во времена великой державыАхеменидов!
— Икуда же ты подашься теперь?— задумчиво спросил консул, размышляя ужене о судьбе Эвдема, а о том, что хорошо, что в Риме вот уже несколько веков нетцарей. И всем противникам республики вот оно — живое возражение в облике этого потомка Дария или Артаксеркса. Двестилет прошло со времени их гибели, аэтому все неймется, все играет, бурлит царская кровь...
Вответ Эвдем неопределенно пожал плечами и вздохнул:
— Кто знает?.. Может, в Парфию. А может, в Понт или Бактрию, туда, где когда-то правили мои предки...
Вежливо поблагодарив хозяина за отдых и беседу, он сделал попытку подняться с ложа, ноконсул остановил его:
— Куда же ты на ночь? Останься! И потом, гости, за которыми я разослал всех своих ликторов, непростят мне, если не увидят такогоредкостного посланника!
Словно в подтверждение его слов, дверь распахнулась, и раб-привратник пропустил в перистильпервого гостя, стройного римлянина в белоснежной тоге.
— Сцевола!— с порога вскричал тот, бросаясь к консулу.—Это правда?!
— Правда,Тиберий! — кивнул Муций Сцевола. — Тебе этоможет подтвердить посланник из Пергама, привезший завещание. А это —Тиберий Гракх! — представил он римлянинаЭвдему.
Эвдем с интересом посмотрел на молодого человека с мягкими чертами лица ибольшими выразительными глазами.Народный трибун порывисто пожал ему руку и снова обратился к Сцеволе:
— Мой аграрныйзакон спасен! Теперь я знаю, что мне делать.Завтра же я внесу на рассмотрение сената новый законопроект, но которому все сокровища пергамскогоцаря будут распределены между гражданами,получающими новые участки!И этим дашь новый поводнедовольным тобой, и особенно, твоемуродственнику Назике, для нападок на тебя! — возразил консул.
—Нападок? — переспросил Тиберий. — Да я посмотрю на их лица, когда скажу им, что раз Аттал завещалсвое царство римскому народу, то иказной его должен распоряжаться римскийнарод!
—Опомнись! — воскликнул Сцевола. — Или тебе мало печальной участи Муция, которого ты выдвинулнародным трибуном на место МаркаОктавия? Весь Рим знает, что он был отравленпо приказу Сципиона Назики! Да, я всегда поддерживал, и буду поддерживать тебя и твои начинания. Но яне хочу стать очевидцем твоей гибели!
— А я не хочуостанавливаться на полпути! — уже спокойно заметил Гракх. — И поверь мне,доведу до конца не только это дело снаследством Аттала. Я проведу в жизнь новые законы о выдаче денег получившим землю крестьянам; сокращении срока военной службы, чтобы они вновь, какпрежде, не возвращались к разореннымучасткам; обжаловании судебныхрешений перед народным собранием...
— Юпитер Громовержец! Это же настоящая война сенату! —привстал с ложа Сцевола.
—Да, — кивнул Тиберий. — Пожалуй, это можно назвать войною. И я объявлю ее завтра.
Он устроился на свободном ложе, привычно подставил голову рабу, надевшему ему венок изсвежего сельдерея, и задумчиводобавил:
— Толькобы мне завтра хватило на это сил, а после — времени...
Одинза другим подходили новые гости.
—Аппий Клавдий — сенатор и член комиссии по переделу земли!— называл консул, и Эвдем, видя перед собой пожилого человека с насмешливым, слегка чудаковатым лицом, вспоминал сообщения своих агентов: «АппийКлавдий, жрец авгур и принцепссената, один изопытнейших политиков нашего времени».
—А еще тесть нашего любимого Тиберия, дед его великолепногосына и, не менее прекрасной, дочери, и триумфатор! —сделал добавление к словам Сцеволы Аппий Клавдий, приветливо кивая пергамскомупосланнику.
«Ах,да! — вспомнил Эвдем. — Однажды, после победы, которую отказался праздновать сенат, этот чудак самустроил себе триумф и вгордом одиночестве проехал по Риму в триумфальной колеснице!»
- ПублийЛициний Красе, наш будущий консул и верховныйжрец!
— Итесть Гая Гракха! — с улыбкой поддержал Аппия Клавдиястройный мужчина лет сорока пяти с легкой сединой на висках.
— Жаль, что Гая опять нет с нами, то-то обрадовался бы такой новости! — вспомнил Сцевола о брате Тиберия, а Аппий Клавдий недовольно пробурчал:
— Он там воюет, а мы должны мерить землю и ругаться с патрициями! Неизвестно, кому еще легче!Там враг перед тобой, знай — руби его да коли,а тут, того и гляди, получишь удар в спину!
— ГайБиллий! — продолжал представлять Сцевола, и Эвдемувидел, как вбежавший юноша лет двадцати бросился к Тиберию и обнял его с восторженным криком:
— Тиберий, мы спасены!
— Почемуты оставил охранников моего дома одних? — отталкивая юношу, спросил Гракх. —Или ты хочешь, чтобы с моей Клавдией идетьми расправились так же, как с несчастнымМуцием?
— Прости, не смог удержаться, чтобы не поздравить тебя и всех нас! — снова обнял Гракха Гай Биллий и поспешно выбежал из перистиля.
- ФилософБлоссий! Фульвий Флакк! Диофан! — продолжал консул и вдруг проворно поднялсяс ложа и, разведя руки для объятий,двинулся к двери: — Полибий! Ты ли?! Какими судьбами, старина?!
— Вот, опять в Риме! Не дает мне покоя эта тридцать девятаякнига, никак не могу писать о Риме в Афинах! — улыбаясь, прошел к Сцеволе знаменитый историк.
- Лучшео розах писать в розарии? — приветливо спросил у него Блоссий.
—Да! — охотно ответил старик.
—А о пчелах — в улье? — подмигнул Аппий Клавдий.
—Смотри! — с усмешкой погрозил ему пальцем Полибий.— Хоть тыи первый по списку в сенате, а такого напишу о тебе в своем труде, что невозрадуешься! Хочешь предстать передпотомками в неприглядном виде?
Сенатор, пробурчав себе под нос, что последнее дело связываться с писателями, судьями иврачами, даже если они шутят,отошел в сторону, и Полибий обратился ко всем:
— Знаю, знаю, какая у вас сегодня радость, ведь этовсего второй случай, когда завещаютцарство Риму. Первой была Кирена,которую двадцать три года назад завещал вам Птолемей. И вот теперь —Пергам, и как нельзя кстати! Как же вы намереныраспорядиться таким щедрым подарком Аттала?
— Спросиоб этом лучше Тиберия! — мрачно махнул рукой Муций Сцевола. — Хоть ты образумьего — подставляет свою грудь прямо под мечиотцам-сенаторам!
— Не дается даром победа над тем, кто готов подставить свою грудь под удар! — начал было заступаться за Гракха Блоссий, ноПолибий жестом остановил его и взглянул на Тиберия:
— Расскажи старику...
Тиберий повторил все, что уже слышал Эвдем. Полибий задумчиво сказал:
— Как сказал бы любящий латинские поговорки твой друг и учитель Блоссий, ты ступаешь поогню, прикрытому обманчивымпеплом! Я же скажу как историк: немало писал я о людях, пытавшихся взвалить на свои плечи такую тяжесть, какую осмеливаешься поднять сейчас и ты. И ужеблагодаря этому имя твое переживеттебя, и истина, как самая верная и терпеливая дочь времени, поставит его в один ряд с Муцием Сцеволой, великим предком нашего уважаемого хозяина,Горацием Коклесом, СципиономАфриканским, Но остерегись, мало ктоиз этих людей умер в свое время собственной смертью. Я стар, ты — молод,и поэтому мне очень не хотелось бы в своемтруде, упоминая о тебе, написать слово «был»...
— Какбы он, и правда, не накаркал беды! — обеспокоено шепнул хозяину Аппий Клавдий, и встревоженный не меньше принцепса сената, консул торопливым жестомприказал рабам вносить столики сяствами и винами.
Но Полибий, не обращая внимания на возникшую суету, с грустнойулыбкой положил свою старческую руку на плечо Тиберия:
— Завтра тебе предстоит очень важный шаг. Задумайся над ним, И пусть дела и трагические судьбы лучшихсыновей Рима помогут тебе сделать правильный выбор.
2. Царь и раб
Фемистокл, каквсегда, в доспехах и с мечом на поясе, при свете факела, придирчиво осматривалстрелы, наполняя ими свой простой, с дешевой медной накладкой, колчан.
Услышав стуквходной двери, он отложил в сторону очередную стрелу, казавшуюся емуненадежной, и недовольно покачал головой:
- Ну,наконец-то, Клеобул! Почему так долго? Мне давно надо быть на крепостной стене,посмотреть, как там!
- Накрепостной стене все в порядке! – послышалось в ответ.
Фемистоклвздрогнул и поднял над головой факел:
- Серапион?Ты?!
- Да! –подходя, кивнул «друг царя». – Наши воины готовы отразить штурм, а римляне, каквсегда, медлят!
- Хвала богам,- сдержанно отозвался Фемистокл. – С чем пришел?
Но Серапион неторопился с ответом и вел себя как-то необычно.
- А… гдеКлеобул? – оглядевшись, спросил он, впервые называя раба Фемистокла не Афинеем,что значит просто раб из Афин, а его настоящим именем.
- Тебе-то чтодо него? – с удивлением уточнил Фемистокл.
- Мне ничего,а вот ты бы не выпускал его без особой надобности из дома.
- Это ещепочему?
- В Тавромениинеспокойно. Мало ли что может случиться… - уклончиво ответил Серапион.
В его тоне небыло обычной подозрительности. И это еще больше насторожило Фемистокла.
- Говорипрямо, что тебе надо? – потребовал он. – Зачем ты пришел в мой дом?
- Только подолгу службы! – клятвенно прижал ладони к груди Серапион. – Тебя срочновызывает к себе базилевс!
- Меня? –изумился Фемистокл. - Он еще помнит, как меня зовут? Два месяца ему не былоникакого дела до моих советов, а тут – к себе, срочно!.. Зачем?!
- Там узнаешь!- приглашая следовать за ним, показал рукою на дверь Серапион, и снова в егоголосе не было ни тени угрозы или злорадства.
Фемистокл,недоумевая, вышел из дома, и его тут же взяли в плотное кольцо не меньше двухдесятков воинов из личной охраны Евна.
- Зачем тебестолько охраны? – с усмешкой спросил он. - Не лучше ли было поставить их настены Тавромения?
Но Серапион непринял его иронии:
- Базилевсприказал доставить тебя целым и невредимым! А в городе теперь такое творится…