подчиняться законам в будущем. Я недопущу нарушения, их и буду сражаться за них и один, и со всеми. Я буду чтить отечественные святыни. Да будут свидетелями клятвы боги Аглавра, Гестия,Энно, Энналий, Арес, АфинаВоительница, Зевс, Фалло, Авксо, Гегемона,Геракл, границы моего отечества, пшеничные и ячменные поля, виноградники, оливки и фиги!
После этого в течение двух лет Эвбулид вместе с другими юношами из бедных семей готовился статьгоплитом, с завистью глядя на обучавшихся навсадников сыновей купцов, судей и архонтов.
Четыре обола вдень — невелика плата за пролитый на ученияхпот, а порою и кровь, да и те по обычаю отбирали следившие за нравами идисциплиной софронисты, покупавшиедля эфебов все необходимое.
И все-таки это было самое счастливое и беззаботное время после детства, его последние месяцыперед самостоятельной жизньюв общительных, гостеприимных и вместе с тем глухих и бесчувственных к чужим бедамАфинах.
Софронисты ежедневно выдавали им по лепешке с мясом и сыром, лук, репу, вино, и эфебы небеспокоились о своем завтрашнемдне.
Единственное,что заботило их в то золотое время, — это гдеприятнее провести очередной вечер после насыщенного учениями и занятиями в палестре дня. Измученныепридирками гопломахов, делавших из них настоящих гоплитов, а такжеакониста, токсота и афета1, одни эфебы по вечерам продолжали учиться философии и красноречию вовремя дружеских бесед с учеными.Другие, благо никто не обязывал юношейжить в казарме, предпочитали иные развлечения, направляясь в сомнительные заведения, где проводили
приятныечасы с флейтистками и за игрой в кости или коттаб2. Иные не брезговали ночными дебошами,наводившими страх наприпозднившихся афинян.
Бывал Эвбулид и с первыми, и со вторыми, и с третьими.
Однажды, когда они с группой эфебов, громко смеясь и подшучивая друг над другом, шли изпалестры в квартал Мелите,где у хозяина харчевни "Нектар Олимпа" водилось недорогое вино, навстречу им попаласьафинская семья, идущая вхрам.
Семья как семья— пожилые родители и их хорошенькая дочь.Шли они, не спеша, благоговейно поглядывая на своды храма. И тут девушка, сторонившаяся эфебов,неожиданно взглянула на Эвбулида иулыбнулась то ли ему, то ли своим мыслям.
Она улыбнулась так хорошо, что Эвбулид растерялся и, отставая отдрузей, заробев, тоже улыбнулся девушке. И она —на этот раз он уже точно знал, что эта улыбка предназначалась ему, — улыбнуласьво второй раз. Тут же Эвбулида подхватилипод руки эфебы и, смеясь, продолжили свой путь.
- Видали этихтроих? — воскликнул один из них по имени Фемистокл.— Это мои соседи. Междупрочим, старик, будучи архонтом, двадцатьлет назад спас Афины от голода. Он не дал купцам взвинтить цены на хлеб,и самое удивительное — ни одна драхма в тестрашные месяцы не прилипла к его рукам. Мог стать самым богатымчеловеком города, а теперь — почти нищий. Но дочь его какова, а? Красавица! —смеясь, подмигнул он Эвбулиду.
- А как ее зовут? — с деланнымбезразличием спросил Эвбулид.
-Гедита!
В тот вечер он не мог ни играть в кости, ни поддерживатьвеселые шутки подвыпившихтоварищей. Лишь когда во время игры в коттаб настала его очередь оставлять своей чаше немного недопитого вина, чтобыплеснуть им в обведенный на стене кружок, он немного оживился.
Отпив кисловатое вино, он с удовольствием произнес про себя"Гедита!" и, не надеясь особо на успех, махнул чашей в сторону стены.
И надо же было такому случиться: все вино до единой капли попало точнехонько в центркруга, издав смачный шлепок. Эфебы восторженнозахлопали в ладоши и наперебой принялисьпоздравлять Эвбулида с тем, что его так пылко любит его избранница.
- Клянусь, ты задумал имя моей очаровательнойсоседки! — наклонившись к уху Эвбулида, прошептал Фемистокл и предложил:— Хочешь, покажу тебе окна ее гинекея?
6. Необычная рабыня
...За дверью зргастула снова послышались шаги. Эвбулид, приподняв голову, прислушалсяи узнал голоса Филагра иПротасия.
- Наш господин крайне обеспокоен доходами от нынешнегоурожая! — пискливо объяснил евнух. — За эти последние дни он потратил столько, сколько не тратил, пожалуй, за целыхдесять лет! Еще немного — и нам придется закладывать его дворец! А все этотримлянин. С его приездом господин стал непохожимна себя, выполняет каждое его желание, дарит бесценные подарки! А тот и рад за чужой счет с утра до вечера торчать в тавернах и подставлять ладони подподарки, которые сыплются на него,как из рога изобилия! Обещает, что скоро в Пергаме будет масса рабов из Сицилии!
- И что надо нашему господину отэтого римлянина?— удивленно воскликнулФилагр.
- Не знаю,— строго ответилПротасий.— Знаю только, что если урожайокажется плохим, то не сносить тебе головы. И поверь, на этот раз я вряд ли смогу помочь тебе.
-Придется выставлять на жатву и вторую вспашку даже домашних рабов? — не без тревоги спросил Филагр.
- А это уже твои заботы! Но учти —при нынешних убытках господин спросит тебяза порчу каждого раба!
-О боги!
- Но особенно Эвдем разгневается натебя, — понизил голос евнух, — если хоть один волос упадет с головы той рабыни, которую я привез сегодня на твою виллу всвоем экипаже!
- Рабыню — вэкипаже?
- Это не обычная рабыня! —предупредил Протасий.— Она римлянка, и,покупая ее вчера на нашем пергамском рынке,господин приказал держать ее на положении свободной, с той лишь разницей, что есть и спать она будет вместе с остальными рабынями!
-Понимаю — очередная наложница! — усмехнулся Филагр.
- Не думаю! — возразил ему евнух.
- Значит, занее обещан огромный выкуп?
- И это вряд ли,хотя она действительно родственница знатныхримлян, которые, по ее словам, отказались выкупить ее у пиратов.
-Так за что же ей такая честь?
- Откуда я могу знать? — неожиданновзорвался Протасий. — Наш господин теперь души не чает во всех римлянах. Говорит, что скоро по дешевке скупит всехсицилийских рабов и тогда без выкупаотпустит ее на свободу. Все, что он делает с этим римским гостем, окружено тайной и неведомо даже мне, от кого раньше не было никаких секретов!Теперь, дорогой Филагр, господинунужны не развлечения, а хорошая выручкаот продажи зерна, фиг, вина и первосортного оливкового масла! А мне —две трети того, что ты получишь в награду,иначе не жди больше моей поддержки!
- БудетЭвдему и зерно, и фиги, и масло, хотя мне придется ответить перед господином не за один десяток рабов, умерших на таком солнцепеке! — вздохнул Филагр.— А тебе —пара горстей серебра...
-Но главное — Домиция! — оживившись, напомнил евнух.— Именно так зовут этуримлянку...
7. Снова один
Голоса медленно удалились и стихли.
Эвбулид опустил голову и снова отвернулся к стене. О чем же он думал? Ах, да — Гедита... Он зажмурился, улыбнулся, потом тихо произнес: "Геди-и-та!"
Тогда Фемистокл не обманул его и в тот же вечер подвел к дому в небогатом квартале Афин.Жестом приказав Эвбулидумолчать, он показал пальцем на тускло освещенное окно второго этажа.
Сколько часов простоял здесь Эвбулид, проклиная себя, под насмешливыми взглядами прохожих,прежде чем услышал смехГедиты, разговаривавшей с матерью. Затем увидел ее в окне: удивленную,испуганную и радостную, когда их взгляды встретились.
Несколько недель его молчаливого стояния под окнами оборвались как сон: возмужавших эфебовразбросали по всем концамАттики, охранять ее священные рубежи.
Эвбулид попал служить в пограничную крепость Филу.
Жизнь вкрепости, несмотря на предчувствие близкой опасности,текла вяло и полусонно. Единственными врагами под высокими стенами были наглые лисы, повадившиеся таскать неосторожныхгусей, выпущенных хозяйками на сочную зеленьпригородных лужаек...
Через год он возвратился в Афины.
Словно почувствовав его возвращение, Гедита стояла у окна и, не побоявшись выглянувшейиз-за ее плеча матери, приветливо помахала ему рукой. Осмелев, Эвбулид решительно постучал бронзовым молоточком вдверь и уже через десятьминут возлежал на клине за уставленным скромным ужином столиком, беседуя с отцом Гедиты.
Пожилой Калиопп приветливо расспрашивал Эвбулида о Филе, о службе, о том, как вооруженыи обучены эфебы. Но, кактолько разговор коснулся его дочери, сказал:
- Ты, Эвбулид,судя по всему, хороший человек. И родителитвои были уважаемыми людьми. Лучшего мужа для своей дочери я и не желаю.Но я — приверженец давних обычаев и убежденв том, что лучший возраст для вступления в брак для невесты двенадцать -шестнадцать, а жениха — двадцать четыре - тридцать лет. И если Гедиту черезмесяц - другой уже можно вести к алтарю, тотебе нужно подождать еще самое малое, как я понимаю — четыре года!Дождешься — буду рад видеть тебя.
Ровно через четыре года он снова вошел в дом, поразившись тому, что скромная обстановка заэто время стала почти нищенской.
Сильно сдавший Калиопп, узнав Эвбулида, пригласил его сесть и грустно сказал:
-Откровенно говоря, давая тебе в прошлый раз отсрочку на четыре года, я думал, тыпередумаешь, забудешь мою дочь…
- Забыть Гедиту? — вскричал,поднимаясь, Эвбулид.
-Сядь и не перебивай меня,— устало попросил Калиопп.—Я сделал так потому, что мне нечего тебе дать за Гедиту. Денег у меня нет, дом заложен-перезаложен, имущество —сам видишь, какое, так что приданого...
- Не надо мне никакого приданого! —вскричал Эвбулид.— У меня есть дом и кое-какие средства, оставленные послесмерти родителей. Главное — что я и Гедита любим друг друга!
Расчувствовавшись, Калиопп благодарно положил ладонь на плечо Эвбулиду, но тут же строгозаметил:
-Любовь любовью, но без приданого афинский брак считается недействительным!
- Да никто даже не узнает об этом!