Весь остаток дня, мучаясь от голода, но так и не притронувшись к гнилому чесноку, Эвбулидпролежал на пахнущем немытымичеловеческими телами тряпье в углу.
2. Ключница и грамматик
К вечеру вкомнату потянулись домашние рабы — садовник,повар, водонос, знакомый уже ему старый привратник. От них он узнал, чтоПублий — греческий перс с римским именем — незаконнорожденный сын Эвдема, что мать его, как и у брата нынешнегоцаря, — бывшая рабыня, со временем надоевшая Эвдему, в отличие от наложницыотца Аристоника, которую царь Эвмен — любилвсю свою недолгую жизнь.
Запутавшись в том, кто от кого родился, кто кому надоел и у кого брат в нынешних правителяхПергама, Эвбулид понял толькоодно: больше всех наук пятнадцатилетний Публий любит уроки, которые дают ему юные и особенно зрелыерабыни, а высшуюфилософию видит в том, как бы понаряднее разукрасить лица попавшихся ему под руку рабов.
В последнем новоявленный грамматик смог убедиться уже на следующее утро во время первогозанятия с сыном Эвдема.
- Начнем с истории! — приветливосказал он ворвавшемуся в увешанную коврамикомнату чернявому юноше.
- Амура и Психеи? — уточнил,плюхаясь в высокое кресло и задирая ноги, Публий.
-Я вижу, ты неплохо разбираешься в жизни богов и героев, если знаешь такие малоизвестные истории, гм-м, не очень-то подходящие для твоегоюного возраста. Поэтому давай лучше перейдем кистории Эллады — величайшей из всехгосударств мира. Я расскажу тебе о ее прекрасном и трагическом прошлом,— пообещал Эвбулид зевающему Публию, — о величественных статуях Фидия исправедливых законах Солона, о неповторимыхшедеврах скульптора Праксителя и живописца Тимомаха, моего далекого предка ваятеля Эвбулида и творца великих статуйСкопаса… - Видя, что искусство не трогает юношу, он перешел к военной теме: - Аеще я поведаю тебе о знаменитой Марафонской битве, в которой эллиныодержали решительную победу над персами...
- Над персами?! —гневно вскричал Публий. — Давай! Сейчас ятебе покажу, кто победил в этой битве!
Публий принялся срывать со стен тяжелые серебряные и золотые блюда и швырять ими в головуедва успевавшего уклонятьсяЭвбулида.
- Ну, кто взялверх? Твои предки или мои?!
Юноша потянулся к свисающим с пурпурного ковра махайре и римскому мечу.
Эвбулид, обращая все в шутку, поднял руки:
- Ты!
- Тогда — на колени! — скомандовал Публий.
Пожав плечами, Эвбулидулыбнулся и встал на колени.
- Проси пощады! — потребовал Публий.
- Пощади! — прижалладони к груди Эвбулид.
- Не так! — закричал юноша. — Повторяйза мной: нет на земле силы...
- Нет на землесилы... — улыбаясь, повторил Эвбулид.
- ... более могущественной, чемвеликая армия персов...
- ...персов...
- ...котораянаголову разгромила ничтожных эллинов в Марафонской битве!
- Но это противоречитистории! — воскликнул Эвбулид.
- Ах, так?! — поднимая римский меч,вскричал Публий. – Последний раз спрашиваю: кто победил в битве при Марафоне?
- Я твойграмматик, мальчик, и обязан говорить тебе правду: эллины!
- Замолчи,проклятый эллин!
- Но ведь ты по матери — тоже сынЭллады! — напомнил Эвбулид.
- Моя мать ничто! Она — рабыня!! —дрожа от ярости, закричал Публий.
- Разве так можно говорить о своейматери? — с укором покачал головой Эвбулид.
- Да! Можно! Она — грязная, жалкаярабыня!! — швырнул меч в угол комнаты Публий, повалился на пол и принялсякататься по коврам, крича: — Кто я теперь? Кто?!Если у отца родится сын от свободной, то он, а не я, станет законным наследником дворца, всех имений, моихрабынь! А меня ждет несчастнаясудьба Аристоника...
- И из-заэтого надо оскорблять свою родную мать?! —строго спросил Эвбулид. — Мне противно дажеслушать тебя!
- А может, ты не хочешь меня ивидеть? — привстал Публий.
- Да, — признался Эвбулид. — Я дажене хочу видеть такого испорченного,невоспитанного и неблагодарного мальчика, как ты!
- Тогда, — процедил сквозь зубыюноша, поднимая с пола массивное блюдо сизображением Орфея, спускающегося в Аид, — закрой глаза, раб!
-Для чего?
- А чтобы тыбольше никогда в жизни не увидел меня и своейвонючей Эллады, жалкий раб! — воскликнул Публий, замахиваясь блюдом.
Защищаясь, Эвбулид выставил руку. Блюдо скользнуло по его ладони и грохнулось на потерявшегоравновесие юношу.
Публийзакричал.
В то же мгновение дверь распахнулась, в комнату вбежала ключница, крича и царапая себе лицоногтями:
-Убили! Убили!.. Солнышко ты мое ненаглядное, и как же это я не уберегла тебя, как неуглядела!
Опустившись на колени, она подняла голову удивленногоПублия и принялась гладить его волосы, обливая их слезами. На вопли ключницы сбежался весь дом.
- А вон иуправляющий — волчьи зубы ему в шею — идет! —шепнул повару привратник. — Конец теперь эллину!
- И надо было Афинею связываться с этой мерзкойбабой! — согласно вздохнул повар.
Узнав вчем дело, Филагр шепнул на ухо Публию, что толькочто в баньку пошли две юные рабыни.Публий, резво вскочив, сразу же выскочил из комнаты. Управляющий гневно повернулся к Эвбулиду:
-Как смел ты, раб, поднять руку на своего господина?!
- Но я только защищался! — начал было, объяснить Эвбулид, но управляющий даже нестал слушать его.
- Как смел тызащищаться, когда тебя бьет господский сын?! —вскричал он.
- Но иначе он размозжил бы мнеголову! — возразил Эвбулид.
-Видишь, какого грамматика ты приставил к Публию?— возмутилась ключница, подступая к управляющему. — Уверена, наш господин не одобрит твоего выбора. Ведь этот эллиндаже не понимает, что лишил бедного мальчика новогоразвлечения!
- Да, наверное,не каждый эллин может быть грамматиком, — нежелая ссориться с ключницей, которую побаивалсясам Протасий, хмуро согласился Филагр.
- И вообще — зачем Публию грамматикв каникулы? — примирительно заметила ключница. — В городе — учись, в имении —тоже учись! Когда же отдыхать бедной головушке?
- А этого куда тогда мне девать? —кивнул в сторону Эвбулида управляющий.
Ключница усмехнулась:
-Да хотя бы в поле!
- Нет, он там долгоне протянет! — оглядев Эвбулида, с сомнением покачал головой Филагр. —Отправлю-ка я лучше в поле водоноса, а Афинея поставлю на его место! — решилон.
- Смотри,ты в поле хозяин, а я — здесь! — с вызовом сказала ключница и бросила колючийвзгляд на Эвбулида. — Водоносом, так водоносом, пусть пока поработает у меня!
Задолго до рассвета она растолкала сонного Эвбулида и дала ему два огромных кувшина. Показаврукой, где течет ручеек,объяснила, что до обеда он должен наполнить водой из родника стоящий на кухне пифос.
- Вот этот? — изумился Эвбулид. —До обеда?!
-А с обеда до вечера будешь носить воду в поле, где можешь брать ее из ближайшего прудка — какая разница, что пить рабам! — вкрадчивым голосом, от которогоЭвбулиду стало не по себе, добавилаключница.
Взяв кувшины, он направился к ручью. Пройдя через сад, огород с весенней зеленью капусты иогурцов, миновав рощицус оврагом, убедился, что до него не меньше пяти стадиев.
"С умасошла старуха! — ругнулся он про себя. — Да разве мыслимо до обеда наполнить пифос, когда от дома к ручью полчаса хода истолько же обратно?!"
Он опустил кувшины в прозрачную воду, подставил горлышки быстрым струйкам. Задумался,вспоминая Афины, свойдом...
Очнувшись, подхватил кувшины и бодрым шагом отправился с ними обратно. Вскоре, однако,кувшины стали оттягиватьруки, дыхание сбилось, пот заструился по лбу. Эвбулид пошел медленнее, с недовольствомзаметив, что дорога от ручьявсе время идет в гору.
Ключницавстретила его у двери кухни упреками.
- Ты что жэто, миленький, двигаешься, как неживой! В доме ни капли воды, повара ругаются, грозятся оставить управляющего, госпожу и бедного Публиябез обеда, а ты принес
всего только двакувшина!
- Я и эти-то еледонес! — задыхаясь, огрызнулся Эвбулид.— Разве можно быстрее?
-А ты, миленький, бегом, бегом! — посоветовала ключница. — Прежний водонос всетолько бегом делал и до обеда пифос стоялполненький, и все были довольны, и повара, и я, и он!
- А чем же он мог бытьдоволен? — через силу усмехнулся Эвбулид.
- А тем,миленький, что не остался без обеда! Как?! — изумилась она. — Он не предупредилтебя, что у нас здесь такой порядок: ктонорму не выполняет, тому я не даю никакой еды? Поэтому ты, наверное, и неспешил! Так что давай, миленький, дообеда у тебя еще есть время. А после, как я и обещала, — на поле,миленький, там тоже хотят пить!
Ключница подтолкнула Эвбулида к выходу и захлопнула за ним дверь.
До обеда Эвбулид, ничего не видя от заливавшего глаза пота, успел принести всего лишь шестькувшинов, каждый раз стоской убеждаясь, что пифос уже пуст. Вычерпывали ли воду повара или хитрая ключница выливалаее под садовые деревья,он не знал. Ключница же, не дав ему и присесть, после последнего его прихода показала насолнце и замахала руками:
- Все, миленький, уж ты не подходи сегодня ко мневечером за едой! А теперь давай наполе, иначе не миновать тебе плетей управляющего!
Как Эвбулид добрался до своей лежанки на полу незадолго до полуночи, как упал на нее, он не помнил. Закрыл глаза — и сразу повалился в темную и бездонную, какогромный пифос, пустоту.
Очнулся он от настойчивых толчков и шепота на ухо:
-Вставай, миленький, вставай!
- А? Что?! — завертел головойЭвбулид и, видя темные полоски за дверью, спросил: — Разве уже утро?