Пизды любезныя рожденье
Весь мир приводит в восхищенье.
Пизда достойна алтарей.
Она прямая дщерь природы.
Ее несчетны чтут народы.
Пизда — веселье твари всей.
Природа, зря, что смертных племя
В несносной скуке жизнь ведет,
Для облегченья оной бремя
Пизду произвела на свет.
Всех смертных ею усладила,
В приятны цепи заключила.
С тех пор пизда владеет всем:
Она героев производит,
Она в храм славы их приводит.
Пизда — вещь лучша в свете сем.
Герои, храбростью своею
Что свет старались покорить,
Владеть хотели всей землею,
Стремясь потоки крови лить.
Они все для того дралися,
Чтоб после всытость наетися
И лучших пизд себе достать.
Для пизд кровавы были брани,
Пизд ради налагались дани.
Пизда всех дел вина и мать.
Антоний, царствовать желая,
Дрался с Октавием, сколь мог,
Но Клеопатру он узная,
Ей захотел попасть меж ног.
Забыл и храбрость, и породу
И дал Октавию свободу.
Лишь только впрятал в нее хуй,
Не зрит, что Рим он тем теряет,
К пизде он страстию пылает,
Узря ее в Сиднейских струй.
Руно златое, кое греки
В Колхиде тщилися достать,
При чем прославлена навеки
Язонова пречудна рать —
Когда со змеем он сражался,
В погибель явную вдавался,
Пизда его от ней спасла:
Его ебливая Медея,
Волшебно знанье разумея,
Наверх сей славы вознесла.
Пленясь Калипса Телемаком,
От волн морских его спасла.
Еблась с ним лежа, сидя, раком.
И в ебле сладку жизнь вела.
Но Ментор, зря их то веселье,
Из зависти, терпя мученье,
Так Телемака навострил,
Что бросил он пизду на еблю
И, милую оставя землю,
Напасти новые вкусил.
Эней, оставшись цел от брани,
Погибнул бы в морских волнах,
Пизда б коль не простерла длани
При карфагенских берегах.
Его ебливая Дидона,
Сошедши с царска пышна трона,
Спасла и еть ему дала.
Он еб, пиздою наслаждался,
Но вскоре с нею он расстался,
Отплыв, куда судьба влекла.
Когда же сих примеров мало,
Взгляните в древность всех времен:
Всегда пизда всех благ начало,
Начало всех земных племен.
Мы ей на свете сем родимся.
Ее ебем, ей веселимся.
Она милее нам всего.
Пиздой нас девушки прельщают,
Пиздою нас и утешают,
В ней чтим верх счастья своего.
О ты, пизда, пизда драгая,
К тебе душа моя летит!
Ты, песнь мою воспринимая,
Внемли, что дух мой говорит.
Всего на свете сем ты боле.
Взгляну в моря, в ограды, в поле,
Но лучше я тебя не зрю.
Поверь, что я не лицемерю
И что тому я свято верю,
Что днесь языком говорю.
Уже зари багряной путь
Открылся дремлющим зенницам,
Зефир прохладный начал дуть
Под юбки бабам и девицам.
Раскинувшись пизды лежат,
От похоти во сне дрожат.
Иная страшным зевом дышит,
Иная нежны губки жмет,
Нетерпеливо хуя ждет;
Во всех ебливый пламень пышет.
О, утра преблаженный час,
Дороже нам златого века,
В тебе натуры сладкой глас
Зовет к работе человека.
Приход твой всяку тварь живит,
В тебе бодрее хуй стоит,
Ты нежну похоть всем вливаешь,
В ебливы жилы кровь течет
И к ебле всех умы влечет,
Ты нову силу всем влагаешь.
Корабль в угрюмых как волнах
Кипящи их верхи срывает,
Сквозь бурю, тьму и смертный страх
Летит и бездну презирает,
Подобно так в пиздах хуи,
Напрягши жилы все свои,
Во влажну хлябь вступать дерзают,
Шурмуют, мечутся везде
И в самой узенькой пизде
Пути пространны отверзают.
Везде струи млечны текут,
С стремленьем в бездну изливаясь,
Во все составы сладость льют,
По чувствам быстро разделяясь.
Восторгом тихим всяк объят,
На побежденных томный взгляд,
Еще собранье звать дерзает,
Опять вступают в ярый бой,
И паки сладкий ток млечной
Во всех жар брани прохлаждает.
Что бьет за страшный шум в мой слух?
Чердак, подклеть и спальня стонет,
Боязнь во всех стеснила дух,
Хуи слабеют, сердце ноет.
Внезапно отворилась дверь,
Старик, как разъяренный зверь,
С толпой народа в дом приходит.
— Лови, — кричит, — всех, режь и бей.
Жену, служанок, дочерей! —
Сей вопль всем смертным страх наводит.
Но что, старик, твой дух мятет,
Какая злость тебя снедает?
Не то ль, что старость хуй твой гнет,
Не то ль тебя так разъяряет,
Что еть жена дает другим?
Но вялым хуем ты своим
Какую ей подашь отраду?
Осьмнадцать лет и шестьдесят —
Вовеки вас не согласят,
Твой взор теперь ей злее аду.
Пусть всяк, кто может, хуй трясет,
Пускай кровати, лавки стонут,
Восторг от глаз пусть скроет свет,
Хуи в реках заёбин тонут.
Закрой от них свой мрачный взор.
Младых хуев и пизд собор
Оставь их роскошам на жертву
Иль, вынув свой завялый хуй,
Беги, мечись, рвись, плачь, тоскуй,
Зря плоть свою уже полмертву.
Владычица богов и смертных,
Мать всех живущих на земли,
Источник дружб и ссор несметных,
Пизда, мою мольбу внемли!
Из мрачного ко мне жилища
На вопль как сирого и нища
Сквозь лес, сквозь блато взор простри,
Склонись, склонись моей мольбою,
Смяхчись, зря страждуща тобою,
И с хуя плеснеть оботри.
О, юность, время скоротечно,
Которая теперь прошла,
Когда б ты длилась, юность, вечно,
Ты б тех забав не унесла,
Которыми я наслаждался,
Имел, владел и восхищался.
Приди опять, как ты была!
Тогда пизды ко мне толпами
С отверстым ротом и губами
Слетятся, как на мед пчела.
Без слез не вспомню прежни веки.
Я в юности когда бывал,
Всяк день текли млечные реки,
Всяк день я разных пизд ебал,
Всяк день они ко мне стекались,
Наперстки на хуй мне казались,
И я им, сколько мог, служил.
Теперь, о лютая судбина,
Уже не хочет ни едина,
Чтоб хуй в нее я свой вложил.
Признаюсь вам, красы любезны,
Что хуй уже мой стал слабеть,
И все старанья бесполезны,
Нельзя мне столько раз уетъ,
Колико раз ебал я прежде.
Пришел конец моей надежде,
Чтоб мог еще я милым быть.
Итак, навек прощаюсь с вами,
И все, что нажил я пиздами,—
Пиздам же я хочу прожить.
О вы, священницы борделя,
Наставницы младых красот!
Вы первого обман апреля
На весь уже простерли год.
Вам таинства пизды известны
И ваши хитрости прелестны
Так, как волшебством, нас мрачат.
Вы сделать и старуху целкой
Считаете для вас безделкой.
Мне вас досталось умолять.
За что, не знаю, вы в презреньи,
За что гонимы вы от всех?
К вам должно всем иметь почтенье,
Вы — матери драгих утех!
К вам в нуждах ближний прибегает,
Отраду в скуке обретает
Вдовец, женатый, холостой.
Где б ярость хуя мы смягчали,
Где б разны роскоши узнали,
Как не в обители такой?
Еще мой хуй не так согнулся,
Чтоб вовсе твердость потерял.
Не мните, чтоб он не проснулся,
И чтоб, узря пизды, не встал.
Хотя ж бы вовсе был бессилен,
Но ваших смысл красот обилен
Его в желанну крепость ввесть.
Чего не сделают пиздами,
То сделают они руками.
Кто может хитрость их исчесть?
Я помню, негде чел недавно,
Как некакий скупой старик
В неделю раз один исправно
Ходить в бордели приобвык.
За то, кто сделать то возьмется,
Что у скупого раз зайдется,
Велику плату положил.
А до того имел все даром
И денежки свои с товаром
Всегда с собою уносил.
Одна сестра, за то озляся,
Что тщетно их старик трудил