— Ну что тут у вас? — внезапно дверь в зал к нам распахнулась и я увидел генералу в сопровождении своей вечной подруги за спиной.
— Занимаемся, госпожа генерала! — подскочила Ржевская.
— Да ты сиди, — генерала развернула ко мне свой немаленький бюст, — ну что, Пётр, вижу новый рекорд.
Женщина не только успела заметить мой результат на табло, но и, как оказалось, весьма неплохо была осведомлена о моих прошлых результатах. Впрочем, её интерес я понимал, как-никак, уникум способный перефигачить в одиночку толпу других курсат. Правда только в доспехе, что, впрочем, ничуть не омрачало моего сдержанного довольства.
— Так точно, госпожа генерала, — отрапортовал я, — на двадцать секунд сократил время.
— Но ты смотри, сильно не перенапрягайся, — поучающе заметила та, — у нас на тебя большие планы.
— Если не секрет, какие? Госпожа гене… — но та только отмахнулась, не давая закончить, посмотрела сначала на Марину, сделавшую вид, что что-то увлеченно изучает в компе, затем на подругу, что с легкой заминкой утвердающе кивнула, а затем, снова перевела взгляд на меня, вот только куда более серьезный.
— Знаешь, Петя, тут вопрос весьма серьезный, и чтобы не сглазить, болтать о нем нужно, крайне осторожно выбирая собеседников.
Я промолчал, ожидая продолжения. Что болтун — находка для шпиона, для меня секретом не было. И дождался.
— В целом, — генерала задумчиво сощурилась, — мы сейчас всерьез рассматриваем возможность создания отдельного рода войск, противодоспешного, так сказать.
— Из меня? — удивился я.
— Ну а из кого? — с легкой усмешкой посмотрела на меня Седова, — ну конечно, не из тебя одного. Есть мнение, что подобными твоим способности есть и у других мужчин, их только надо найти. Кстати, как происходит подключение виртуальной реальности с полным погружением?
— Срабатывает протокол «тринадцать-м», — не стал скрывать я. А смысл, когда само моё погружение уже секретом не является. Да и рассказывал я уже об этом, той самой подруге из контрразведки, что бдит сейчас за генеральским плечом.
— Значит вшитая на уровне управления возможность, — глубокомысленно произнесла генерала, — понятно. Интересно только когда и кем? — Она обернулась к полковнице.
— Выясняем, — скупо улыбнулась та.
— Ну ладно. Это вопрос больше для контрразведки, а меня волнует несколько иное, как быстро и сколько мы сможем набрать курсат мужского пола на новую специальность.
Еще раз оглядев меня с Мариной и помещение начальствующим взглядом, генерала вышла, оставляя нас одних.
— Ну что, я тоже пойду? — поинтересовался я у задумчиво крутящей в руках ручку Ржевской. На что только кивнула, оставаясь сидеть, похоже погруженная в какие-то свои нелегкие думы. Поэтому, собравшись, и одевшись, я направился к проходной с территории. Занятия окончились и там меня уже ждала бессменная Семёнова, чтобы без эксцессов сопроводить до дома.
Вот только до дома мне дойти не дали. Как из под земли возник пронырливый Рубинштейн и подхватив под ручку, активно зашептал мне в ухо, косясь то и дело на идущую сбоку Семёнову, — Петр, простите, что вот так, неожиданно, но я нашел, понимаете, нашел! — Он буквально просиял, словно находкой был как минимум сундук полный золота.
— Что нашли? — переспросил я его, — работу?
— Лучше! — махнул он свободной рукой, — лучше Пётр. Я нашел нам место, где мы дальше сможем вести наш клуб!
Мда, вот это поворот. Я посмотрел в лицо Хайму Иосифовичу, отмечая что давешний фингал полностью исчез и сложив одно с другим, понял, что сие событие, видимо, и пробудило вновь в нём порастерявшийся было азарт, после пудового кулака родной Сарочки.
— И где же это место?
— О, я вам всё покажу, — он потянул меня в сторону, — заодно и лекцию очередную проведёте. Но место надежное и, смею надеяться, тайное. Хоть, аудитория наша с вами, за время простоя и выросла в пару раз, но там площади позволяют и аренда, по сравнению с нашими заработками — тьфу.
Шли мы не долго, до очередного из Питерских глухих двориков, в котором, пройдя сквозь арку отдающую гулким эхом шагов, Рубинштейн развернулся и строго посмотрев на Илану, произнес, — Уважаемая, дальше вам нельзя, клуб строго для мужчин.
— Возражать девушка не стала, только весьма ехидно улыбнулась. Секретом наши занятия для неё не были и всю эту доморощенную конспирацию со стороны забавного толстячка она воспринимала как какой-то детский сад. Как впрочем и я.
— Позвонишь, — произнесла она напоследок, разворачиваясь обратно под арку, а мы, с незабвенным Хаимом нырнули в, не поверите, подвал.
— И это тут хорошее место? — переспросил я его, когда мы спускались по выщербленным ступеням с облупившейся на стенах краской и местами отвалившейся известкой.
— Не судите по обложке, Пётр, — чуть запыхавшись, произнес он, — главное, что внутри.
Спустившись окончательно, мы оказались перед массивной железной дверью, постучав в которую, услышали приглушенный голос, — Пароль!
— Свободу мужчинам! — бодро воскликнул Рубинштейн, а затем, спросил в ответ, — Отзыв?
— Победа над женщинами! — тут же прозвучало изнутри и, дважды лязгнув замком, дверца со скрипом открылась.
Ну что сказать про подвал. И в самом деле было неплохо. В том плане, что нигде не валялись пустые бутылки, бычки, презервативы, не было заметно ни луж мочи ни блевотных пятен, с иными отходами человеческой жизнедеятельности. Окинув расставленные по помещению стулья, я навскидку насчитал не меньше сорока. И вправду, выросла аудитория.
Мимо прошел парень, тот, что отпер нам дверь и Хайм поймав его за рукав, строго указал на стоявшие хаотичной кучкой стулья у стены, — Серёжа, почему до конца не расставил? Давай быстрее, скоро народ начнет приходить, а у нас не готово.
Еще минут через десять появились первые члены возвращенного к жизни клуба и постепенно, человек за человеком, подвал заполнился весь.
— Ну здравствуйте, — улыбнулся я всем, выходя на середину импровизированной аудитории. Часть из вас меня знает по прошлы занятиям, часть новеньких, вероятно, что-то слышала от стареньких, но на всякий случай, представлюсь снова — Пётр Иванов — фаворит, воя, курсата военной академии.
Народ сразу после моих слов оживленно загомонил, а затем раздались аплодисменты плавно перешедшие в овации.
Подождав с полминуты, я поднял руку, призывая к тишине.
— Так как был большой перерыв, пожалуй, я начну с общего, — подойдя к одной из бетонных колонн державших потолок над нами, оперся о нее спиной, сложив руки на груди, — что такое женщина. И первое, что бы мне хотелось до вас донести, — обвел я взглядом притихших мужчин, — что женщина тоже человек. Знаю-знаю, — снова поднял я руку, приглушая поднявшийся ропот, — у них магия и всё такое. Но разве именно магия определяет человека? Нет. Несмотря на нарочитую грубость в поведении, закрытость, огромное самомнение и нежелание слушать кого-либо кроме себя, то есть всё то, что здесь называется женственностью, — в душе они такие же ранимые и беззащитные как и мужчины. «Женщины не плачут», — это досужая болтовня, не имеющая ничего общего с реальностью. Плачут и еще как, просто держат это внутри себя, не показывая другим. Поэтому-то они и такие же как мы. Тоже люди.
Минут десять я, наверно, распинался на эту тему, плавно до присутствующих донося мысль, что прекрасный, но совсем не слабый пол, не прилетел с другой планеты и точно также хочет любви, и может даже не просто любви. Как вдруг нас прервали и весьма грубым способом. Просто вышибив дверь. Ну как вышибив, взрывом вырвав из стены, подняв параллельно тучу пыли и щедро сыпанув битым камнем.
Оглушило нас знатно, очухался я лежа на полу, за колонной, с закрывающими голову руками. Рефлексы сработали, успешно вбиваемые инструкторами академии. А затем в зал, наполненный стонами и проклятиями, ворвались десятки силуэтов, превратившиеся при ближайшем рассмотрении, в вооруженных до зубов спецназовиц с автоматами в руках, а голос усиленный то ли магией, то ли банальным мегафоном, произнес, — Всем лежать! Работает спецназ ИСБ!
Голову я поднял только тогда, когда возле меня остановились крупные, с ребристой подошвой, форменные ботинки. Посмотрев на подошедшую женщину, я, внезапно, узнал в ней одну из сотрудниц второго управления ИСБ, что хотели перехватить меня после больницы.
— Ну что, Иванов, допрыгался? — весьма довольная собой, та, взяв за воротник, рывком подняла меня на ноги. — Знала я, что ты рано или поздно себя проявишь. — Она оглядела подвал. — Думал мы не узнаем? Не найдем? Нет, дорогой, у нас в ИСБ сотрудницы тоже не пальцем деланные. Кстати, — встряхнув сильнее, она заставила меня взглянуть ей в глаза, — Кентавр не здесь случаем?
— Не знаю никакого кентавра, — сплюнул я на пол скрипевшую на зубах пыль, — и вообще, вы что-то путаете. У нас мирное собрание.
— Ага, — ухмыльнулась та, — За свободу мужчин и победу над женщинами — знаю. — тут я вспомнил придуманный Рубинштейном идиотский пароль с отзывом, а женщина продолжила, — Вы, хреновы террористы, только спите и видите, как Империю развалить. Не дождетесь.
Тут у нее в кармане завибрировал коммуникатор и ткнув в кнопку приема, женщина приложила аппарат к уху.
— Да, мы здесь. Все нормально, подпольную ячейку прикрыли. Организатор из местных, некто Хаим Иосифович Рубинштейн, задержан, ну и наша птичка — Иванов, вместе с ним. Да. Да. Пресса? Да, как мы этих двоих вывезем, думаю, можно будет запускать.
И тут до меня дошло, что нас, похоже, перепутали с теми террористами, что пытались меня в своё время похитить. Вот только вякать было поздно, да и бестолку, они сейчас всё-равно ничему не поверят. Осталось только ждать, когда они действительно убедятся, что мы не какие-нибудь антисоциальные элементы, а просто клуб сексуального раскрепощения. Ну и надеяться, что в академии узнают о моем положении, и побыстрее вытащат из цепких ручек местных чекисток.