Кандидатуру Сталина как генерального секретаря поддержали 166 делегатов, голосовавших первым списком, а 27 делегатов, воспользовавшихся вторым бюллетенем, также сделали соответствующую пометку, вписывая его фамилию. То есть за Сталина как генерального секретаря проголосовало 193 делегата, или чуть более 40 % общего их числа. Остальные 273 своего отношения к данному вопросу не сформулировали. Но с голосами 193 делегатов все-таки нельзя было не считаться1.
Списки выбранных в ЦК и ЦКК были оглашены в тот же день, 2 апреля, и работу съезда пора было заканчивать. Хотя на многих заседаниях Владимир Ильич не присутствовал, за его ходом и всеми прениями он, как уже отмечалось, следил очень внимательно.
Многое в выступлениях радовало, давало новую информацию, наводило на новые мысли. Но кое-что и настораживало, а именно — степень понимания, глубина осмысления проблем, стоящих перед страной.
Прения и резолюция по его докладу свидетельствовали о том, что всё вроде бы понято и принято. Но 31 марта он вдруг узнает, что работа над важнейшим декретом «Об основных частных имущественных правах, передаваемых РСФСР, охраняемых ее законами и защищаемых судами РСФСР», порученная Политбюро Наркомюсту, прекращена.
А когда Н.П. Горбунов, по просьбе Ленина, запрашивает об этом Д.И. Курского, тот, как говорится, на «чистом глазу» отвечает, что отказ от работы над этим декретом, узаконивавшим многообразие форм собственности, вполне естественен, ибо съезд «отменил отступление».
Ленин сдержанно, но резко отвечает: «Я вынужден поставить Вам на вид, что мотивировка такая есть насмешка и что волокита, проявленная и проявляемая Вами, недопустима». И проект данного декрета должен быть представлен на утверждение в двухдневный срок, не позднее 3 апреля610611.
А в последний день работы съезда произошел еще один казус. Десятки, если не сотни раз на заседаниях говорилось о необходимости повсеместного перехода к хозрасчету, платности услуг и т. п. Все соглашались и кивали головами…
Но вот, при обсуждении резолюции о печати и пропаганде, Рязанов вносит предложение о недопустимости публикации в коммунистических газетах и, особенно в «Правде», каких-либо коммерческих объявлений всяких торгашей, как «ненужной пакости». И делегаты дружно голосуют за эту поправку, которая явно шла вразрез с общим курсом НЭПа, ибо предполагала оплату газеты за «казенный кошт», т. е. за счет золотого фонда и налоговых поступлений.
Узнав об этом, Ленин пишет Каменеву: «Говорят, съезд провел отмену объявлений в “Правде”. Нельзя ли исправить, ибо это ошибка явная?» Каменев отвечает, что это невозможно, т. к. резолюция уже принята съездом. Тогда Владимир Ильич сам приходит на заседание.
«Я попросил слово к порядку, — сказал он, — чтобы попросить у съезда отступления от порядка и нормы. Существует порядок, что после того, как решение принято, всякое вмешательство в этот вопрос неправильно. Я прошу съезд дать мне 4–5 минут, чтобы высказаться против того решения, которое было ошибочно принято».
О сути предложения Рязанова Ленин сказал: «Если бы действительно перед нами была наивная молоденькая барышня лет двенадцати, которая вчера услыхала бы, что на свете есть коммунизм, надела бы беленькое платье с красными ленточками и сказала бы, что коммунисты — это чистые торговцы, — это было бы смешно, над этим можно было бы благодушно посмеяться, а всерьез что же мы делаем? Откуда возьмет деньги “Правда”, которую вы лишили объявлений? Спрашивается, сколько надо денег “Правде”… Вы не знаете? Ну и я не знаю!»1.
Владимир Ильич явно нервничал, запись его выступления получилась довольно сбивчивая, но оно, видимо, произвело на делегатов сильное впечатление, и поправка Рязанова была отменена. После этого, в связи с закрытием съезда, Ленин выступил с написанным заранее заключительным словом.
«Первое отличие, которое бросается в глаза при сравнении этого съезда с предыдущим, — сказал он, — это бульшая сплоченность, большее благодушие, большее организационное единство». По главным дискуссионным вопросам нашей политики «разногласий в нашей партии не оказалось или не оказалось в сколько-нибудь заметном размере». И это — «живое доказательство неправоты наших врагов, которые не уставая твердили и твердят, что партия наша впадает в старчество, теряет гибкость ума… Нет, этой гибкости мы не потеряли».
По поводу отсутствия разногласий Владимир Ильич позже пояснил: «Такие речи, как речи тт. Преображенского, Осин-ского, Ларина на XI съезде партии, в прениях по докладу ЦК, показали наглядно, что внимание очень многих и очень видных руководящих работников партии устремлено не туда, куда следует его устремить. “Гвоздь” задач нашей политики определен в этих речах неправильно. Я надеюсь, что мне удастся побеседовать об этом с читателями подробнее в недалеком будущем»612613.
А продолжая свое заключительное слово на съезде, Ленин сказал: «Весь гвоздь теперь в том, чтобы авангард не побоялся поработать над самим собой, переделать самого себя, признать открыто свою недостаточную подготовленность, недостаточное уменье. Весь гвоздь в том, чтобы двигаться теперь вперед несравненно более широкой и мощной массой, не иначе как вместе с крестьянством…»1
Позднее Ленин отметил: «Это единственная речь, которую я предварительно написал (и, несмотря на это, наши ослы не могли перепечатать без ошибок!!). Так что теперь это единственная правильно переданная (после исправления) речь»614615
На следующий день, 3 апреля, состоялся пленум нового состава ЦК, избранного съездом. Поскольку писано об этом пленуме много, а толкование его решений приобрело принципиальное значение в силу избыточной политизации многих авторов, постараемся максимально придерживаться текста самого документа616.
Итак, на пленуме присутствовали члены ЦК Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Сталин, Дзержинский, Петровский, Калинин, Ворошилов, Орджоникидзе, Ярославский, Томский, Рыков, Андреев, И.Н. Смирнов, Фрунзе, Чубарь, Куйбышев, Сокольников, Молотов, Коротков; кандидаты в члены ЦК Киров, Киселев, Кривов, Пятаков, Мануильский, Лебедь, Сулимов, Бубнов, Бадаев; от ЦКК Сольц.
Первый пункт повестки дня: «Конституирование ЦК». И тут сразу встает довольно неожиданный вопрос — «о председателе». Известно, что такого рода поста или должности — председателя партии, председателя ЦК или Политбюро у большевиков ранее не существовало.
В свое время Яков Михайлович Свердлов, руководивший Секретариатом ЦК, подписывал некоторые документы как «Председатель ЦК РКП». Но специально это никак не оформлялось и уж тем более не было связано с претензией на роль лидера партии617. На заседаниях Политбюро обычно председательствовал Ленин, а в его отсутствие, как правило, Каменев. Кто и зачем поднял теперь данный вопрос, в протоколе не зафиксировано.
Пленум принимает решение: «Подтвердить единогласно установившийся обычай, заключающийся в том, что ЦК не имеет председателя. Единственными должностными лицами ЦК являются секретари, председатель же избирается на каждом данном заседании»1.
Решение вполне понятное: все члены ЦК являлись «должностными лицами» в руководящих государственных, партийных, профсоюзных органах, а трое секретарей — Сталин, Молотов, Куйбышев — руководителями аппарата ЦК Не более того. Никакого отношения к политическому лидерству в партии и стране это не имело.
Естественно, тут же, на пленуме, вновь встает вопрос о том типографском списке, который фигурировал при голосовании на съезде. И Каменеву опять приходится давать разъяснение. Пленум принимает решение: «Принять к сведению разъяснение т. Каменева, что им во время выборов, при полном одобрении съезда, было заявлено, что указание на некоторых билетах на должности секретарей не должно стеснять пленум ЦК в выборах, а является лишь пожеланием известной части делегатов»618619.
Поскольку должности генерального секретаря в РКП(б) ранее действительно не существовало, — она была лишь в Коминтерне, Крестинтерне и Профинтерне — ставится вопрос: «о Секретариате». Принимается следующее постановление: «Установить должность генерального секретаря и двух секретарей. Генеральным секретарем назначить т. Сталина, секретарями т.т. Молотова и Куйбышева».
В.А. Сахаров полагает, что это и был тот самый «момент истины», когда Владимир Ильич сделал выбор: «он желал видеть во главе партии в качестве генерального секретаря именно Сталина». И далее: «Ленин проводил Сталина к власти и обеспечил ему главенство в партийной и, значит, всей политической иерархии потому, что, размышляя о преемнике, он останавливал свой взгляд на Сталине»620.
Вряд ли протокол пленума и другие предшествующие документы дают основания для подобного рода «рабочей гипотезы». Скорее наоборот. К тексту приведенного выше постановления «о Секретариате» Ленин, тут же на пленуме, дабы исключить различные толкования функций секретариата, вносит дополнение.
Вот оно: «ЦК поручает Секретариату строго определить и соблюдать распределение часов официальных приемов и опубликовать его; при этом принять за правило, что никакой работы, кроме действительно принципиально руководящей, секретари не должны возлагать на себя лично, перепоручая таковую работу своим помощникам и техническим секретарям»