— И че не так с серыми? — хмыкнул я.
— Ну ты ж сам только что сказал, что серые земли необитаемы, как чернота.
— Никогда такого не говорил.
— Да млять! Рихтовщик, какого хрена?!.. Парни, подтвердите ему, вы, ведь, тоже слышали…
— Я сказал: безлюдные, — поспешил прояснить я ситуацию, опередив привставшего уже на локтях, откликнувшись на призыв девушки, Жабу. — А местные аборигены — стопудово не люди. Это, уж поверьте, я знаю не понаслышке. Имел с ними опыт общения.
— Что?! Ты контактировал с серыми? — оживилась Белка. — Они убили тебя, да? Расскажи.
— Нет.
— Рихтовщик, ну не будь занудой. Интересно же.
— Нет — в смысле, не убили. Мы с серыми даже сражались вместе против отряда муров.
— Охренеть! И че? Как ты с серыми-то сошелся?
— Там мутная история. Подозреваю, хранитель устроил тогда нашу встречу.
— ЧЕГО?!
— Говорю же, история мутная…
— Твою мать, Рихтовщик! Вот только не надо сейчас с темы соскакивать и заднюю врубать. Сказал А, говори и Б. А то я, нахрен, от любопытства сдохну!
— Слушай, давай потом, а. Я устал, как собака. Да и все мы за ночь вымотались до чертиков. Сейчас нужно пожрать, да соснуть хотя бы пару часиков. А потом, когда продолжим путь, обязательно все расскажу. Обещаю.
— Ты, что ли, прямо тут спать собрался? — округлила глаза девушка. — На открытом месте?!
— Согласен, на солнце спать жарковато будет. Но можно тряпья из рюкзаков на эту корягу навязать, — я кивнул в сторону лишенного растительности облезлого то ли дерева, то ли куста, сиротливо торчащего по центру нашей лужайки. — Тогда получится подобие навеса, в тени которого…
— Млять! Ты издеваешься надо мной что ли?! — перебила Белка. — При чем тут, нахрен, солнце?!.. А если серые нас спящих повяжут? Или, того хлеще, глотки во сне перережут?
— Вообще-то, они не такие уж кровожадные дикари. И большинство баек, гуляющих о них по Континенту — это бред чистой воды.
— И много ты серых видел, Рихтовщик?
— Троих.
— Всего троих? — хмыкнула Белка. — И уже за всё их поганое племя впрягаться готов… А я, вот, считаю, что неспроста на Континенте игроки этих ублюдков серыми тварями прозвали. И, ежели серые твари доберутся до нас спящих, уверена, нам всем очень не поздоровится.
— И, чтобы такой неприятности не случилось, мы все будем по очереди дежурить и оберегать сон друг друга, — подвел я черту под затянувшимся спором. Вытащил из рюкзака банку тушенки, вскрыл ее и начал есть.
Друзья последовали моему примеру.
— Первый час отдежурю сам, — продолжил я, утолив первый голод. — Потом меня сменишь ты, Белка. Ну и последний час будут высматривать потенциальную угрозу выспавшиеся Жаба со Скунсом.
— Я бы, все-таки, предпочла еще пройтись, и подыскать нам более укромное местечко, — проворчала Белка, потроша ножом свою банку.
— Без проблем, — кивнул я. — Только, чур, охломонов этих на своем горбу дальше попрешь уже ты.
— Да мы, так-то, и сами сможем, — возмутился ковыряющий банку Жаба.
— Угу, — поддержал товарища приставший на локтях Скунс. Но продержаться так вымотанный до предела крестник смог не долго и, через пару секунд обессилев, откинулся обратно в траву.
— Согласна? — игноря крестников, спросил я Белку.
— Млять! — зло бросила поморщившаяся в ответ девушка.
— Вот и я об том же… Короче, сейчас хаваем, мастерим навес, и по очереди на караул…
…Снова глаза застилал белый вонючий кисляк.
— Нужно решать, Рихтовщик. Прямо сейчас! — в раздавшемся за спиной яростном шепоте хранителя на этот раз не было и намека на насмешку. — Пока еще выбор за тобой!.. Но эта привилегия продлится не долго! Решайся!.. Немедленно!.. Или, вместе с ними, потеряешь все!..
…Из липкой паутины приснившегося кошмара меня выдернул загремевший в подсознании набат смертельной опасности.
Еще не открыв глаза, я уже понял, что безнадежно опаздываю отразить удар. И, интуитивно угадав его направление, успел лишь толчком плеча отпихнуть в сторону прильнувшую ко мне во сне девушку.
Воздух вокруг уплотнился от активированного рывка, и в щель чутка приоткрывшихся глаз я увидел сюрреалистическую картину наваливающейся с неба крылатой твари. Огромные растопыренные для удара когти заключенной в роговую броню «птицы» уже были в считанных сантиметрах от моих груди и шеи, а длинный зазубренный клюв почти воткнулся в мой правый глаз.
Преодолевая сопротивление вязкого воздуха, руки с травы метнулись наперехват страшилищу. Но мгновенно очистившийся (как это всегда происходит в момент боя) от всех посторонних мыслей разум тут же выдал неутешительный прогноз: ответным ударом я смогу лишь отомстить своему убийце, но предотвратить наносимые мне тварью уже прямо сейчас смертельные раны я, увы, не успевал от слова совсем…
— Ооооотссссс… — тяну я непослушными в киселе заставшего воздуха губами и языком отвратительно длинную фразу-активатор, наблюдая, как по миллиметру надвигающийся, словно в замедленной съемке, клюв крылатой твари достигает-таки роговицы глаза, а длинные, как ножи, когти впиваются в открытые шею и грудь…
Мозг взрывается от волны нестерпимой боли, но я упрямо продолжаю тянуть:
— …скооооо… — картинка перед глазами меркнет в клубах кровавого тумана.
Из-за бешенного ускорения тела, кровь из ран выстреливает наружу, как из брандспойта, останавливая даже на мгновенье дальнейшее продвижение клюва и когтей. Невольно гася своим присутствием в ранах чудовищный напор крови, клюв и когти твари неожиданно превращаются из орудий убийства в спасительные пробки, не позволяющие смертельно раненому телу в один миг истечь кровью, и лишиться сознания от смертельной кровопотери, давая мне тем самым шанс в этот роковой миг дотянуть-таки до конца бесконечно длинную фразу:
— …ок! — только теперь пальцы рук добираются до покрытой роговыми бляшками шеи твари. И последним осознанным действием я успеваю сдавить шею «птичке» и рывком сломать убийце хребет.
Действие рывка прекращается. Воздух теряет вязкость и плотность, возвращаясь к обычному состоянию. Сознание проваливается в конечную черноту. И…
Я вторично просыпаюсь уже от собственного чиха. Обнимающая меня Белка что-то недовольно бормочет во сне. И я с облегчением понимаю, что все снова получилось. Дар Второй шанс активировался, несмотря на изрядное искажение фразы-активатора, и в моем распоряжение теперь есть целых пять секунд — просто прорва времени для владеющего рывком высокоуровневого игрока.
В подсознании ожидаемо начинает набирать обороты набат, сигнализирующий о приближающейся сверху смертельной опасности.
Я аккуратно отпихиваю в сторону подругу, раскрываю глаза и вижу пикирующих с неба на нашу «лужайку» ороговевших крылатых монстров… Поскольку, в предыдущей раз мой обзор полностью перекрывала туша атаковавшего меня убийцы, остальных крылатых тварей тогда разглядеть я не сумел. Теперь же, кроме своего обидчика, я насчитал в небе еще пятерку пикирующих кровожадных ублюдков.
Однако увеличение целей ничуть не повлияло на уже составленный нехитрый план схватки: под читерским разгоном в последний момент подорваться навстречу «птичкам», и всех их тупо порубать на куски. Потому как все атакующие с неба твари были невысокого уровня, и даже вшестером, но лишенные элемента неожиданности, они не представляли для меня теперь серьезной угрозы.
Прежде чем броситься крылатым ублюдкам наперехват, я даже успел скосить глаза в сторону крестников, и увидел, как эти гребаные пофигисты, прижавшись спинами друг дружке, в полусидячем положении, уронив головы на грудь, задавали душевного храпака.
Вот и доверяй таким горе-дежурным охрану лагеря! — мысленно чертыхнулся я, сделав зарубку навешать проштрафившимся сторожам люлей, когда все закончится.
И, повторно задействовав рывок, стал сквозь уплотнившийся воздушный «кисель» подниматься на ноги, навстречу практически застывшим в воздухе на двухметровой высоте «птичкам».
В левой руке материализовался призванный из ячейки резак, в правой — шпора. И кровавая бойня началась…
Глава 8
Глава 8, в которой подвиг приводит к плачевным последствиям, и от скандала спасет плен.
— Фу, млять! Че это?! Ааааа!..
— Мля! Сука! Гадость какая! За что?!..
— Это че, млять, за шутки дебильные?! Рихтовщик — ты чертов ублюдок, я тебя ненавижу!.. — наперебой заголосили крестники и Белка, разбуженные вдруг рухнувшим на всех троих кровавым водопадом.
Но тут уж ничего не попишешь. Как говорится: лес рубят — щепки летят. А поскольку рубил я, вместо бревен, теплокровных тварей, то и выносило во все стороны из-под шипастого диска шпоры и дымящегося клинка резака кровавые «опилки».
Со всей шестеркой монстров под читерским разгоном рывка я управился буквально за пару секунд, потому хлынувшая из выпотрошенных туш тварей кровища с дерьмом и потрохами практически одновременно рухнула на землю, ровным слоем накрыв безмятежно похрапывающих компаньонов… Кстати, последним еще повезло, что никого не припечатало, до кучи, кусками разрубленных туш «птичек», угоди такие «сувениры» по спящему человеку, да еще твердой, как камень, ороговевшей шкурой, и, вместо возмущения, крикунам пришлось бы вопить от реальной боли, — но озвучивать это удачное стечение обстоятельств я не рискнул. Облитая кровавым дерьмом троица и без того зыркала на меня, как на врага народа, и намек на возможные увечья вряд ли приподнял бы им настроение.
Сам я, понятное дело, на последних мгновениях действия рывка благополучно выскочил из-под зловонного душа, и остался относительно чистым. Несколько случайных кровавых капель на моем камуфляже, на фоне чумазых страшилищ, в которых превратились остальные члены отряда, смотрелись сущим пустяком.
— Вообще-то, я только что спас ваши жизни, — попенял я друзьям, когда вал ругани в мой адрес начал ослабевать, и поднявшиеся с травы члены отряда стали брезгливо стряхивать с рукавов и штанин налипшие кровавые ошметки.