— Помню, — задумчиво кивнула полковница, по новому оценивая личность курсаты.
— Теперь все понятно. Что двадцать, что сто двадцать, ему все едино. Я же говорю, у них конкретный перекос в психике, и что теперь с этим делать я не знаю. Наказывать его за то, что он действовал так как его учили — неправильно. Он просто не поймет, за что мы его наказываем.
— Но подожди, — возразила начкафедры мобильных систем, — тут нестыковка, он же сам утверждал, что был инициатором контакта.
— И ты веришь? — дернула бровью генерала, — я например, нет. А вот в то, что его так дрессировали, чтобы он изображал, — женщина выделила последнее слово, — что он актив — вот в это я поверю.
— Да ну, — усомнилась полковница, — кому такое надо?
— Не скажи, — мрачно усмехнулась начальница академии, — у некоторых дворянок башню на почве всяких извращений рвет конкретно. Там и не такое бывает. Поверь мне, я после своего первого контракта тоже пару лет в княжьем роду послужила. Но после того как насмотрелась на тамошние порядки, обратно в армию свалила и как страшный сон теперь вспоминаю.
— И все-таки, Иванов какой-то странный, — так до конца и не разуверилась в своих сомнениях начкафедры, — слишком ведет себя уверенно, одной дрессировкой это не объяснить.
— Значит так, — решила генерала, — ты давай Родионову потряси, может еще какую информацию по Иванову достанет и там уже будем делать выводы. Но одного, — тут женщина вздохнула, — нам точно не избежать.
— Чего? — поинтересовалась полковница, подымаясь со стула.
— Новых инцидентов с парнем, — хмуро ответила Седова, — это только вопрос времени.
— Тем более, что завтра двадцать второе сентября, — медленно произнесла полковница и генерала тут же скривилась, словно сжевав лимон. Пробормотала:
— Как я могла забыть. Международный мужской день…
Утро у меня началось странно. Во первых, когда я проснулся, Иланы рядом не было и я, спросоня похлопав ладонью по соседней подушке и одеялу, с легким удивлением продрал глаза и сев, огляделся. Только успел подумать, куда девалась моя телохранительница, всю ночь самоотверженно прикрывавшая меня собой, как вдруг дверь спальни распахнулась являя пропажу, вот только я протер глаза вновь. Потому что слегка перевозбужденная девушка, улыбаясь и лихорадочно сверкая глазами, вошла в комнату не одна. Если так можно выразиться. Вторым «компаньоном», занимавшим все её руки, был огромный букет алых роз.
«Подарил, что-ли, кто-то?» — только и успел подумать я, как вдруг, ни с того, ни с сего, с выступившим на щеках румянцем, она подошла и протянула букет мне:
— С праздником!
— С каким праздником? — растерянно произнес я, неуверенно принимая (мне?) букет.
— Ну как же, — Семёнова, коленом встав на кровать, наклонилась и чмокнула меня в щечку, — международный мужской день!
— Что, правда что-ли?! — нюхнув резкий цветочный аромат, я вздрогнул всем телом и поспешно убрал букет в сторону. Никогда не был любителем всего этого цветоводства, или как там это называется, максимум цветок в нагрудный карман для форсу засунуть.
— Ну конечно, ты что, не знал?!
— Да откуда? — буркнул я, поспешно слезая с кровати, пока еще какие-нибудь духи подарить не успели, — я же тут меньше года всего.
— И даже не слышал? — удивленно переспросила Семёнова, — из какой же дыры тебя привезли?
— Хотел бы я знать, — прошептал я себе под нос, сказал громче, — ладно, праздник праздником, а занятия в Академии никто не отменял.
Что праздник и правда серьезный, я понял по дороге на учёбу. Несмотря на раннее утро, женщины десятками куда-то спешили по улицам, нагруженные цветами, подарочными коробками, пакетами и свертками. И каждая, каждая! Завидев меня не забывала радостно произнести, глядя с умилением, — С праздником!
Некоторые успевали то восхититься моей красотой, то пожелать чего-нибудь. Хорошо хоть, не дарили, присутствие Иланы, цербером кружащей вокруг меня, особо радостных все-таки останавливало.
Но если я считал, что стоит мне добраться до ворот академии и это всё закончится, то жестоко ошибся. Всё только начиналось.
От курсат, пока шел к своему взводу на плацу, тоже наслушался, а потом и у себя. Правда командира взвода сделала вид, что меня не замечает. Похоже обиделась, что я тогда у генералы оспаривал её доминирующую роль. Вика тоже как-то странно и чуточку равнодушно произнесла это: «с праздником», и только Кристина, стоявшая слева от меня, сразу за командирой первого отделения, чуть коснулась моей руки и искренне, с легким смущением поздравила. И куда девалась эта циничная развратница, после нашей групповушки превратившаяся в молчаливую скромницу?
А затем начался утренний развод.
Неладное я почувствовал, когда откуда-то вдруг выкатилась деваха с здоровенной профессиональной видеокамерой на плече, с мужичком в костюме и с микрофоном, а рядом с генералой остановилась капитана-адьютана с букетом цветов.
Мужичок тут-же что-то начал наговаривать на камеру, а генерала, окинув стройные ряды курсат, зычно произнесла, — Сегодня, этот первый осенний праздничный день мы встречаем с особым чувством, ведь с этого года в нашей академии обучается первый курсата-мужчина.
Репортер — а кто это еще мог быть, тут же подвинулся в сторону, давая возможность операторше с камерой крупным планом взять начальницу академии, а та, в это время, начала общее поздравление, похоже, заранее написанное как раз для телевизионной съемки. Находясь в некотором ступоре, я речь воспринимал какими-то урывками.
— Этот день наполнен особой теплотой, ведь он посвящен мужчинам, которые несут в мир гармонию и доброту…
Хочется сказать всем вам, о нашем восхищении и любви, уважении и благодарности…
Сегодня все женщины спешат выразить вам своё восхищение и уважение, признаться в самых тёплых чувствах, сказать искреннее спасибо своим мужьям, папам, дедушкам, братьям, сыновьям…
Вы окружаете близких заботой и любовью, создавая в доме уют.
Ваша поддержка и любовь всегда помогают нам, женщинам, быть сильнее и добиваться успехов…
Дурдом в общем. Создавать в доме уют… Ну уж нет, не на того напали. За право разбрасывать носки по квартире, я был готов биться до последней капли крови.
— Курсата Иванов! — прозвучала команда, — выйти из строя.
Вика тут же освободила мне проход и я, обреченно отбивая шаг, направился к генерале. Правда чуть не сбился, когда поравнявшись со своей комодой, услышал от нее еле слышно, полное желчи — Проститут…
Мы почти не разговаривали, с той ночи и утра. Отчужденность и холодность с её стороны я начал ощущать почти сразу, но чтобы так? Или это после моего признания про двадцать женщин с которыми у меня было? Хм…
Додумывать было некогда и приблизившись к начальнице управления, я бодро отрапортовал — Госпожа генерал-майора, курстата Иванов по вашему приказанию прибыл!
Та широко улыбнулась, а камера с жадно внимающим мужичком подобралась поближе.
— От лица руководства академии, в честь праздника хотим поздравить вас — курсата, вот этими цветами, — генерала приняла букет из рук адьютаны и вручила мне, — и увольнительной до завтрашнего утра! — оставив ошарашенно стоять с букетом посреди плаца.
«Возвращаться в строй или нет?» — билась в голове суматошная мысль.
Но тут все дружно захлопали, а подкатившийся репортер, подхватил под руку и увлек за собой, разрешая все мои сомнения.
Развод закончился и взвода потянулись по классам. Преподавальский состав тоже заторопился вслед за ними, и только капитана — помощница генералы терпеливо осталась стоять возле нас.
— Пётр, или может Петя? Разрешаешь к тебе так обращаться? — слегка полноватый, и невысокий, чем-то напоминавший актера Пуговкина репортер, с такими же, к слову, усиками, возбужденно заглянул в моё лицо.
— Да, конечно, — кивнул я, ища взглядом куда сбагрить неудобный пучок опять вводящих меня в сенситивный шок растений.
— А меня можешь звать Валерий Яковлевич. Первый канал телевидения.
— Очень приятно…
Сообразив, что букет мешает нам нормально общаться, репортер подозвал капитану и, забрав цветы, достаточно бесцеремонно вручил ей, — Подержите пока. — После чего вновь переключился на меня. Улыбнулся и с некоторым восторгом произнес, окидывая прищуренным взглядом, — Какой мальчик, какая фактура! — обернулся к операторше с камерой, — Как тебе?
— Конфетка! — не отрываясь от объектива, подняла та в вверх большой палец.
— Такой скромный, такой невинный…
На этих словах я невольно закашлялся, но Валерий Яковлевич не обратил внимания, — Просто загляденье. Ладно, начнем, пожалуй.
Пригладив волосы, он поднял микрофон и дождавшись сигнала напарницы начал, — Я веду свой репортаж из Высшей военной Екатериненской академии, где впервые на курс операты мобильного доспеха поступил курсата — мужчина. В этот праздничный день мы не могли не узнать как же обучается на такой не мужской специальности нашему герою.
«Попадос, — понял я, — засада»! — когда тот сунул мне микрофон под нос.
— Ты, слабый мужчина, в окружении стольких сильных женщин, — вернул он на секунду микрофон к себе, — расскажи, каково это, оказаться здесь?
— Ну, — промямлил я, — по началу было немного тяжело. Нужно уметь подчиняться, соблюдать распорядок дня.
— А сейчас?
— А сейчас полегче.
Слегка недовольный моей неразговорчивостью, репортер принялся задавать наводящие вопросы.
— Вот расскажи нашим телезрителям, а я уверен, что нас посмотрят множество как женщин так и мужчин, — что ты ощущаешь став курсатой, надев военную форму?
— Я? — тут меня неожиданно расперло от пафоса, и надувшись, уверенно произнес, — пожалуй гордость, за то, что мне была оказана подобная честь. Я уверен, что пройду обучение и стану лейтенатой, а затем смогу послужить Отчизне в рядах вооруженных сил, управляя мобильным доспехом.
— Достойно — достойно, — покивал Валерий Яковлевич, — от первого мужчины здесь, другого, думаю, никто и не ожидает.