Солнце было не просто почитаемым божеством. Оно входило составной частью в родоплеменные отношения. Еще в XII веке русские люди продолжали считать Солнце космическим членом своего рода, именуя себя внуками Дажьбога, что нашло отражение в «Слове о полку Игореве». Четыре князя — участники похода — именуются здесь просто «четыре Солнца». Те же представления запечатлены в фольклоре. В сказке из сборника А. Н. Афанасьева «Солнце, Месяц и Ворон Воронович» Солнце сватается к одной из девушек и берет ее в жены, а тесть наведывается к зятю-Солнцу в гости (родственные отношения также налицо). Посещают Солнце и его небесный дворец и другие герои, как, например, в сказке о Солнцевой сестре:
«Подскакал Иван-царевич к теремам Солнцевой сестрицы и закричал: „Солнце, Солнце! Отвори оконце“. Солнцева сестрица отворила окно и царевич вскочил в него вместе с конем».
А русские дети еще в начале нынешнего века помнили доставшееся им от пращуров древнее представление о родственных узах человека и Солнца:
Дедушка-солнышко,
выгляни в окошечко, —
поется в бесхитростной детской песенке.
Естественно, длительное (на протяжении многих тысячелетий) поклонение Солнцу не могло не отразиться на мировоззрении славянских племен, их жизнном укладе и языке. По сей день у русских сохранилось множество слов с корневой основой «сол»: «соль», «соловей», «соловый» («солнечно-желтый»), «солома», «солод» (а также ряд слов, пишущихся через «а» — «сало», «салоп» и др.). Заманчиво проследить этимологию перечисленных понятий, но такой анализ слишком бы увел нас в сторону. Есть, однако, вопрос, которой невозможно обойти. В стародавние времена на Руси было распространено имя Соловей. Вряд ли кто станет отрицать, что по смыслу оно, как и название певчей птицы, сопряжено с Солнцем.
Русский былинный эпос знает двух Соловьев: один — загадочный Соловей Будимирович, приплывающий из таинственной заморской страны, — герой положительный и невообразимо древний; другой — не менее таинственный Соловей-Разбойник — герой с отрицательным знаком. Нас здесь, однако, интересует не оценочный аспект (который, кстати, может меняться под воздействием изменяющихся исторических условий), а генетически-смысловой. Есть в Белом море известный архипелаг, знаменитый своими культурно-историческими и духовно-символическими традициями. Это — Соловецкие острова. Название Соловки — исконно русское, оно содержит в себе все ту же основу «сол», уходящую своими корнями в баснословную старину, когда границы между индоевропейскими и неиндоевропейскими языками были более чем размыты. С точки зрения этимологии топоним «Соловецкие острова» особых сомнений не вызывает: название образовано от слов «соловей», «солнце». Первоначально, быть может, так и звучало — Соловейские острова и означало: «Солнцем овеянные» или «Солнцевеющие», если судить по аналогии со смыслообразованием таких слов, как «суховей» или «вьюговей». В древности солнечный смысл распространялся на обширные северные территории. В одной из рукописных Космографий XVII века приводится второе название Мурманского студеного моря (Северного Ледовитого океана) — Соловецкая пучина. Не приходится сомневаться, что и земли посреди и по берегам этой Пучины также именовались Соловецкими (Соловейскими). О культурной древности русских Соловков свидетельствуют имеющиеся там каменные лабиринты (диаметром до 5 м), наподобие тех, что разбросаны по всему Северу Европы с перекочевкой в крито-микенскую (знаменитый лабиринт с Минотавром), древнегреческую и другие мировые культуры. Не лишено вероятности, что Соловецкий монастырь — краса и гордость современных Соловков — построен на месте древних дохристианских святилищ.
А вот еще один показательный пример, но уже из другой области. Кто ни помнит колоритной Солохи из гоголевской «Ночи перед Рождеством», столь притягательной для падких на женские прелести мужиков? Но кто может без запинки сказать: что за имечко такое — Солоха? Откуда взялось и что означает? В общем-то все достаточно просто: «солоха» в славянском народном миропредставлении означает «ведьму» (а еще «русалку» или же «женщину с распущенными волосами»). Но вот ведь какая незадача: в слове «солоха» та же корневая основа, что и у «солнышка». С чего бы это? И почему? А все потому, что поклонение Солнцу как небесному божеству восходит ко временам матриархата, когда и само дневное светило представлялось в женском обличии.
Сказанное подтверждает даже поверхностное обращение к культурам различных народов мира. Петербургский востоковед Марианна Ивановна Никитина на основании многолетних исследований выявила целый пласт архаичных воззрений в древнекорейской мифологии, сложившихся вокруг центрального образа Солнца в его женской ипостаси [см.: посмертно ее изданную монографию «Миф о Женщине-Солнце и ее родителях и его спутниках в ритуальной традиции Древней Кореи и соседних стран» (СПб., 2001)]. Если же говорить о славянских мифологических воззрениях, то здесь мы сплошь и рядом наталкиваемся на женскую ипостась Солнца.
В русском мировоззрении и народном космизме Солнце мыслилось и как женское существо (Солонь), и как мужское (Хорс или же Коло и Ярило — языческие Божества зимнего и весенне-летнего Солнца), и, наконец, в современном языке сделалось объектом среднего рода. Наиболее архаичный — матриархальный — облик Солнца (рис. 37) навсегда запечатлелся в русском фольклоре. В тайных и, несомненно, древнейших заклинаниях великороссы обращались к дневному светилу: «Матушка, красное солнце!» Сохранилась в записи XIX века удивительная по своему космическому мироощущению песня липецкой девушки (Тамбовская губерния), которая перечисляет свою астрально-космическую родословную, подчеркивая неотделимость человека от Вселенной:
Мне матушка — красна Солнушка,
А батюшка — светел Месяц,
Братцы у меня — часты Звездушки.
А сестрицы — белы Зорюшки.
Купальская песня крестьян Смоленской губернии доносит до нас ту же архаику древнего космического мировоззрения, когда человек мыслил себя полноправным членом небесно-космической семьи.
А я роду хорошего…
А я роду богатого…
А мой батька — ясен месяц…
Моя матка — красное солнце…
О чем же свидетельствуют приведенные факты? О том, что в исторической памяти народов мира (в данном случае — русского народа) прочно запечатлелись реалии эпози матриархата, времени, когда в общественной жизни главенствующую роль играла женщина. Подтверждение сказанному обнаруживается и в других песенных жанрах:
Стоят три терема златоверхие:
В первом терему — млад светел Месяц,
Во втором терему — красное Солнышко,
В третьем терему — часты звездочки.
Светел Месяц — то хозяин в дому,
Красно Солнышко — то хозяюшка,
Часты звездочки — малы детушки.
В приведенном тексте, записанном на Севере, Солнце снова выступает в своей женской ипостаси. Аналогичный сюжет и точно такая же семейная иерархия запечатлены в белорусском фольклоре:
Стоит светлица новорубленная,
У той светлицы четыре оконца:
В первом оконце — да ясное солнце,
В другом оконце — да ясный месяц,
В третьем оконце — да темная туча.
Ясное солнце — то женка его,
Ясный месяц — то сам хозяин,
Что мелки звезды — то детки его,
Что темная туча — то жито его.
По славянским народным поверьям, Солнце, возвращаясь из зимы в лето, надевает праздничный сарафан и кокошник, что наглядно свидетельствует о женской принадлежности (об этом же говорит популярная загадка: Что такое: красная девушка в окошко глядит? — Солнце). В тайных и, несомненно, древнейших заклинаниях великороссы обращались к дневному светилу: «Матушка, красное солнце!» Сохранилась в записи XIX века удивительная по своему космическому мироощущению песня липецкой девушки (Тамбовская губерния), которая перечисляет свою астрально-космическую родословную, подчеркивая неотделимость человека от Вселенной:
Мне матушка — красна Солнушка,
А батюшка — светел Месяц,
Братцы у меня — часты Звездушки.
А сестрицы — белы Зорюшки.
Тема — достаточно распространенная в русской обрядовой поэзии. Купальская песня крестьян Смоленской губернии доносит до нас ту же архаику древнего космического мировоззрения, когда человек мыслил себя полноправным членом небесно-космической семьи.
А я роду хорошего…
А я роду богатого…
А мой батька — ясен месяц…
Моя матка — красное солнце…
О стойкости древних космологических поверий свидетельствуют этнографические исследования, проведенные в конце прошлого века среди крестьян Тульской губернии на границе с Мценским уездом Орловской губернии. По общему мнению, Солнце — женское лицо. Оно ездит днем по небу на ложе, устроенном из звезд (по другой версии — летает на собственных крыльях). Одежда его разноцветная и вся усыпана звездами. На ночь Солнце уходит в свой дом, где у него есть мать, братья и сестры. Они сменяют Солнце при обходе неба, так как имеют такую же огненно-световую природу. Солнце, как женское лицо, ночью ездить боится, поэтому его сменяет братец-месяц. Если ночью все люди спали и везде было смирно, то утром Солнце взойдет радостное, веселое — и день будет хороший. Если же народ вел себя ночью несмирно, то солнце встанет пасмурное и днем будет плохая погода. (Здесь в наивной форме народного космизма содержится представление о взаимообусловленности состояния солнечной активности и поведения людей.) Некоторые утверждают, что Солнце не летает, а ездит на огромном коне, от которого происходят свет и теплота.
Женская природа Солнца легко прослеживается и в сказочном образе Царь-девицы. Она — всесильная Солнечная дева (в сказке Ершова «Конек-горбунок» она — сестра Солнца); живет за морем-океаном или огненной рекой; владеет чудесным дворцом, из окон которого видна вся Вселенная; от ее взоров нельзя спрятаться ни в облаках, ни на суше, ни под водой. Другое ее имя — Царевна Солнце. В одной украинской сказке Солнце — прекрасная царевна, ее смех сопровождается падением золота, а плачь — падением слез-жемчужин, во время танца все вокруг расцветает.