– Кум, – говорит она медведю, – отворяй дверь, я наперед пойду, петуха съем.
Медведь отворил дверь, а лисица вскочила в избушку. Бык увидал ее и тотчас прижал к стене рогами, а баран зачал осаживать по бокам; из лисы и дух вон.
– Что она там долго с петухом не может управиться? – говорит волк. – Отпирай, брат Михайло Иванович! Я пойду.
– Ну ступай.
Медведь отворил дверь, а волк вскочил в избушку. Бык и его прижал к стене рогами, а баран ну осаживать по бокам, и так его приняли, что волк и дышать перестал.
Вот медведь ждал, ждал:
– Что он до сих пор не может управиться с бараном! Дай я пойду.
Вошел в избушку, а бык да баран и его так же приняли. Насилу вон вырвался и пустился бежать без оглядки.
Кочет и курица
Жили курочка с кочетком, и пошли они в лес по орехи. Пришли к орешне; кочеток залез на орешню рвать орехи, а курочку оставил на земле подбирать орехи: кочеток кидает, а курочка подбирает.
Вот кинул кочеток орешек, и попал курочке в глазок, и вышиб глазок.
Курочка пошла – плачет. Вот едут бояре и спрашивают:
– Курочка, курочка! Что ты плачешь?
– Мне кочеток вышиб глазок.
– Кочеток, кочеток! На что ты курочке вышиб глазок?
– Мне орешня портки раздрала.
– Орешня, орешня! На что ты кочетку портки раздрала?
– Меня козы подглодали.
– Козы, козы! На что вы орешню подглодали?
– Нас пастухи не берегут.
– Пастухи, пастухи! Что вы коз не берегете?
– Нас хозяйка блинами не кормит.
– Хозяйка, хозяйка! Что ты пастухов блинами не кормишь?
– У меня свинья опару пролила.
– Свинья, свинья! На что ты у хозяйки опару пролила?
– У меня волк поросеночка унес.
– Волк, волк! На что ты у свиньи поросеночка унес?
– Я есть захотел, мне бог повелел.
Смерть петушка
Ходят курица с петухом на поповом гумне. Подавился петушок бобовым зе́рнятком. Курочка сжале́лась, пошла к речке просить воды.
Речка говорит:
– Поди к липке, проси листа, тогда и дам воды!
– Липка, липка! Дай листу: лист нести к речке, речка даст воды, воду нести к петушку – подавился петушок бобовым зернятком: ни спыши́т, ни сдыши́т, ровно мертвый лежит!
Липка сказала:
– Поди к девке, проси нитки: в те́ поры дам ли́ста!
– Девка, девка! Дай нитки, нитки нести к липке, липка даст ли́сту, лист нести к речке, речка даст воды, воду нести к петушку, – подавился петушок бобовым зернятком: ни спыши́т, ни сдыши́т, ровно мертвый лежит!
Девка говорит:
– Поди к корове, проси молока; в те́ поры дам нитки.
Пришла курочка к корове:
– Корова, корова! Дай молока, молоко нести к девке, девка даст нитки, нитки нести к липке, липка даст ли́сту, лист нести к речке, речка даст воды, воду нести к петушку, – подавился петушок бобовым зернятком: ни спыши́т, ни сдыши́т, ровно мертвый лежит!
Корова говорит:
– Поди, курочка, к сенокосам, попроси у них сена; в те́ поры дам молока.
Пришла курочка к сенокосам.
– Сенокосы, сенокосы! Дайте сена, сено нести к корове, корова даст молока, молоко нести к девке, девка даст нитки, нитки нести к липке, липка даст ли́сту, лист нести к речке, речка даст воды, воду нести к петушку, – подавился петушок бобовым зернятком; ни спыши́т, ни сдыши́т, ровно мертвый лежит!
Сенокосы говорят:
– Поди, курочка, к кузнецам, чтобы сковали косу.
Пришла курочка к кузнецам:
– Кузнецы, кузнецы! Скуйте мне косу, косу нести к сенокосам, сенокосы дадут сена, сено нести к корове, корова даст молока, молоко нести к девке, девка даст нитки, нитки нести к липке, липка даст ли́сту, лист нести к речке, речка даст воды, воду нести к петушку, – подавился петушок бобовым зернятком: ни спыши́т, ни сдыши́т, ровно мертвый лежит!
Кузнецы сказали:
– Иди, курочка, к лая́нам, проси у них уголья; в те́ поры скуем тебе косу.
Пришла курочка к лая́нам:
– Лая́на, лая́на! Дайте уголья, уголье нести к кузнецам, кузнецы скуют косу, косу нести к сенокосам, сенокосы дадут сена, сено нести к корове, корова даст молока, молоко нести к девке, девка даст нитки, нитки нести к липке, липка даст ли́сту, лист нести к речке, речка даст воды, воду нести к петушку, – подавился петушок бобовым зернятком: ни спыши́т, ни сдыши́т, ровно мертвый лежит!
Дали лая́на уголья; снесла курочка уголье к кузнецам, кузнецы сковали косу; снесла косу к сенокосам, сенокосы накосили сена; снесла сено к корове, корова дала молока; снесла молоко к девке, девка дала нитки; снесла нитки к липке, липка дала ли́сту; снесла лист к речке, речка дала воды; снесла воду к петушку: он лежит, ни спыши́т, ни сдыши́т, подавился на поповом гумне бобовым зернятком!
Курочка
Жил-был старик со старушкою, у них была курочка-татарушка, снесла яичко в куте под окошком: пестро, востро, костяно, мудрено! Положила на полочку; мышка шла, хвостиком тряхнула, полочка упала, яичко разбилось.
Старик плачет, старуха возрыдает, в печи пылает, верх на избе шатается, девочка-внучка с горя удавилась. Идет просвирня, спрашивает: что они так плачут?
Старики начали пересказывать:
– Как нам не плакать? Есть у нас курочка-татарушка, снесла яичко в куте под окошком: пестро, востро, костяно, мудрено! Положила на полочку; мышка шла, хвостиком тряхнула, полочка упала, яичко и разбилось! Я, старик, плачу, старуха возрыдает, в печи пылает, верх на избе шатается, девочка-внучка с горя удавилась.
Просвирня как услыхала – все просвиры изломала и побросала. Подходит дьячок и спрашивает у просвирни: зачем она просвиры побросала?
Она пересказала ему все горе; дьячок побежал на колокольню и перебил все колокола.
Идет поп, спрашивает у дьячка: зачем колокола перебил?
Дьячок пересказал все горе попу, а поп побежал, все книги изорвал.
Журавль и цапля
Летала сова – веселая голова; вот она летала, летала и села, да хвостиком повертела, да по сторонам посмотрела, и опять полетела; летала, летала и села, хвостиком повертела да по сторонам посмотрела... Это присказка, сказка вся впереди.
Жили-были на болоте журавль да цапля, построили себе по концам избушки. Журавлю показалось скучно жить одному, и задумал он жениться.
– Дай пойду посватаюсь на цапле!
Пошел журавль – тяп, тяп! Семь верст болото месил; приходит и говорит:
– Дома ли цапля?
– Дома.
– Выдь за меня замуж!
– Нет, журавль, нейду за тя замуж; у тебя ноги долги, платье коротко, сам худо летаешь, и кормить-то меня тебе нечем! Ступай прочь, долговязый!
Журавль, как не солоно похлебал, ушел домой.
Цапля после раздумалась и сказала:
– Чем жить одной, лучше пойду замуж за журавля.
Приходит к журавлю и говорит:
– Журавль, возьми меня замуж!
– Нет, цапля, мне тебя не надо! Не хочу жениться, не беру тебя замуж. Убирайся!
Цапля заплакала со стыда и воротилась назад. Журавль раздумался и сказал:
– Напрасно не́ взял за себя цаплю; ведь одному-то скучно. Пойду теперь и возьму ее замуж.
Приходит и говорит:
– Цапля! Я вздумал на тебе жениться: поди за меня.
– Нет, журавль, нейду за тя замуж!
Пошел журавль домой.
Тут цапля раздумалась:
– Зачем отказала? Что одной-то жить? Лучше за журавля пойду!
Приходит свататься, а журавль не хочет.
Вот так-то и ходят они по сю пору один на другом свататься, да никак не женятся.
Жадная старуха
Жил старик со старухою; пошел в лес дрова рубить. Сыскал старое дерево, поднял топор и стал рубить. Говорит ему дерево:
– Не руби меня, мужичок! Что тебе надо, все сделаю.
– Ну, сделай, чтобы я богат был.
– Ладно, ступай домой, всего у тебя вдоволь будет.
Воротился старик домой – изба новая, словно чаша полная, денег куры не клюют, хлеба на десятки лет хватит, а что коров, лошадей, овец – в три дня не сосчитать!
– Ах, старик, откуда все это? – спрашивает старуха.
– Да вот, жена, я такое дерево нашел – что ни пожелай, то и сделает.
Пожили с месяц; приелось старухе богатое житье, говорит старику:
– Хоть живем мы богато, да что в этом толку, коли люди нас не почитают! Захочет бурмистр, и тебя и меня на работу погонит; а придерется, так и палками накажет. Ступай к дереву, проси, чтоб ты бурмистром был.
Взял старик топор, пошел к дереву и хочет под самый корень рубить.
– Что тебе надо? – спрашивает дерево.
– Сделай, чтобы я бурмистром был.
– Хорошо, ступай с богом!
Воротился домой, а его уж давно солдаты дожидают:
– Где ты, – закричали, – старый черт, шатаешься? Отводи скорей нам квартиру, да чтоб хорошая была. Ну-ну, поворачивайся!
А сами тесаками его по горбу да по горбу. Видит старуха, что и бурмистру не всегда честь, и говорит старику:
– Что за корысть быть бурмистровой женою! Вот тебя солдаты прибили, а уж о барине и говорить нечего: что захочет, то и сделает. Ступай-ка ты к дереву да проси, чтоб сделало тебя барином, а меня барыней.
Взял старик топор, пошел к дереву, хочет опять рубить; дерево спрашивает:
– Что тебе надо, старичок?
– Сделай меня барином, а старуху барыней.
– Хорошо, ступай с богом!
Пожила старуха в барстве, захотелось ей большего, говорит старику:
– Что за корысть, что я барыня! Вот кабы ты был полковником, а я полковницей – иное дело, все бы нам завидовали.
Погнала старика снова к дереву: взял он топор, пришел и собирается рубить. Спрашивает его дерево:
– Что тебе надобно?
– Сделай меня полковником, а старуху полковницей.
– Хорошо, ступай с богом!
Воротился старик домой, а его полковником пожаловали.
Прошло несколько времени, говорит ему старуха:
– Велико ли дело – полковник! Генерал захочет, под арест посадит. Ступай к дереву, проси, чтобы сделало тебя генералом, а меня генеральшею.
Пошел старик к дереву, хочет топором рубить.