себя соломой. — Дам тебе еще два, три,десять статеров, только увези меня из этого проклятого города!
— Видно, ты сильно досадилкому-то! — заметил крестьянин. — И хоть ты римлянин, так уж и быть, я спасутебя за десять золотых! А ну пошли! — замахнулся он вожжами на мулов. — Живее,дохлятины! Будет вам скоро и ячмень, и теплая лепешка!
Словно поняв слова своего хозяина, мулы резво побежали по пергамской дороге.
Выгладывая в щель, Луций видел бегущих воинов, дергавших за руки и поворачивавших ксебе прохожих, внимательновсматриваясь в их лица.
Метались по сторонам, явно ища кого-то, бедняки и рабы.Луций решил, что сходит с ума, потому что в одном из них он узнал своего раба Прота, выброшенного им подыхать на остров Эскулапа.
Телеганеожиданно остановилась.
— Что случилось? -сбрасывая с лица сено, встревожено спросилЛуций спрыгнувшего на землю крестьянина.
— Я сейчас! Мне тут нужно зайти… по одному делу…
— Проклятье!— пробормотал Луций и, услышав вдалеке цокоткопыт, упал на дно телеги.
В щель было видно, как крестьянин вошел в дверь богатой лавки.
Всадники промчались дальше. Луций осторожно приподнял голову.
— Всеясно, — пробормотал он. — «Улыбка Селены»... Какая-тохарчевня. И надо же мне было сразу дать ему деньги! Теперь дожидайся,пока он пропьет их! Целый золотой — этонеделю можно пить!
Нокрестьянин вышел неожиданно быстро.
— Поехали? — обрадовалсяему Пропорций.
Вместо ответа хозяин телеги засопел и протянул ему статер.
— Что это значит?! -растерялся Луций.
—А то, чтодальше я поеду один, — мрачно ответил крестьянин. — В Пергаме беда. Убилибазилевса. И я не хочу везти человека,который, возможно, причастен к этому, раз прячется от царской охраны!
В голосе крестьянина прозвучала такая решимость, чтоЛуций понял — этот не повезет его дальше даже за стоталантов. Он нехотя вылез из телеги.
Какназло, на улице не былобольше ни одной повозки.
Затовдалеке показался новый отряд воинов.
Луций метнулся в одну сторону, в другую. Не видя иного укрытия, бросился в распахнутые дверилавки, из которой только что вышел крестьянин.
Артемидор, уже знавший обо всем, едва взглянув на посетителя, понял, что судьба привела кнему в лавку того самого римлянина,которого искал весь Пергам.
«Вот случай, который может примирить меня с Аристоником и спасти царство от Рима!» — мгновенно принял он решение и, не давая раскрыть рта нежданному гостю,протянул к нему руку:
— Завещание!
— Что?!— испуганно попятился назад Луций, но, услышав загрохотавшие на улице подковы,бросился в угол, где стояла статуя Селены.
— Завещание!— повторил Артемидор. — Ну! Или мне крикнутьвоинов?
— Нет,только не это!.. — вскричал римлянин.
— Тогда завещание!
— Но у меня его нет.,.
— Я зову воинов! — сделалшаг к двери Артемидор.
— Нет!— закричал Луций. — Только не их... Яговорю правду! Клянусь Юпитером...
— Где же оно?!
— Уже полчаса, как на пути в Рим.
— Проклятье! — закусил губу Артемидор.
Сообразив, что никакаясила теперь не сможет спасти Пергам от вторжения римских легионов, которые скоро придут, чтобы забрать согласно завещаниювсе, что им положено, аположено им все, начиная от дворца царя и кончая рабским эргастулом, он принялнеожиданное для себя решение.
— Тыговоришь, тебе угрожает опасность? — уже приветливо обратился он к римлянину.
- Да…
- А что ты сделаешь для человека, который спасет тебя?
— Все,что бы он не попросил! — клятвенно приложил обе руки к груди Пропорций.
— А если он попросит, чтобы римские воины, войдя в Пергам, не трогали его лавку, всеценности и разрешили торговать,как прежде?
— Тотак оно и будет! — воскликнул Луций. — Если ты укроешь меня, то спасешь Риму будущего сенатора, и поверь, этот сенатор сделает все, чтобы ты торговал нетолько в этой лавке, но и лавкамивсей этой улицы!
— ПоклянисьЮпитером! — потребовал Артемидор. — А впрочем,не надо! От ложной клятвы богам можно и откупиться. Да, кажется, ты, как и я,не очень и веришь в них. Главное в другом. Теперь у нас с тобой просто нетдругого другого! И когда станешьсенатором, помни, что сами римские боги привели тебя ко мне, а я —единственный человек, который может вывезтитебя из Пергама и довезти до Эфеса, богатого города, где у меня немало хорошихдрузей!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1. Народныйтрибун
Рим, как этого и следовало ожидать от столицы самого могущественного и воинственногогосударства мира, встретил поначалуЭвдема неприветливо, с холодной надменностью.
Причалив к берегу Италии, он сразу же почувствовал себя одним из многих тысяч варваров, накоторых римские чиновникисмотрят как на очередной источник обогащения Рима или своих будущих рабов.
Не предложивший ему присесть таможенный начальник Тарента, всем своимвидом давая понять, что перед ним человек низшего сорта, на чудовищномэллинском спросил Эвдема:
— Какой товар везешь?
— Нету меня никакого товара! — на прекрасной латыни ответил вельможа, глядя в окно на гордую осанку своей триеры, дождавшейся его в Элее.
— Таки запишем, — кивнул таможенник сидевшему в углу скрибе. — Путешественник.
— Я привез в Рим более ценную вещь, нежели египетское стекло или скифское золото! — одними губами усмехнулся Эвдем.
Римлянин знаком приказал скрибе подождать и, глядя в окно на еще один причаливающийкорабль, заученной скороговоркой произнес:
— Согласно действующим на территории Рима и его провинций законам...
Из всего того, что, беспрестанно зевая, говорилчиновник, Эвдем понял, что его триера сейчас будет обыскана от палубы до киля, и если путешественник, тоесть он, что-либо утаил, дабыизбежать налога в пользу римской казны, то...
— Японял! — остановил чиновника Эвдем, когда речь зашла о том, что обыску будет подвергнут и сам хозяин триеры. Придавая каждому слову особенное значение,заявил: — Я везу в Рим завещание царя Пергама Аттала Филометора!
— Таки запишем! — зевнул чиновник, не особо вникая в суть сказанного.— Завещание.Кого и кому? — снова обратился он к Эвдему. — Если ты везешь наследство взолоте, серебре и драгоценных камнях — это один налог, а если выморочное имущество, уже другой.
— Можешьзаписать как выморочное! — одними губами усмехнулсяЭвдем.
— Развеваш Аттал уже умер? — равнодушно спросил чиновник.
— Да!— теряя терпение, воскликнул Эвдем. — И я привез сенату документ, в котором весь Пергам завещается Риму!
Таможенникподавился зевком.
Скриба испуганно покосился на него: можно ли записывать такое?
— Такчто же ты тогда здесь время теряешь?! — возмутился чиновник. — Скорей в путь!Скриба, немедленно покажи ему, где можно нанять лучших лошадей! Ну, народ —полчаса с ним беседую, а о самом главномузнаю в последнюю очередь. Одно слово — варвар!
Доехав до столицы, Эвдем сразу направился на Форум, где, по словам Луция, можно былоувидеть городского претора илиСципиона Эмилиана, которым он должен был передать завещание.
Он шел по грязным улочкам Рима, разительно отличавшимся от чистых широких дорогПергама, видел повсюду непривычныеего взору туники, тоги, женские столы.
Деловито шагали по улицам отряды римских легионеров. Завидев сенатора в белоснежной тоге,из-под которой просвечивалатуника с широкой пурпурной полосой, почтительно сторонились прохожие. Бежали,выполняя поручения господ, рабы.
Столица жиласвоей привычной, размеренной жизнью, следуя порядкам, заведенным еще первыми царями. Новместе с тем, по обрывкам разговоров, долетавших до него, по встревоженным лицам беседующих людейЭвдем чувствовал, что над Римом витает какая-то напряженность. И, несмотря на различия двух столиц, на какое-томгновение ему вдруг показалось,что он так и не выезжал из Пергама и вокруг него по-прежнему продолжаетназревать бунт.
Изредка расспрашивая у прохожих дорогу, он шел мимо цирюлен, терм, харчевен, нарядных лавок, зазывающих умастить тело египетскими благовониями, отведатькритского вина или африканскихулиток, подкормленных смесью сусла и меда, купить нумидийскую слоновую кость,аттические вазы, сирийские кубки идаже пергамское оливковое масло.
После поворота налево показался круглый храм Весты, в котором день иночь поддерживали огонь на алтаре весталки. Обычнона специальном помосте — трибунале, около храма, говорил ему Луций, преторы публично разбирают дела. На этот раз здесь никого не было, кроме редких зевак,и Эвдем направился дальше понеширокому проходу, который отделялсяот площади невысокими лавками и статуями героев Рима.
Проход вывелего на Форум — большую, величественную площадьс маленьким, невзрачным на вид зданием в центре, состоявшим из двух соединенных между собой каменных ворот.
Ворота были обращены на восток и на запад. Эвдем догадался, что это — знаменитый на весь мир храм Януса Квирина, тот самый, двери которого открывалисьжрецами, когда Рим вел войну. Как иследовало ожидать, двери его были широкораспахнуты.
На Форуме было многолюдно. Эвдем миновал росшие за узорчатыми решетками священные для Рима растения — фикус, под тенью которого укрывались основателигорода Ромул и Рэм, оливу,виноградную лозу, египетский лотос, который, по преданию, был древнее самого Рима, и когда подошел к храму Согласия, то увидел, что поспел как раз кокончанию собрания сената.
Степенные, важные сенаторы уже сходили по лестнице, обсуждая на ходу его итоги. Повсюду,собравшись группами, спорили вооруженные всадники, торговцы и простой люд. Чаще других до слуха Эвдема долетало имяТиберия Гракха.
Одниговорили о нем с нескрываемым восторгом, другие — с озлоблением, третьи предлагали сравнять его дом с землей и предать место, где он живет, проклятью.
Эвдем знал от своих римских агентов о смелых реформах этого народноготрибуна, но не подозревал, что его имя столь популярно в Риме.
— Если бы уГракха было достаточно средств завершить реформу, то Рим бы стал в десять раз