И мужчины, и женщины были облачены в камзолы, поражавшие своей вышивкой и россыпью драгоценных камней на обшлагах. Некоторый из придворных, не пожелавшие спешиться, гарцевали на своих лошадях, попоны которых были так же вышиты в цвет камзолов, а оголовья украшены, точно животные собрались на бал.
— Настасья, вот ты где! — фрейлины императрицы подлетели к подруге.
— Мы уж гадали, куда вчера подевалась! — с укором произнесла Варя.
— Пропала, и нам не сказала, — вторила ей Даша.
Лизетта только неодобрительно покачала головой, смотря поверх голов куда-то в толпу.
— Лиз, ты кого ищешь? — спросила Настя, уже предугадывая ответ.
Девушки захихикали, а сама фрейлина гневно посмотрела на них.
— Амур у нее. — язвительно произнесла Варя. — С таинственным незнакомцем…
— Он Лизке нашей цветы прислал и свидание назначил…
— Дуры вы и завистницы! — огрызнулась фрейлина, все еще пытаясь отыскать среди придворных щеголей своего поклонника.
Дело осложнялось тем, что, следуя приказу императрицы, все дамы были так же одеты в мужские костюмы. Настя отметила, что зачастую, костюмы дам были даже скромнее, а кружева манжет не столь пышными.
Лишь военные чины были одеты в мундиры, согласно уставу.
Странно, но Григория среди них видно не было. Впрочем, не было так же и никого из преображенцев, хотя офицеры остальных полков то и дело мелькали межу разодетыми придворным.
Девушка заметила Левшина, гарцующего на своем тонконогом скакуне, и невольно перевела взгляд на Дарью. Та кусала губы и делала вид, что увлечена вышивкой на царском шатре.
Увлеченная переживаниями подруги, Настя не сразу заметила, что вокруг стало тихо. Лишь гончие поскуливали, правда очень тонко, словно испугавшись чего-то.
Обернувшись, девушка увидела, что на поляну выходит с десяток огромных волков.
«Преображденцы!» — мелькнуло в голове у фрейлины, покуда она рассматривала этих могучих зверей, словно нарочно замерших посередине поляны. Впрочем, скорее всего, замерли они действительно нарочно: чтобы все смогли оценить их мощь и силу.
Настя внимательно рассматривала волков, все еще надеясь найти промеж них рыжеватого зверя. Его не было. Сердце вновь забилось сильнее от беспокойства. Девушка заозиралась, решив, что просто не приметила Белова. Но жених так и не объявился, зато в толпе она увидела обоих братьев Долгоруких, младший из которых был весьма мрачен. Насте он показался даже бледнее, чем обычно. Впрочем, возможно дело было в ночной карточной игре или же плотских утехах.
Рога затрубили, и в воротах показалась императрица. Сама государыня ехала на белоснежном скакуне в седле, усыпанном рубинами и изумрудами. По правую руку от нее в алом черкесе находился Рассумовкий. А чуть позади — особо приближенные царедворцы. Среди них Настя заметила и графа Шувалова.
Начальник Тайной канцелярии зачем-то очень внимательно рассматривал преображенцев и хмурился. Почувствовав взгляд Насти, граф слегка прищурил глаза, но подъезжать не стал, ограничившись легким кивком. Девушка кивнула в ответ.
— А, Анастасия Платоновна! — императрица поманила девушку к себе, и внимательно осмотрела. — надо сказать, мужское платье вам к лицу! Будь вы и вправду мужчиной, я бы никогда не упустила такого молодца!
— А я бы не упустила такой девицы, как вы, ваше величество! — повинуясь наитию ответила Настя.
— Так не упускай, хотя бы из виду, — Елисавета Петровна довольно улыбнулась и повернулась к нахмурившемуся Рассумовскому. — Ну что, Алексей Григорьевич, командуй, ты же мой фельд-егерь! Да Збышеву из виду не упускай!
— Как прикажете, ваше величество, — поклонился тот, снимая с пояса охотничий рог, инкрустированный золотом.
Протрубив сигнал сбора, Рассумовский направил своего жеребца к егерям, давая указания. Это стало началом всеобщей суеты. Лай собак, ржание лошадей, громкие крики людей, подзывавших слуг. Один из коней в алой, расшитой сапфирами и жемчугом попоне, напуганный шумом, поднялся на дыбы, истошно замолотив ногами по воздуху. К нему подскочили несколько слуг, пытаясь усмирить, но жеребец раскидал всех и радостно умчался куда-то.
Тем временем Насте подвели лошадь, девушка едва успела вскочить в седло, когда был подан второй сигнал, потонувший в лае собак. Даже не дожидаясь окончания, Елисавета Петровна пришпорила своего скакуна, заставляя сорваться с места в карьер. С гиканьем за ней устремились остальные. Охота началась.
Царская забава мало напоминала ту охоту, которая устраивалась соседями Насти. Те обычно выезжали по утру, одевались гораздо скромнее, а главное, не мчались по лесу, сломя голову, сопровождаемые гончими. Но и дичь на этот раз была необычной.
Настя скакала сразу за государыней. Девушка порывалась уйти в сторону, предоставив дорогу более опытным всадникам, но каждый раз её окружали егеря, точно препятствуя побегу.
Внезапно по лесу пронесся протяжный волчий вой, за ним последовал еще один, собаки заскулили. Лошади шарахнулись в разные стороны, и всадники с трудом справлялись с разгоряченными животными.
— Преображенцы след взяли! — закричал Рассумовский. — Вперед!
Кто-то из придворных последовал приказу и врезался в егерей, создав полнейшую неразбериху. Пользуясь этим, Настя развернула кобылу, уводя ее в сторону от разряженной толпы. Скрывшись за кустами, девушка перевела лошадь на шаг и огляделась.
Место показалось смутно знакомым, словно Настя бывала здесь раньше. Пытаясь вспомнить, где могла видеть подобный лес, она чуть не пропустила момент, когда лошадь вдруг заржала, резко шарахнулась в сторону и попыталась понести.
Девушке стоило огромного труда удержать кобылу. Подчиняясь твердой руке, лошадь все равно нервно переступала с ноги на ногу и испуганно фыркала.
Спешившись, Настя привязала животное к ближайшему дереву и направилась в чащу, ведомая каким-то внутренним чувством. Уже подходя к видневшейся между деревьями поляне, девушка понимала, что увидит, и тем не менее шла вперед все быстрее и быстрее.
На саму поляну Настя буквально выбежала и сразу же остановилась. Трава была залита кровью. Кровь спеклась, и теперь над ней с назойливым жужжанием кружили огромные черные мухи, но не это привлекало внимание, а два звериных тела, которые сплелись в смертельных объятиях.
— Гриша! — по-бабьи тонко вскрикнула Настя, мгновенно узнав рыжевато-серую шерсть.
Девушка кинулась к зверю, рухнула на колени, дрожащими пальцами ощупывая тело, скрытое густой шерстью.
Волк еще дышал, хотя глаза закатились, лапы судорожно подрагивали, а язык так и норовил вывалиться из пасти. Лежащий рядом зверь было мертв. Краем сознания Настя отметила, что на спине оборотня виднелись следы недавних ожогов.
Решив подумать об этом позже, девушка вновь склонилась над зверем с ужасом осматривая огромные рваные раны на лапах и груди. Но все они были не смертельными. Внезапно вспомнился сон и нож, так умело кинутый незнакомцем.
Настя вновь зарылась руками в мохнатую шерсть, пытаясь нащупать рану. Продвигаясь пядь за пядью, пальцы вдруг наткнулись на что-то твердое. Девушка потянула. Кинжал с трудом вышел из тела. Тонкий, с узким лезвием, какими обычно пользуются итальянки, устраняя неугодных мужей. Волк тонко взвизгнул и вновь дернул лапами.
Настя торопливо отбросила клинок прочь и зашептала, желая заговорить рану, из которой начинала хлестать кровь.
— Настасья Платоновна, что ж вы отстали? — Левшин на храпящем от страха жеребце выскочил на поляну. — Вас все ищут! Рассумовский неистовствует, государыня в гневе…
При виде Насти, стоящей на коленях над телом волка, Саша соскочил с коня и подлетел к другу.
— Гришка!!! — темные глаза впились в лицо Насти. — Что произошло?
— Не знаю, — от страха за жениха зубы стучали, и заговор все не ложился, как надо. — Я… помощь нужна…
Левшин кивнул и, сорвав с пояса рог, призывно протрубил.
Шувалов выскочил на поляну одним из первых. При виде происходящего, он забористо ругнулся и поспешил к Насте.
— Что с ним? Жив? — он склонился над рыжевато-серым волком, лицо начальника Тайной канцелярии еще больше помрачнело.
Граф шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы и резко поднялся.
— Бутурлину сюда, живо! — распорядился он и вновь повернулся к Насте. — постарайтесь удержать его до приезда Анны Михайловны.
— Удержать? — переспросила Настя.
— Душу удержать, — граф, заметив выезжающий на поляну кортеж императрицы, направился к Елисавете Петровне.
Настя это уже не видела. Белов умирал. Девушка это видела. Волк едва заметно дышал, по телу то и дело пробегали судороги. Настя представила, сколько времени пройдет до того, как Анна Михайловна появится на поляне и поняла, что ведьма просто не успеет. Оставалось лишь одно.
Девушка глубока вздохнула сосредотачиваясь. Положила ладони на тело волка и нырнула в глубокую синеву пруда. На этот раз все было по-другому.
— Гриша, Гришенька-а-а, — раздавался где-то голос.
Девушка его узнала — Софья. Беззаботная, растрепанная, в крестьянском сарафане сестра Белова бежала по поляне, пытаясь поймать перемазанного черникой мальчишку, в чьих русых волосах просвечивала рыжина.
— Пойдем переоденем тебя, а то батюшка хватится, всыпет же по первое число! — выговаривала сестра.
Брат весело смеялся и качал головой… Настя хотела подойти к ним, но девушку отбросило назад. Темные тени заслонили Белова, и пройти сквозь них не было никакой возможности. Настя заметалась. Пытаясь сквозь тьму рассмотреть сестру с братом. Они уходили. Уходили так быстро, что ведьма поняла: не успеет. Не сможет обойти и остановить. При мысли о том, что Гриша уйдет навсегда, что Настя никогда более не увидит его, сила вновь наполнила тело.
Девушка выпрямилась и взмахнула рукой, развеивая сумрак. А потом побежала по летнему лугу во всю прыть, торопясь догнать.
Догнала. Теперь мальчик был один. Вернее, это был уже не мальчик. Юноша лет пятнадцати стоял перед высоким мужчиной. Они были так похожи друг на друга, что сомнений не возникало, это отец и сын.