Кричу и глотку раздираю,
С бурлаками взнося мой глас:
— Ударьте в бубны, в барабаны,
Удалы, добры молодцы!
В тарелки, ложки, и стаканы,
Фабричны славные певцы!
Тряхнем сыру землю с горами,
Тряхнем синё море мудами!
Хмельную рожу, забияку,
Драча всесветна, пройдака,
Борца, бойца пою, пиваку,
Широкоплеча бурлака.
Молчите, ветры, не бушуйте,
Не троньтесь дебри, древеса,
Лягушки в тинах не шурмуйте,
Внимайте, стройны небеса.
Между кулачного я боя
Узрел тычков, пинков героя.
С своей, Гомерка, балалайкой
И ты, Виргилишка, с дудой
С троянской вздорной греков шайкой
Дрались, что куры пред стеной.
Забейтесь в щель и не ворчите
И свой престаньте бредить бред,
Сюда вы лучше поглядите —
Иль здесь голов удалых нет?
Бузник Гекторку — если в драку —
Прибьет, как стерву и собаку.
А ты, Силён, наперсник сына
Семелы, ражий, красный муж;
Вином раздута животина,
Герой во пьянстве жадных душ,
Нектаром брюхо наливаешь,
Смешав себе с вином сыты,
Ты пьешь, меня позабываешь,
Пить не даешь вина мне ты.
Ах, будь подобен Ганимеду,
Подай вина мне, пива, меду.
Вино на драку вспламеняет,
Дает в бою оно задор,
Вино пизду разгорячает,
С вина смелее крадет вор,
Дурак, напившися, умнее,
Затем что боле говорит,
С вином и трус живет смелее,
И стойче хуй с вина стоит,
С вином проворней блядь встречает,
Вином гортань, язык вещает.
Хмельной вакхант и целовальник,
Ты дал теперь мне пить, крючок;
Буян я сделался, охальник,
Гремлю уж боле как сверчок.
Хлебнул вина — разверзлась глотка,
Вознесся голос до небес,
Ревет во мне хмельная водка,
Шумит дуброва, воет лес,
Трепещет твердь, и бездны бьются,
Пыль, дым в полях, прах, вихрь несутся.
Восторгом я объят великим,
Кружится буйна голова;
Ебал ли с жаром кто толиким,
Пизда чтоб шамкала слова?
Он может представленье точно
Огню днесь сделать моему,
Когда в пизде уж будет сочно,
Колика сладость тут уму!
Муде пизду по губам плещут,
Душа и члены в нас трепещут!
Со мной кто хочет видеть ясно,
Возможно зреть на блюде как
Виденье страшно и прекрасно —
Взойди ко мне тот на кабак
Иль став где выше, на карету,
Внимай преславные дела,
Чтоб лучше возвестити свету:
Стена котора прогнила,
Которая склонилась с боем,
Котора тыл дала героям.
Между хмельнистых лбов и рдяных,
Между солдат, между ткачей,
Между холопов бранных, пьяных,
Между драгун, между псарей
Алешку вижу я стояща,
Ливрею синюю спустив,
Разить противников грозяща,
Скулы имея, взор морщлив,
Он руки сильно простирает,
В висок ударить, в жабр жадает.
Зевес, сердитою биткою
По лбам щелкавши кузнецов,
Не бил с свирепостью такою,
С какой он стал карать бойцов:
Расквасивши иному маску,
Зубов повыбрал целый ряд,
Из губ пустив другому краску,
Пехнул его в толпу назад,
Сказал: — Мать в рот всех наебаюсь,
Таким я говнам насмехаюсь!
Не слон ети слониху хочет,
Ногами бьет, с задору ржет,
Не шмат его в пизде клокочет,
Когда уж он впыхах ебет,—
Бузник в жару тут стоя рвется,
И глас его, как сонмов вод,
В дыре Плутона раздается,
И смертных всех трепещет род.
Голицы прочь, бешмет скидает,
Дрожит, в сердцах отмстить желает.
Сильнейшую узревши схватку
И стену, где холоп пробил,
Схватил с себя, взял в зубы шапку,
По локти длани оголил,
Вскричал, взревел он страшным зевом:
— Небось, ребята, наши — стой!
Земля подвиглась, горы с небом,
Приял бурлак тут бодро в строй.
Уже камзолы уступают,
Уже брады поверх летают.
Пошел бузник тут, смежив вежды,
Исчез от пыли свет в глазах,
Летят клочки власов, одежды,
Гремят щелки, тузы в боках.
Как тучи с тучами сперлися,
Огнем в друг друга мещут мрак,
Как сильны вихри сорвалися,
Валят древа, туманят зрак —
Стеной на стену ударяют,
Меж щек, сверх глав тычки летают.
О, бодрость, сила наших веков,
Потомкам дивные дела!
О, храбрость пьяных человеков,
Вином скрепленные чресла.
Когда б старик вас зрел с дубиной,
Который чудовищ побил,
Который бодрою елдиной
Сто пизд, быв в люльке, проблудил,
Предвидя сии перемены,
Не лез бы в свет он из Алкмены.
Бузник подобен Геркулесу,
Вступил в размашку, начал пхать,
И самому так ввек Зевесу
Отнюдь мудом не раскачать.
Кулак его везде летает,
Крушит он зубы внутрь десен,
Как гром, он уши поражает,
Далече слышен вой и стон.
Трепещет сердце, печень бьется,
В портках с потылиц отдается.
Нашла коса на твердый камень,
Нашел на доку дока тут,
Блестит в глазах их ярость, пламень,
Как страшны оба львы ревут,
Хребты имеющи согбенны,
Претвердо берцы утвердив,
Как луки, мышцы напряженны,
Стоят, взнося удар пытлив,
Друг друга в силе искушают,
Махнув вперед, назад ступают.
Недолго длилася размашка,
Алешка двинул в жабры, в зоб,
Но пестрая в ответ рубашка —
Лизнул бузник Алешку в лоб.
Исчезла бодрость вмиг, отвага,
Как сноп упал, чуть жив лежит,
В крови уста, а в жопе брага,
Руда из ноздрь ручьем бежит,
Скулистое лицо холопа
Не стало рожа, стало жопа.
На падшего бузник героя
Других бросает, как ребят,
Его не слышно стона, воя,
Бугры на нем людей лежат.
Громовой плешью так Юпитер,
Прибив Гигантов, бросил в ад,
Надвигнув Этну, юшку вытер —
Бессилен встати Энцелад,
Он тщетно силы собирает,
Трясет плечми и тягость пхает.
Как ветр развеял тонки прахи,
Исчез и дым, и дождь, и град,
Прогнали пестрые рубахи
Так в мах холопей и солдат.
Хребты, затылки оголенны,
Несут оне с собою страх,
Фабричны вовсе разъяренны,
Тузят в тычки их вслед в размах.
Меж стен открылось всюду поле,
Бузник не зрит противных боле.
С горы на красной колымаге
Фетидин сын уж скачет вскок,
Затем, что ночь провел в отваге,
Фату развесил иль платок:
Тем твердь и море помрачились.
А он с великого стыду,
Когда Диана заголилась,
Ушел спать к матери в пизду.
Тогда земля оделась тьмою,
И тем конец пришел для бою.
Главу подъяв, разбиты нюни,
Лежат в пыли, прибиты в пух,
Точат холопы красны слюни,
Возносят к небу жалкий дух.
Фабричны славу торжествуют
И бузника вокруг идут,
Кровавы раны показуют,
Победоносну песнь поют.
Гласят врагов ступленно жало,
Гулять восходят на кружало.
Уже гортани заревели
И слышен стал бубенцев звук,
Уже стаканы загремели
И ходят сплошь из рук вокруг.
Считают все свои трофеи,
Который что в бою смахал,
Уже пошли врасплох затеи,
Иной плясать себя ломал.
Как вдруг всё зданье потряслося,
Вино и пиво разлилося.
Не грозна туча, вред носивша,
В ефир внезапно ворвалась,
Не жирна влажность, огнь родивша,
На землю вдруг с небес снеслась —
Солдат то куча разъяренных,
Сбежав с верхов кабацких вмах,
Мечей взяв острых, обнаженных,
Неся ефес в своих руках,
Кричат; как тигры, устремившись:
— Руби, коли, — в кабак вломившись.
Тревога грозна, ум мятуща,
Взмутила всем боязнь в сердцах.
Бород толпа, сего не ждуща,
Уже взнесла трусливо шаг,
Как вдруг бузник, взывая смело,
Кричит: — Постой, запоры дай!
Взгорелась брань, настало дело.
— Смотри, — вопит, — не выдавай!
Засох мой рот, пришла отважность,
В штанах я с страху слышу влажность.