в центре старой Москвы, такое понастроили…!
В холле у него еще раз проверили документы, но теперь в удостоверение заглядывал не объектив камеры, а глаз живого стража подъезда.
– Сейчас я вас свяжу с Игорем Михайловичем, – предупредил охранник в камуфляжном костюме и, набрав номер по мобильному, сообщил, что Вярцева желает видеть подполковник с Петровки, после чего Ерожин взял трубку.
– Здравствуйте, Игорь Михайлович, мы с вами не так давно говорили по телефону, только не знали имен друг друга. Теперь мне необходимо переговорить с вами лично.
– Поднимайтесь, хотя не представляю, чем смогу помочь подполковнику милиции.
Петр Григорьевич вступил в мерцающий серебром лифт. Металлическая кабина напоминала атрибут космодрома. Он нажал на седьмую кнопку и плавно поплыл ввысь. Лестничная площадка поразила размерами и пальмой. Тропическое растение распустило веер ветвей под самым потолком. Отделанная орехом дверь раскрылась, и навстречу гостю не спеша выплыл высокий, атлетического сложения мужчина в белом махровом халате.
– Пока вы поднимались, голубчик, я припоминал ваш голос. И знаете, вспомнил.
– Я не сомневался, – улыбнулся Ерожин, оглядывая интерьер. – Теперь я знаю, как выглядит рай.
– Ну-ну, – скептически изрек хозяин, пропуская названого гостя в прихожую.
Подполковник снял куртку и проследовал в глубь апартаментов. Шиком квартира милиционера не удивила. В подобных домах ему бывать доводилось, и он сумел составить представление о вкусах новой буржуазии. Их жилища мало разнились между собой. Полированная, под старину, мебель, золоченая, под старину, бронза, огромный японский телевизор и компьютер в кабинете. Подобный набор он пронаблюдал и здесь, пока его вели в бар.
– Коньяк, бренди, водка, чай? – предложил хозяин, указывая на глубокое кресло, обтянутое пятнистым мехом.
– Для водки рано, для коньяка поздно. Давайте сначала побеседуем, – отказался подполковник.
– Как прикажете, голубчик, – безразлично согласился Игорь Михайлович, усаживаясь напротив. – Простите, что в халате, но вы так неожиданно. Я весь внимание.
– Должен сознаться, что не случайно набрал номер телефона виллы в поселке Внукова, – осторожно начал Ерожин.
– Увидев вас, я догадался, – тем же безразличным тоном сообщил Вярцев.
– Дело в том, что, когда мы с вами беседовали, вы думали, что умираете, а я подозревал, что вы совершенно здоровы. Поэтому очень признателен за вашу откровенность.
– В чем она выражалась?
Ерожин отметил, что хозяин побледнел и в глазах у него появилось замешательство:
– Вы сразу признались, что собрались на тот свет.
– Допустим. Но с чего вы взяли, что я совершенно здоров?
– Тогда я подозревал, а сейчас знаю точно. Вы умный человек, а попались почти на голый крючок. Вот ваша флюорография с заключением рентгенолога той самой поликлиники. У вас нет болезни, вы жертва аферы врача. – И Ерожин протянул хозяину конверт со снимками и выпиской.
– Зачем он это сделал? Его же могут убить? – удивился Вярцев.
– Его уже убили. Крапивников мертв.
– Вот оно что. Теперь понятно, чем вызван ваш визит. Его укокошил один из «умирающих», и вы подозреваете меня.
– Такую версию я имею в виду. Но вас не подозреваю.
– Очень великодушно, голубчик, с вашей стороны.
– Дело вовсе не в великодушии. Вы до моего прихода не знали, что оказались жертвой аферы, и не могли желать мести.
– Логично.
– Скажите честно, вы съехали с виллы, потому что вам предложили лечение. Я прав? Вам предложили знахаря?
– Да, это так.
– Вы должны мне помочь. Знахарь – участник аферы. С его помощью я могу поймать всех, кто решил вас облапошить.
– Я ничего никому не должен. За собственную глупость я расплатился сполна.
– Но зачем вам покрывать этих мерзавцев?
– Поздно, подполковник. Я уже встретился с этим человеком, заплатил ему деньги и получил лекарство. Теперь я понимаю, что это за снадобье…
– Но вы увидите лекаря еще.
– Нет. Он предупредил, что встречается с пациентом только раз.
– Вам это не показалось странным?
– Не показалось. Целитель хороший психолог. Он объяснил свой метод.
– Любопытно.
– Если лекарство подействует, нужды в повторном визите нет. Если не подействует, а он обещал только пятьдесят на пятьдесят, то встречаться тем более не стоит. Мол, боится, что в случае неудачи пациент его убьет.
– Сколько, если не секрет, вы отдали за снадобье?
– Десять тысяч долларов. И оплатил целителю такси, – грустно признался Вярцев.
– Занятный штрих. Во что же вам обошелся транспорт народного лекаря?
– В пятьсот рублей. И он потребовал расписку.
– Расписку на что?
– На десять тысяч долларов. Я написал ему от руки, что снадобье за эти деньги получил.
– Очень любопытно… А пятьсот рублей вы в расписке не указали?
– Нет, он просил расписаться только за доллары.
– Вы писали расписку своей ручкой?
– Нет, он мне дал свою.
– Не помните, как она выглядела?
Вярцев задумался:
– Белая, с золотым наконечником.
– Надпись на ручке не разглядели?
– Там были какие-то буквы, но мне было не до их чтения.
– Вы бы эту ручку узнали?
– Возможно, да, возможно, нет.
– Когда вы встречались со знахарем?
– Вчера в тринадцать ноль-ноль.
– Где?
– В гостинице «Турист». Третий этаж, триста тринадцатый номер.
– Символично.
– Я тоже так подумал.
– Как он выглядел?
– Никак. Не большой и не маленький. Лицом немного на лиса смахивает. Ни усов, ни бороды. Одет во что-то дешевенькое, а часы «Роллекс» и в булавке на галстуке бриллиантик карата в два.
– Не фальшивый?
– Могу вас уверить, голубчик, что нет. В камешках немного разбираюсь.
– Лысый? Седой? Брюнет? Блондин?
– Волосы нормальные, скорей густые. Седины не заметил, а цвета не запомнил. Но не блондин.
– В разговоре характерных особенностей не услышали? Особые словечки, сорные добавки, ругательства?
– Нормальная русская речь. Голос тихий, даже вкрадчивый.
– Какие чувства он у вас вызвал?
– Какие чувства может вызвать человек, обещающий вам жизнь?
– За десять тысяч долларов?
– Не вижу разницы…
Ерожин извинился, достал мобильный телефон, позвонил в управление и вызвал в гостиницу «Турист» следственную бригаду. Убрав трубку в карман, еще раз извинился и задал очередной вопрос: