Я старалась не выдавать реакции. Это отдельное умение – не реагировать. Командор Джадд переводил взгляд с одного пустого лица на другое.
– Можете выпить кофе, – сказал он. – Ценный продукт, достать все сложнее. Грех отвергать то, чем Господь оделил возлюбленных Своих от щедрот Своих.
При этих словах мы подняли чашки, точно причащались этим кофе.
Он продолжал:
– Мы видели, к чему приводят чрезмерная расхлябанность, чрезмерная жажда материальной роскоши и отсутствие осмысленных структур, на которых строится сбалансированное и стабильное общество. Наш уровень рождаемости – по многообразным причинам, но главным образом по причине эгоистического выбора женщин – пребывает в свободном падении. Вы ведь согласны, что в хаосе люди всего несчастнее? Что правила и границы способствуют стабильности, а следовательно, и счастью? Пока все понятно?
Мы кивнули.
– Вы хотели сказать «да»? – Он указал на Элизабет.
– Да, – в страхе пискнула она.
Она была тогда моложе и еще красива – еще не дозволила своему телу разожраться. Мне с тех пор выпадали случаи отметить, что определенному типу мужчин доставляют радость издевательства над красивыми женщинами.
– «Да, Командор Джадд», – попенял он. – Почитаем звания.
– Да, Командор Джадд.
Через стол я чуяла ее страх; гадала, чует ли она мой. Страх – он пахнет едко. Разъедает.
«Она тоже одиноко сидела во тьме, – подумала я. – Ее тоже испытывали на стадионе. Она тоже заглянула в себя и узрела пустоту».
– Наивысшую пользу обществу принесет разделение мужского и женского поприщ, – посуровев тоном, продолжал Командор Джадд. – Мы наблюдали катастрофические результаты попыток сплавить эти поприща. Пока вопросы есть?
– Да, Командор Джадд, – сказала я. – У меня вопрос.
Он улыбнулся, но без теплоты:
– Задавайте.
– Чего вы хотите?
Он снова улыбнулся:
– Благодарю вас. Чего мы хотим конкретно от вас? Мы строим общество, которое согласуется с Божественным Замыслом, – город, стоящий на верху горы[43], свет народов[44], – и действуем мы из бескорыстной заботы и участия. Мы считаем, что вы с вашим высококачественным образованием прекрасно подготовлены, дабы помочь нам в окультуривании прискорбного множества женщин, ставших продуктом развратного и продажного общества, кое мы ныне упраздняем. – Он помолчал. – Вы желаете помочь? – На сей раз указующий перст отыскал Хелену.
– Да, Командор Джадд. – Почти шепотом.
– Хорошо. Вы все умные женщины. Ваши прошлые… – Он не захотел вслух произносить «профессии». – Ваш прошлый опыт познакомил вас с жизнью прочих женщин. Вы знаете, как они, скорее всего, думают, – или нет, позвольте перефразировать: как они, скорее всего, реагируют на раздражители, позитивные и не весьма позитивные. Поэтому вы можете оказать нам услугу – услугу, которая даст вам определенные преимущества. Мы рассчитываем, что вы станете духовными наставницами и воспитательницами – предводительницами, так сказать, – в рамках собственного женского поприща. Желаете еще кофе?
Он налил. Мы повозились, попили, подождали.
– Проще говоря, – продолжал он, – мы хотим, чтобы вы помогли нам организовать отдельное поприще, женское. В каковом целью будет оптимальный уровень гармонии, гражданской и семейной, и оптимальное количество потомства. Еще вопросы?
Элизабет подняла руку.
– Да? – спросил он.
– А нам надо будет… молиться и так далее? – спросила она.
– Молитва – общее дело, – сказал он. – Со временем вы поймете, как много у вас причин возносить хвалы высшим силам. Моя… э-э… коллега, – он кивнул на Видалу, – вызвалась заняться вашим духовным воспитанием, поскольку сама участвует в нашем движении с первых дней.
Повисла пауза – мы с Элизабет и Хеленой переваривали эту информацию. «Высшие силы» – это он кого имеет в виду? Себя?
– Я уверена, что мы в силах помочь, – в конце концов произнесла я. – Но это потребует немалых трудов. Женщинам так давно внушают, что они могут достичь равенства на профессиональном и общественном поприще. Они не обрадуются… – я поразмыслила в поисках слова, – сегрегации.
– Обещать им равенство всегда было жестоко, – сказал он, – ибо равенства они по самой своей природе достичь не могут. Мы уже приступили к милосердной работе по занижению их ожиданий.
Спрашивать о методах этой работы мне не хотелось. Примерно те же, какие применялись ко мне? Мы подождали, когда он подольет себе кофе.
– Вам, разумеется, придется разрабатывать законы и так далее, – сказал он. – Вам выделят бюджет, операционную базу и жилые помещения. Мы оставили вам студенческое общежитие в огороженном кампусе одного из бывших университетов, ныне нами реквизированных. Перестраивать там почти ничего не надо. Я уверен, вам будет вполне удобно.
И тут я рискнула.
– Если планируется отдельное женское поприще, – сказала я, – оно должно быть поистине отдельным. В рамках него распоряжаться должны женщины. Кроме ситуаций крайней необходимости, мужчины не должны переступать порога выделенных нам владений, и критиковать наши методы мужчинам не следует. Судить о нас надлежит сугубо по результатам. Хотя мы, конечно, будем отчитываться перед руководством, если и когда это будет необходимо.
Он смерил меня оценивающим взглядом и развел руками:
– Карт-бланш. В пределах разумного и в пределах бюджета. Который окончательно утверждаю, разумеется, я.
Я покосилась на Элизабет и Хелену и разглядела в них завистливое восхищение. Я попыталась цапнуть больше власти, чем они смели просить, – и выиграла.
– Разумеется, – сказала я.
– Не убеждена, что это мудро, – вмешалась Видала. – Предоставить им такую свободу действий в своих делах. Женщины – немощнейшие сосуды[45]. Даже самым сильным из них негоже дозволять…
Командор Джадд ее перебил:
– У мужчин и так дел по горло – им ни к чему вникать в маловажные подробности женского поприща. Нам нужны женщины, которым хватит на это компетенции. – Он кивнул на меня, и я удостоилась полного ненависти взгляда Видалы. – Женщинам Галаада еще выпадет случай поблагодарить вас, – прибавил он. – Столько режимов воплощали подобные планы дурно. Так скверно, так расточительно! Потерпев крах, вы приведете к краху всех женщин. Как Ева. А теперь я предоставлю вам совместно поразмыслить.
И мы приступили.
На этих первых совещаниях я изучала других Основательниц – ибо, пообещал Командор Джадд, в Галааде нас будут почитать за Основательниц. Если вам знакомы школьные игровые площадки похуже сортом, или курятники, или, собственно говоря, любая обстановка, где награды малы, а конкуренция за них немыслима, вы поймете, какие силы вступили здесь в игру. Невзирая на притворную приязнь, более того – коллегиальность, уже заворочались подводные течения вражды. Если, рассуждала я, мы в курятнике, я намерена стать альфа-курицей. А для этого я должна добиться права клевать первой.
Видалу я успела настроить против себя. Видала полагала себя естественной предводительницей, но ее картина мира пошатнулась. Она станет противиться мне изо всех сил – но за мной преимущество: меня не ослепляет идеология. Следовательно, в предстоящей нам долгой игре я наделена гибкостью, которой недостает ей.
Из двух других проще всего управлять Хеленой – она меньше всех уверена в себе.
В тот период она была полная, хотя за минувшие годы усохла; прежде, поведала Хелена, она работала в богатой корпорации, производившей средства для потери веса. Это еще до того, как она занялась связями с общественностью в компании, выпускавшей нижнее белье от-кутюр, и обзавелась крупной коллекцией обуви.
– Такие красивые туфли, – скорбела она, пока Видала красноречиво не насупилась.
Хелена, рассудила я, поплывет туда, куда ветер подует; меня устраивает, коль скоро я и есть этот ветер.
Элизабет была социальном классом повыше – я имею в виду, откровенно выше меня. Следовательно, она будет меня недооценивать. Дорогущий Вассар-колледж[46], работала помощницей-референткой могущественной женщины, сенатора из Вашингтона, – с президентским потенциалом, поделилась она. Но палата «Исполать» что-то в ней сломала: ни родовые права, ни образование не спасли Элизабет, и ее обуяло смятение.
Поочередно я с ними справлюсь, но, если они втроем собьются в стаю, мне несдобровать. Девизом моим станет «разделяй и властвуй».
«Крепись, – сказала я себе. – Особо не болтай – то, что ты скажешь, они используют против тебя. Слушай чутко. Припасай улики. Не выказывай страха».
Неделю за неделей мы изобретали законы, мундиры, девизы, гимны, названия. Неделю за неделей мы отчитывались перед Командором Джаддом, который беседовал со мной как с представительницей нашей группы. Одобренные концепции он выдавал за свои. Прочие Командоры ему рукоплескали. Как замечательно он работает!
Ненавидела я систему, которую мы возводили? В известной мере да: мы предавали все, чему нас учили в прошлой жизни, и все, чего мы достигли. Гордилась я тем, чего удалось добиться вопреки ограничениям? Опять же, в известной мере да. Все сложно, а иначе не бывает.
Одно время я почти верила в то, что полагала подобающим символом веры. Среди правоверных я числила себя по той же причине, что и многие в Галааде: не так опасно. Что толку ради моральных принципов броситься под каток и там расплющиться, как носок без ноги? Лучше раствориться в толпе – благочестиво славословящей, елейной, ненавистнической толпе. Лучше будешь забивать камнями ты, нежели забьют камнями тебя. Во всяком случае, шансы выжить повыше.
Они это прекрасно понимали, основоположники Галаада. Такие всегда понимают.
Запишу здесь, что спустя годы – когда я прибрала к рукам Ардуа-холл и, пользуясь этим, снискала в Галааде громадную, хоть и безгласную власть, коей ныне, к удовольствию своему, и располагаю, – Командо