Эвбулида, попросила: — Давай скорей кувшин имиску, чтобы управляющий не догадался,что я была здесь. А себе возьми вот это...
Эвбулид, бормоча слова благодарности, протянул римлянке пустую посуду и принял из ее рукчто-то теплое, завернутое вбольшие листы папоротника. Сверток защекотал ноздри запахом, вареного мяса.
- Почему так тихо вусадьбе? — спросил он, шумно глотая слюну.
-Филагр отослал всех домашних рабов на поля, но сам иногда наведывается сюда вместе с липучим сыном Эвдема! —вздохнула она и посоветовала:— Ты ешь, не стесняйся!
Эвбулид отогнул лист и стал расправляться с куском мяса, судорожно глотая его и давясь.
- Листьяне выбрасывай, их тоже можно есть,— заметила Домиция, не сводя глаз сизголодавшегося пленника. — Это целебныйпапоротник. Он придает силы. Им я когда-то
подняла на ноги твоего земляка Афинея... Аему досталось тогда куда больше, чем тебе.
- А кто он, твой Афиней? — снабитым ртом промычал Эвбулид.— И почему ты решила, что он — это я?
- Потому чтовас, Афинеев, не так уж и много. Если раб эллин, то он, как правило, Ахей илиБеот. Мой Афиней был рабом моих родителей, которые погибли во время бунта рабовЕвна. Когда я услышала, что в эргастуле сидит Афиней, проданный пиратами в рабство, то сразу подумала...
-Что?
-Ничего, — неожиданно нахмурилась Домиция. — Простомой Афиней очень хотел вернуться из Сицилии к себе в Грецию. А море так и кишит пиратами, это я ужеиспытала на себе...
- Скажи, а каков он изсебя? — торопливо спросил Эвбулид, видя, что девушка собирается уйти. —Все-таки я тоже из Афин, может быть, дажезнаю его!
- Не надо меня успокаивать! —покачала головой Домиция. — Он часто рассказывал мне про ваши Афины, и я знаю, что они ничуть не меньше Рима. Разве ты можешьзнать всех их жителей?
- Но, может,он рассказывал тебе про квартал, в котором жил?— допытывался Эвбулид. — Ты вспоминай, а я буду подсказывать! У нас есть кварталМелите...
-Нет.
-Коллит.
- Нет-нет!
-Может, Кайле?
-Кажется, он говорил, что его дом был недалеко от афинского водопровода! — вспомнила римлянка.
- Большого? — живо переспросилЭвбулид.
- Да-да! —обрадовалась Домиция.— Большого! Помню, я тогда еще смеялась — а разве в Афинахеще и маленький есть?
- Район Большого водопровода...—пробормотал Эвбулид.— Как все-таки выглядит из себя твой Афиней?
- Он лет надесять старше тебя, черная курчавая бородка, глазабольшие, на щеке — клеймо...— подумав, добавила девушка.
- Борода, на десятьлет... — прищурился Эвбулид, припоминая пожилого ремесленника, которыйотправился торговать глиняной посудой в соседнюю Аркадию, да так и не вернулся домой.
-Скажи, а он раньше не был горшечником?
- Нет! — улыбнулась Домиция. — Всвоих Афинах он не умел ничего, это у нас,в Сицилии, научился, пожалуй, всем ремесламна свете!
- А отец егослучайно не судья?
-Да что ты? Разве позволил бы судья, чтобы его сына с позором выгнали из родного города?
- Так твойАфиней изгнанник?!..
- Ну да!
- И когда егоизгнали из Афин?
- Лет пять,может, шесть назад... Он не любил говорить со мной об этом.
- За что егоизгнали?
- Кажется, он укрыл чужого раба. Но почему тыспрашиваешь об этом? Ты что,действительно знал моего Афинея? Да?! Я же вижу! Почему ты молчишь?!
"Потому что это может быть только Фемистокл! — чуть было не сорвалось с языка Эвбулида, но он тутже остановил себя: — Нет, это невозможно — она говорит, десять лет разница, а Фемистокл всегда выглядел моложе своихлет! Впрочем, если он пробыл пятьили даже три года в рабстве..."
- Скажи, — обратился он к Домиции,—а он не рассказывал тебе о своих друзьях вАфинах? Ведь должны же были у негоостаться там знакомые или родственники!
- Только один близкий друг,—подумав, ответила девушка.— Афиней помог емужениться на своей соседке, и я сильно ревновалаего, когда он вспоминал об этом, потому что он всегда говорил о ней с такой теплотой...
- Имя! — перебивая ее, вскочил сместа Эвбулид. — Как его настоящее имя?
-А разве я не сказала? Фемистокл...
-О боги!
- Так тывсе-таки знал его!
- Мне ли не знать своего лучшегодруга! — опускаясь на пол, засмеялся Эвбулиди, поражаясь такому странному стечениюобстоятельств, покачал головой:— Скажу тебе больше: перед тобою никто иной, как тот самый его друг, окотором ты только что говорила!
- О, Минерва! Так ты — Эвталит?!
- Эвбулид, — поправил, смеясь,грек.
- Прости, но увас, греков, такие трудные имена!
- Конечно, — горько усмехнулсяЭвбулид. — Афиней куда проще!
- И тебя тожеизгнали из Афин?
- Нет, я сам...
Эвбулид снова набросился на мясо с сочными листьями папоротника. Давясь, стал рассказывать, как он уважал и любил Фемистокла, как часто вспоминал о нем впоследнее время.
- Подожди меня, ясейчас! — в конце концов, не выдержалаДомиция и, всхлипывая, выбежала из эргастула.
Пошатываясь от слабости, Эвбулид прошел за ней следом, вышел в незакрытый дверной проем, всейгрудью вдохнул свежий воздух сада и прислонился спиной к деревянным доскам своей тюрьмы.
Так он стоял, глядя на высокие звезды, от которых теперь его не отделяло ничто, кромеколышащихся ветвей деревьев, пока снова не послышались торопливые шаги Домиции.
- Ты с ума сошел! —ужаснулась римлянка, видя пленника на свободе. — Вдруг тебя кто-нибудь увидит!
- А тебя? — слабоулыбнулся ей в ответ Эвбулид.
Домиция помогла ему войти в эргастул и приняласьделовито складывать на полпринесенные миски.
- Вот сыр, мед, мясо слепешкой, настой из трав, — перечислила она и попросила: — Только ты говори,говори мне о нем!..
- Хорошо!— улыбнулсяЭвбулид. — Но сначала скажи, который сегоднядень?
-Майские иды1, —ответила Домиция. — По-вашему: первый деньТаргелиона.
10. Засада
И на следующую ночь, и в течение еще нескольких ночей, заменяя пустые миски на новые,наполненные мясом, фруктами,рыбой, овощами, приходила в эргастул Домиция.
Эвбулид заметно окреп, повеселел, мысли о скорой смерти оставили его.
Смеясь, он рассказывал Домиции о проделках эфебов, зачинщиком которых частенькооказывался неистощимый на веселыевыдумки Фемистокл.
Римлянка слушала, как юноши проигрывали в кости последний хитон, отправляясь домой водежде Амура, как заставлялипочтенных афинян изображать из себя петухов, добиваясь, чтобы они кукарекали и махали руками, словно крыльями. Ужасалась. Потом самарассказывала, как тяжело жилосьдругу Эвбулида в Сицилии.
Эвбулид вздыхал, жалел Фемистокла и, как мог, успокаивал Домицию.
На одиннадцатый день шаги послышались задолго до заката. Эвбулид обрадовано рванулся кдвери, но тут же остановился.
Судя по звукам, шли два человека. И делали они это, совершенно не таясь.
-Еще не завонял! — сказал грубый мужской голос, и другой, хриплый, равнодушно заметил:
- Тем лучше. Все приятнее будет тащитьего. Открывай!
- Дверь пронзительнозаскрипела, и Эвбулид зажмурился от ударившего в глаза яркого света.
- Смотри! Живой... — раздался спорога удивленный голос.
- Что жетеперь нам делать?
- Может,крюком по голове? А то, что скажем Филагру?
-Что теперь он может посылать на работы еще одного раба! — усмехнулся Эвбулид, подслеповато глядя на двухрабов — могильщиков с длинными крючьями в руках, которыми они обычно оттаскивали тела умерших рабов на свалку за имением.
- Смотри— он еще разговаривает! — воскликнул долговязыйраб с тупым лицом.
- И улыбается... — сострахом подтвердил его коренастый напарник.
-Но человек не может жить целый месяц без воды!
- И безпищи!..
- Не иначе, как тутзамешаны злые боги! — попятился долговязый.
- Скорее кФилагру, пусть сам с ним разбирается...
Дверь эргастулазахлопнулась.
- Эй, вы, куда?! —бросаясь к ней, закричал Эвбулид. — Вы что,жалкие трусы, собираетесь предать своего товарища по несчастью?!
- Он еще и ругается! — донесся вответ испуганный голос, и другой, срывающийся, заторопил: — Бежим...
Понимая, что Филагр, в отличие от забитых могильщиков, сразу догадается, что пленник жив неблагодаря добрым или злымдухам, Эвбулид весь остаток дня не находил себе места. Насколько раньше ожидал он приходаДомиции, настолько слезно молил теперь богов предупредить ее об опасности и помешать ей прийти сегодня.
Но римлянка по своему обыкновению появилась на дорожке сразу же после заката. Услышав еелегкие шаги, приближающиесяк зргастулу, Эвбулид прижался губами к тонким щелям в двери и зашептал:
- Домиция! Стой... не подходи!
Но, должно быть, Домиция не услышала Эвбулида. Как ни в чем не бывало, онаприближалась к двери. И тогда он, забыв про осторожность, громко крикнул:
- Домиция! Уходи!
Шагисмолкли. Эвбулид прислушался к тишине за дверью. "Услышала!", — с облегчением подумал он и в ту же секундураздался оглушительно громкий вчуткий ночной час голос Филагра:
- А ну, стой!
Дверь распахнулась. Эвбулмд увидел управляющего в окружении трех дюжих надсмотрщиков ижавшихся друг к другумогильщиков.
Надсмотрщики запалили факелы и осветили стройную фигурку римлянки. В руках Домициибыли миски и кувшин.
- Значит,Домиция! — с удовлетворением заметил Филагр,— Я так и думал.
- Нетронь ее! — закричал Эвбулид, бросаясь к выходу, но дверь захлопнулась перед