— Основы вооружения и военной техники, подполковница Калашова, Антонина Васильевна.
— Спасибо! — только успел произнести я, когда прозвучал новый гонг и дверь класса распахнулась, впуская внутрь новую преподавалу.
— Взвод встать, смир-нА!
— Вольно, — тут же произнесла подполковница, двигаясь мимо нас к преподаваловскому столу. Поджарая, с резкими но не неприятными чертами лица, она вызывала стойкое ощущение этакой настоящей вояки, не штабной, не кабинетной, проведшей большую часть службы в боях да походах. Вот только, мне показалось, или она была слегка какой-то уставшей, что-ли, а может с бодуна? Больно выражение на лице напоминало утреннюю борьбу с похмельем.
Внезапно зевнув, Калашова облокотилась о стол, молча выслушала доклад взводной, а затем, вдруг, как-то по свойски произнесла, с нотками удовлетворения и легкой какой-то даже мечтательности в голосе, — Эх девчонки, у меня вчера такой мужик был…
Обомлели, конечно все. Меня тут же расстреляли чередой взглядов, а затем, командира взвода, наклонившись вперед, тихонько произнесла, — Госпожа подполковница, у нас НОВЫЙ курсата, — дергая подбородком в мою сторону.
— Да ну? — произнесла Калашова, поворачиваясь ко мне, но завидев мою не женскую морду за партой, внезапно замолчала.
Нет, я конечно, вполне спокойно отнесся к тому, что уважаемая Антонина Васильевна кого-то там отлично поимела. В доблестной армейской официре я ни на секунду не сомневался, но, похоже, в местном этикете при мужчинах такое говорить было не принято, потому, что подполковница, забегав глазками, несколько раз гымкнула, потом кашлянула, а затем, так и не решив как прокомментировать уже сказанное, просто добавила, не глядя на меня, — В общем, вы тут сами позанимайтесь, а я, пожалуй, пойду посплю. — И немедленно унеслась из класса вон, оставляя всех в недоуменной тишине.
— И часто такое бывает? — негромко произнес я в пустоту перед собой.
— Ты про нее и мужика? — осторожно спросила соседка.
— Да нет, — буркнул я, — тоже мне событие, у меня, вон, тоже ночью баба была и что теперь? Нет, я про то, что вот так свалить с занятий, это вообще нормально?
— Э-э, нет… — ошарашенно протянула Вика, — не совсем. Погоди, а про бабу ты правду сказал?
— Ну да, — не счел нужным скрывать я.
— То есть, ты не девственник?
— Какой девственник?! — фыркнул я, и внезапно понял, что взгляд соседки из удивленного становится заинтересованным, после чего поинтересовался, — Виктория, а ты?
Глава 3
— Ну ты представляешь?! — кипятился я, расхаживая по квартире в халате на голое тело, — Каждое занятие вот это вот, Иванов сядьте, Иванов встаньте, голос — Иванов! Ну чисто собаку дрессируют. Я уж не говорю про все эти воинские приветствия…
— А что, там у вас их много? — отстраненно поинтересовалась Илана, сидя в кресле и разглядывая разворот какого-то журнала.
— Ты слушаешь вообще?! — возмутился я, — что там такого интересного, что ты не можешь обратить внимание на меня?
Подошел, заглядывая сбоку. Пару секунд повтыкав в развернутую на два листа картинку, встал, уперев руки в боки, осуждающее произнес, — Вот значит как, я тут распинаюсь, рассказываю, как меня там имели во всех позах, а она пулеметики разглядывает.
Вздохнув, Семенова отложила журнал в сторону, — Бедный, иди ко мне, пожалею.
С готовностью запрыгнув к той на коленки, я позволил погладить себя по голове. Посидев так минут пять, сам уже вздохнул и со словами, — Ну ладно, а теперь серьезно, — слез с Иланы и завалился на диван. Запахнув поплотнее халат, завел руки за голову и задумчиво произнес, — Нет, я понимаю, что это не педучилище, а военная академия, но сходу они меня, что-то в оборот взяли, загоняли, замуштровали, а я же во всей этой, как кому что говорить, что можно…
— Можно Пашку за ляжку, — тут же брякнула Семенова.
— …А что нельзя, не понимаю. — Закончил я свою мысль и с упреком во взгляде посмотрел на телохранительницу.
— Ну что, — развела руками та, — в армии слово «можно» не используют, говорят — «разрешите».
— И ты туда же?
— Извини, Петя, но ты сейчас, считай, что в армии, поэтому начинай привыкать. Хотя, конечно, странно, что они вас так с ходу. Хотя ты же месяц пропустил, точно. Все вводные занятия похоже прошли, когда обучали всему этому уставному общению.
— И что делать? — спросил я, поворачиваясь набок.
— Учиться, — произнесла Илана, поднимаясь с кресла, — так и быть, просвещу тебя. Побуду твоим инструктором немного.
— А ты умеешь? Ты же не училась в Академии?
Девушка фыркнула, с легким превосходством посмотрела на меня сверху вниз, — Я служила в армии, а устав он везде един, хоть там, хоть в этой вашей академии.
— Ну тогда ладно, — успокоенно произнес я и улегшись удобнее, добавил, — хорошо, учи.
— Лёжа, что-ли?
— Ну да. А что?
— Курсата, Иванов! — без предисловий рявкнула вдруг та, подрывая меня с дивана одним только этим неожиданным рыком.
— Ты чего орешь? — поморщился я поковырявшись пальцем в заложившем от акустической волны ухе.
— А того, — Семенова решительно шагнула ближе, — самые крепкие навыки те, что закреплены практикой. Так что сейчас будем отрабатывать азы строевой подготовки.
— И как честь отдавать? — с легкой ехидцей посмотрел я на нее.
— А что, у тебя там что-то еще не отданное осталось? — дернула Илана бровью, отбрив в ответ. — А вообще это называется: воинское приветствие. Запомни, а то где-нибудь брякнешь про честь, точно отдать заставят.
— Ну ладно, — протянул я слегка недовольно, — только не занудствуй, я же пошутил.
— Вот-вот, и про шуточки тоже забудь. Военные весьма изобретательны в борьбе с такими шутниками. Ну хватит терять время.
Толкнув ногой массивное кресло, со скрипом отъехавшее к стене и критически оценив пространство в гостиной, девушка кивнула сама себе, — Хватит, — а затем, отойдя в противоположный угол к серванту, посмотрела на меня и скомандовала, — Смир-нА!
Я тут же встал прямо. Эту команду мне доводилось слышать весь день, подскакивая с места каждый раз при входе преподавалы в класс. Поглядывая на одногруппниц, я старался делать всё в точности как они, и считал, что у меня получается весьма неплохо. Как оказалось, плохо считал.
Критически осмотрев меня со всех сторон, Илана покачала головой произнесла, — Никуда не годится?
— Чего это? — не сколько обиделся, сколько удивился я.
— Во первых руки должны быть по швам.
— Ну так и у меня, — кивнул я на прижатые к телу конечности.
Но Семенова только снова покачала головой, — Они у тебя всё-равно в локтях немного согнуты. Дава, до конца распрямляй.
Я как мог, выпрямил, но мою инструкторшу результат не удовлетворил. Только когда я, по ощущениям, практически вывернул локтевые суставы в обратную сторону, только тогда, она, наконец, нехотя признала, что пойдет.
— Теперь, как ты стоишь…
— А как я стою? Пятки вместе, носки врозь…
— Ага, врозь. Настолько, что больше похоже на какую-то клоунаду, — буркнула девушка, а затем поставила свою ногу меж моих.
— Носки сведи так, чтобы касаться моей ступни.
— И зачем? Мне так не очень удобно стоять, площадь опоры меньше.
— Затем, что так по уставу. Понял?
— Понял, — со вздохом ответил я и покорно свел носки, делая как было велено.
— Так-то лучше, — в кой-то веки, довольно произнесла Илана, — вот теперь стойка хоть похожа на настоящую. Можно приступать к изучении команды «вольно».
— А что там изучать? — вновь удивился я, — просто стоишь свободно.
— Не верный ответ, — Семенова отошла назад, пристально меня разглядывая. — По команде «вольно» — военнослужащая должна ослабить одну ногу, причем не кто как. На общем построении все должны ослаблять одну и ту же ногу, а не вразнобой.
Посмотрев на мое скептическое выражение лица, Илана с легкой усмешкой переспросила, — Что?
— Да так, ничего. Дурдом какой-то, — выразил я свое отношение к услышанному. На всякий случай уточнил, — А ослаблять это как?
— Просто чуть согнуть в колене.
— Понятно…
— Это хорошо, что понятно, а теперь разучим команды для поворотов…
В общем взялась моя телохранительница конкретно и я стал всё больше понимать, в какую задницу попал. Нет, мой родной институт это не напоминало от слова совсем. И с чего я решил, что это будет приятное времяпровождение? А как только представил, что теперь по уставу буду жить целых три года, то пришел в форменный ужас. Нет, нет, надо что-то решать.
— Восемь, — вдруг произнесла Илана, продолжающая за мной наблюдать.
— Чего восемь? — глупо переспросил я.
— Лет, — ответила та, — не три, а восемь. После обучения еще обязательный пятилетний контракт отслужить придется в войсках. — И я понял, что последние фразы произнес вслух.
— Восемь лет?! — практически завопил я, — да за убийство меньше дают.
Посмотрел в удивленно-озадаченные глаза Семёновой и, стушевавшись, буркнул, — Шутка.
Но эта мысль, что я сам добровольно сам себя отправил в заключение, все никак меня не отпускала. Но ладно, вся эта дрессура, но как я три года буду терпеть измывания надо мной этой начальницы кафедры тактики?! Она же мне весь мозг проест.
— Кстати, — задумчиво произнес я, — забыл сказать, я же Марину встретил.
— Где, когда? — встрепенулась Илана.
— Да в академии. Она, оказывается, наш преподаватель по практике и куратор моего взвода.
— Лихо, — Семёнова, чему-то усмехнулась, — и как только узнала?
— Про меня? — уточнил я, — думаешь, это не случайное совпадение?
— Уверена, что нет, — девушка пристально взглянула мне в глаза, — по твою душу она там, по твою. А ты и рад…
— Конечно рад, — ответил я широко улыбнувшись.
— Мда… А ты не гинайкоман, случаем?
— Кто?
— Ну это мужчина с постоянной потребностью частых случайных половых связей.
— А, нимфоман, что-ли, — я махнул рукой, успокаивая девушку, — не, я не такой, мне случайные не нужны. — А затем добавил, чуть прищурившись, — Правда насчет часто, они не так уж и не правы…