— Нет! Ну ладно, все равно ты не сбежишь.
Меняя темп, «Денола» несется по узкой трассе, перезаряжает одни орудия и накапливает энергию в других. Они будут готовы открыть огонь по отступающему титану, как только «Гончая» завернет за угол. Вражеский принцепс умен, но его «Разбойник» слишком неповоротлив, чтобы вырваться из засады.
Вой тревожных сирен кажется приглушенным. Микал всем телом ощущает повреждения машины через обратную связь манифольда, его плечи и бока зудят и ноют. Ремонтная бригада оценивает ущерб, и включение аварийных систем представляется ему целебным бальзамом на раны.
— Состояние щитов?
Помедлив, модерат-примус Локхандт произносит:
— Не реагируют на команды. Все генераторы перегружены, принцепс. Внезапная атака проведена отлично, нас застали врасплох.
Микал чувствует, что «Гончая» гонится за ним. Врагу нужно меньше минуты для нового залпа.
— Прекратить ремонт. Всю энергию на движение и оружие.
— Принцепс, у нас же нет щитов.
— Не до них. Сначала нужно убить ту машину.
Направляемый Микалом, «Инвигилятор» врезается в другое высотное здание в тот момент, когда «Гончая» возникает на перекрестке позади. Броня «Разбойника» оказывается прочнее, чем каркас и железобетон жил-башни. Лавина обломков сходит на дорогу позади титана, перекрывая ее.
— Это его немного замедлит. Забудь про ракеты, гони энергию в наручные установки! Мы еще поборемся.
Внешняя стена дома рассыпается, когда предательская «Гончая», которая пытается достать верного «Разбойника», залпом турболазеров пробивает кладку и опорные балки. Аквила вынужден отойти от окна, чтобы не угодить под куски камня.
— Ненадежное оказалось убежище, — замечает он. — Септивал, попробуй зацепить эту «Гончую». Хоть и невелика помощь, но роторная пушка может сбить пустотный щит. Гай?
Повернувшись, Туллиан видит, как легионер опускает женщину на ковер возле двери. Взглянув на сержанта, он качает головой. Аквила замечает, что Вариния еще жива, но едва шевелится из-за огромной кровопотери. Дрожащей рукой она гладит сына по голове, веки ее колеблются.
— Гай, найди цель. Укажи Септивалу лучшую точку для стрельбы.
Здание снова трясется. «Гончая» проходит мимо выбитых окон, каждую секунду выпуская десятки снарядов из рокочущего мегаболтера.
Сквозь пробоину в дальней стене сержанту видно, как разворачивается верный «Разбойник». Он уже поднял наручные установки: короткую мелта-пушку и многоствольный лазбластер. По разрядам энергии на оголенных кабелях Ультрамарин понимает, что произойдет дальше.
Септивал тоже это осознает.
— Он что, не видит нас?..
«Разбойник» открывает огонь по «Гончей» прямо через постройку. Импульсы лазерной энергии сносят стены. Пустотные щиты вражеского титана лопаются, и ударная волна врезается в уже расшатанное здание.
С грохотом рушится потолок.
Гай молниеносно прыгает к Варинии и прикрывает собою женщину и ребенка от огромных обломков кладки. Доспех раскалывается с громким хрустом, и Туллиан мгновенно понимает, что его товарищ погиб.
Упавший потолок задевает и Септивала — искореженная опорная балка, отскочив от наплечника, выбивает у него из рук роторную пушку. Под Аквилой проваливается пол, и сержант летит в растущую дыру на нижний ярус.
Он падает вместе с дождем из кусков скалобетона, а через отверстия в крыше льется внезапный, ослепительный свет. Приземляется Туллиан на подвальном этаже, заваленном обломками перекрытий, и удар оглушает его. Затем обвал прекращается, только клубы пыли валят из разрушенного дома.
Вой громадных моторов заставляет сержанта забыть обо всем. Подняв глаза, он видит изменническую «Гончую», нависшую над проломом в стене.
Где-то наверху кричит Вариния.
После частичного обрушения углового блока «Разбойник» снова открыт, прямо впереди «Денолы». Он неудачно прицелился: разнес жилкомплекс, но не попал в «Гончую». Тихе громогласно хохочет, зная, что один выстрел в беззащитный мостик врага закончит дуэль.
Сквозь фильтры аудиодатчиков он слышит какой-то шум, вопль совершенного ужаса. Звук приятен Тихе, поэтому он смотрит вниз, на руины здания. Принцепс чувствует, что и «Денола» реагирует на крик, взволнованная находкой своих сенсоров.
Среди кусков кладки стоит на коленях молодая женщина, залитая кровью и покрытая пылью. Ее ужас и страдание буквально ощутимы.
Что-то шевелится у нее на руках. Ребенок.
Взгляд ярко-голубых глаз впивается в Тихе, словно лазерный луч.
Убей.
«Денола» содрогается от этого порыва, но принцепс медлит. Младенец, полный блаженного неведения о том, что стоит над ним, не выказывает страха. Он чист и невинен.
Истреби. Уничтожь. Изувечь.
Неистовый шепот машины пронзает мысли Тихе, словно раскаленные гвозди. Эта боль — эта настойчивость — пугает его, заставляя разорвать контакт с титаном.
На краткий миг принцепс выходит из манифольда и оглядывает мостик «Гончей» собственными глазами. На пультах управления лежат высохшие трупы модератов, а на приборных панелях вспыхивают дуговые разряды тошнотворной желтушной энергии.
Кровь. Пусть льется кровь.
Это не голоса его товарищей. Затем Тихе осознает, что случилось с ним, и его сердце леденеет от страха. Тело принцепса стало хрупкой, едва живой оболочкой, которую поддерживает в таком виде сверхъестественная сила «Денолы». Он больше не господин.
— Не командуй мною! Я принцепс…
Терзай. Раздирай.
«Денола» вбивает в разум Тихе острые осколки. Принцепс в омерзении скрипит зубами, давая отпор кровожадным желаниям, что заполняют его мысли.
— Нет! Нет, я повелитель машины!
Манифольд, уловив его протесты, направляет их импульсным сигналом в системы титана.
По необъяснимой причине «Гончая» отшатывается от здания и неуклюже выходит на середину дороги. Микал не мешкает ни секунды.
— Огонь!
Мелта-пушка выпускает сфокусированный луч, который испаряет бронированную кабину неприятеля. Яростный поток микроволн сжигает все и вся на мостике титана, после чего его металлическая голова взрывается от избыточного давления.
«Гончая» начинает заваливаться на спину, судорожно размахивая орудиями и ногами, и врезается в жилблок на другой стороне улицы.
— Еще! Из всех стволов!
«Инвигилятор» атакует изувеченного врага ракетами, лазерными и мелта-лучами, прожигает дыры в его панцире, отрывает ему ногу и решетит броню. Из рассеченных линий энергопитания вырываются языки пламени, которые обволакивают остов титана, и обугленная искореженная масса металла оседает на землю, истекая горящей смазкой.
Микал несколько секунд сканирует ее, желая убедиться, что «Гончая» действительно уничтожена.
— Ремонтная бригада, внимание! Неприятель приближается к «Аратану», и наши пустотные щиты уже должны работать, когда мы доберемся до заслона. Будем надеяться, что Машинный бог в милости своей не даст нам опоздать.
Аквила по завалам взбирается на верхний этаж, где его ждет Септивал. Легионер стоит над младенцем и неподвижной Варинией.
— Она мертва, — говорит он, глядя на стройное израненное тело у своих ног.
Нагнувшись, сержант забирает ребенка из мертвых рук матери. Пексилий глядит на космодесантника, морщится и хватается пальчиками за его латные перчатки.
— Гай счел своим долгом защитить их, — произносит Туллиан. — Он пожертвовал жизнью ради этого младенца.
— Боюсь, невыгодный вышел обмен, — замечает Септивал.
— Гай был прав. Да, ребенок вырастет среди войны и разрухи, но разве мы сражаемся не ради того, чтобы уберечь новое поколение? И, возможно, оно познает мир. В грядущие годы появится немало сирот, но мы не имеем права бросать их.
— И что изменит один младенец?
— Мы должны жертвовать собой лишь во имя благой цели. Гай верил, что жизнь этого ребенка ценнее, чем его собственная. Ради памяти товарища мы обязаны сделать так, чтобы его смерть не оказалась напрасной. Со временем погибнем мы все, но обязательно появятся другие, что будут свидетелями наших деяний. Итрака стала братской могилой, но, возможно, когда-нибудь юный Пексилий узнает правду о случившемся здесь и вернет долг за спасение в тысячекратном размере.
— Значит, ты все-таки надеешься, что у Империума есть будущее?
— Надежда — первый шаг на пути к разочарованию, брат. Ты, если хочешь, сражайся во имя надежды. Я буду сражаться, чтобы отдать почести павшим. И хватит терять время, выступаем к месту сбора.
Микал много раз видел, как мощь титанов обрушивается на миры, что отвергли Согласие, но сейчас все прочие войны меркнут в сравнении с битвой двух легионов. Посреди неистовой битвы вспыхивают пустотные щиты, озаряя дым пожарищ синим и пурпурным цветом. Снаряды вонзаются в металлические тела, лазеры пробивают броню, сверху летят ракеты. Три «Владыки войны» Легио Пресагиус уже пали, их пылающие остовы кажутся маяками в полумраке.
«Инвигилятор» — лишь один среди многих колоссов, бьющихся изо всех сил. За ослабевшим заслоном титанов экипаж «Аратана» пытается раскрыть двери главного хранилища и спасти то, что осталось.
— Неважно, если мы проиграем сегодня, — передает Микал тактической группе. — Довольно того, что мы сражались. Предатели извратили в своих целях творения Машинного бога, и это нельзя было оставить без ответа.
Залп «Вулкана» опаляет «Инвигилятор» с левого бока, один из щитов отказывает. Краткий приступ боли в затылке принцепса проходит через несколько секунд. Он знает, что смерть близка. Он спокоен.
— Мне вспоминается выдержка из «Археи Титаникус», написанной в темные дни до единства, что принес Омниссия: «Считали когда-то, что нет ничего чище Человека. От Человека пришли Творения, и потому Творения также сочли чистыми. Когда же изведали, что испорчен Человек, порча эта расползлась на все, что создал он, и все, что знали прежде, сгинуло». Принцепс-максимус Арутид прочел мне эти слова в первый мой день в легионе. Я понял их до конца лишь сегодня.