Игорёк шёл по огромному пустому и тёмному городу. На небе рассыпались бледные звёзды. Есть дома, которые при любом освещении, и в свете дня, и электрическом неистовстве городской ночи, и выступая тенями в призрачном лунном свете, сохраняют обаяние родных мест, дух уюта и мерной поступи хорошо организованной жизни. А есть такие, на которые без душевного скрежета можно смотреть лишь в солнечные дни, а ночью, под покровом сумерек дома эти превращаются во вражеские крепости, в инопланетные сооружения, в обелиски на могилах неведомых гигантов.
Город, в котором оказался Игорек, был наполнен уютными, добрыми к человеку домами. Небольшие улочки, невысокие здания, переулки, в турецком стиле балконы, мансарды, ажурные украшения над дверями. Неяркие фонари. И покой. То, что на улицах не было людей, только добавляло умиротворения. Казалось, гулять по этим улочкам, по этим брусчатым мостовым можно вечно, не чувствуя усталости, не думая ни о чём, беспечно и беспечально.
Если ты пришёл в этот город, отягощённый горестями и скорбью, они забудутся. Шаг за шагом будут растворяться они в тихих сумерках, в шелесте листвы, в приглушённом мерцании звёзд, в таинственном молчании зданий.
Неизвестно, сколько блуждал Игорёк по тихому городу. Только вдруг вдалеке возник тонкий стук женских каблучков. И заиграл по переулкам и дворам, отражаясь от стен, от мостовой и даже от неба.
Игорёк остановился. Каблучки цокали где-то впереди, может быть, далеко, может, уже совсем рядом. Что-то тёплое, давнее припомнилось Игорьку. То ли что-то из детства, а может быть, первая влюблённость или первое удивление от настоящей музыки.
Он приготовился ждать. Но ждать не пришлось. Она шла навстречу, поднималась по ступенькам лестницы, что вела в небольшой сквер с черемухой и сиренью.
Сперва Игорёк увидел бледное сияние волос, потом лёгкий женский силуэт в летнем сарафане… лицо её было Игорьку знакомо, но где и когда он видел это ничем не примечательное, но чем-то притягательное лицо?
Она остановилась в паре шагов и молча глядела, чего-то ждала. Игорёк с безотчётной радостью любовался её стройной фигурой, ловил её теплый, влюблённый взгляд. Но кто она, отчего кажется такой знакомой?
— Игорь, — тихо произнесла она. — Неужели это правда ты?
Что тут ответишь?
— Ты не представляешь, как я рада, что ты пришёл ко мне. Я так долго тебя ждала.
— Голос… Где-то, когда-то я его слышал. Кто ты?
— Я Аня. Ты, конечно, давно забыл меня. Только это ничего не меняет. Ведь я всё равно люблю тебя, Игорь.
Она шагнула к нему, взяла за руку.
— Ну что ты? Что? — ласково произнесла она. — Растерялся?
— Я не знаю.
Он абсолютно ничего не понимал. Что за Аня? Где они находятся?
— Аня. Что это за город?
— Это город вечного покоя. Ты не бойся.
— Я и не боюсь. Напротив, здесь в самом деле спокойно. Только необычно. Но в последнее время я начал привыкать к необычному.
— Это хорошо, это очень хорошо. Хочешь, я покажу тебе наш дом?
— Наш? Что значит — наш?
— Ну, наш. Это так сразу не расскажешь. Ты сам увидишь. Только шагнёшь на порог и поймёшь — это твой дом.
Она повела его вниз по лестнице. Они прошли сквером, перешли по китайскому мостику через тихий ручей, вступили под перекинутую через улочку краснокирпичную арку и оказались возле двухэтажного домика. Над дверью чёрного хода выдавалась далеко вперёд мансарда.
— Вот он, наш дом.
Игорёк поднял голову, увидел слабо светящееся зарешёченное окошко над некрашеной деревянной дверью, нависающий выступ мансарды с цветочным узором на нём. И понял, что да, это, в самом деле, его дом.
Они обогнули его и оказались перед палисадником, огороженным невысоким деревянным заборчиком, разделённым кирпичными башенками. Весь палисадник был увит диким виноградом. Прошли через резную калитку.
Она взялась за бронзовый молоток на двери и негромко постучала. Прислушалась. И толкнула дверь.
— Входи.
В небольшой, обитой дубовым шпоном прихожей горели свечи. Анна, не выпуская его руки, повела по винтовой лестнице на второй этаж.
— Это мой этаж, — сказал она. — Понимаешь, здесь живу не только я. Ещё он. Но потом, потом. Сейчас я буду показывать тебе моё маленькое царство.
Они вошли в первую залу. Игорёк ахнул, вся она была из бронзы, стены смыкались вверху готическим сводом. И всё в комнате было бронзовое, маслянистым золотым отблеском отражая пламя зажжённых светильников. И стены и, пол были покрыты разнообразными бронзовыми узорами.
— Я сама их рисую, — сказала Анна. — Тебе нравится?
— Впечатляет, конечно.
— Пойдём.
Дальше была вторая зала, обитая бархатно-изумрудной тканью с золотыми цветами и блёстками; за ней — спальня в голубых тонах с большим трёхстворчатым зеркальным трюмо.
— Что вы там так долго? — снизу донёсся неприятный мужской голос.
— Кто это? — спросил Игорёк.
Она вздохнула и отпустила руку Игорька.
— Идём, познакомишься.
Человек, ожидавший внизу у лестницы, неприятно поразил Игорька своим видом. Он выглядел в точности как Игорёк, хотя одет был иначе. В костюме фисташкового цвета бархата, с алым бантом на шее, с тонким высоким бокалом вина в руке.
— Ну, наконец! — воскликнул он и залпом осушил бокал. — Свершилось, ты здесь. Мы вместе!
Игорёк подошёл к двойнику и всмотрелся в его глаза. Словно глянул в зеркало, а глаза у отражения — чужие.
— Да, — кивнул двойник. — Горячий у тебя взгляд, Игорь. Обжигаешь. Куда мне до тебя. Аня показала свои владения? Давай же и я покажу свои.
Во владениях двойника обнаружилась серебряная комната в том же готическом стиле, но не расписанная замысловатыми узорами, а украшенная изречениями, среди которых в глаза бросились нацарапанные когда-то Игорьком на стене пивной. За ней обнаружился обшитый красным деревом кабинет с массивным солидным бюро, с роялем и большим современным домашним кинотеатром — плазменный экран, словно белая ворона, выбивался из интерьера. В спальне тоже был телевизор, поменьше, на прикроватной тумбочке. Он был включён, экран светился ровным голубым светом, и в углу его была надпись: «Нет сигнала».
— Видишь? — Двойник указал на экран. — Ты здесь, и ему нечего показывать. Ладно, пошли в залу. Будем обедать и разговаривать.
Анна принесла из кухни поднос с кофе и булочками. Подала и села на серебряном диване, сложив руки на коленях.
— Послушай, — примостившись на серебряном стуле у стола, сказал Игорёк, — кто вы? Почему ты похож на меня, а Аня мне смутно знакома?
Двойник небрежно махнул рукой.
— Ты сперва попробуй кофе. Каков он на твой вкус? Как на Земле? Или другой? А то по телеку, знаешь, никакого вкуса не разобрать.
Удивлённый Игорёк послушно отхлебнул из чашки.
— Ничего, резковат, но это вовсе неплохо.
— Похож на земной или нет?
— Очень похож.
— Аня умеет готовить, — с ноткой самодовольства обронил двойник. — Ведь она помнит земные вкусы.
Аня смущённо улыбнулась, посмотрела на Игорька благодарным взглядом.
— Но всё же, кто вы?
— Всё ещё не узнал? — двойник вдруг хихикнул. — Это же Аня Метёлкина из восьмого А.
— Какая Аня? Восьмой А…
— Тогда ты учился в десятом.
— Это та Аня? Значит, это та, которая…
— Да-да, — радостно подхватил двойник. — Которую сбила машина. Видел «зебру» перед палисадником? Из-за неё нарисована. Знак самоубийцы.
— Самоубийцы? — тупо переспросил Игорёк. — Разве её не сбил пьяный водитель?
— Сбил, само собой. Именно пьяный. Только она сама бросилась. Так, Аня?
Та согласно кивнула.
— Вот видишь. И ты, конечно, не знаешь, из-за кого?
— Откуда же?
— Из-за тебя. Несчастная любовь, — важно подняв палец, сообщил двойник. — Ты тогда с Абросимовой из параллельного роман крутил. Как ты Метёлкину не замечал? Она на всех вечерах возле тебя крутилась. На каждой дискотеке. Помнишь, раз даже просилась тащить твой синтезатор. А ещё звонила тебе домой и молчала в трубку.
— Не помню, — убито произнёс Игорёк.
— Это не важно. Главное, что любовь творит чудеса. И после смерти Аня оказалась здесь, у меня. Правда, любви между нами нет. Всё-таки, я — не ты. То есть, конечно, я — это ты. Но только здесь, среди отражений. Помнишь, альбом Фиша?
— «Vigil in a Wilderness of Mirrors», — назвал Игорёк альбом солиста группы «Мариллион».
— Точно. Помнишь: «I’ll keep a vigil in a wilderness of mirrors, where nothing here is ever what it seems…»
— К чему это?
— К тому, что я слежу за каждым твоим движением, — двойник указал на встроенный в стену экран, залитый серебристым свечением. — Сейчас ты здесь, и я чувствую себя даже как-то неуютно. Боже мой! Я столько ждал этого момента. Думал, как это всё произойдёт. Рисовал в воображении картинки. Забавно, знаешь, сидеть у экрана и воображать, как ты, когда смотришь в зеркало, видишь меня. Вдруг увидишь и шагнёшь сюда. Да. Но всё получилось столь неожиданно. Аня тебя услышала. Она может выходить на улицы, вот и пошла тебя встречать. А мне, конечно, нельзя. Мы здесь только в гости друг к другу ходим. Телепортируемся из дома в дом. У кого что по телеку идёт интересное, звонит друзьям, зовёт. Такие, в общем, дела.
Игорёк посмотрел на Аню. Она хотела что-то сказать, но не решилась перебить двойника.
— Подожди, Аня, — бросил тот. — Наобщаетесь ещё. Разве тебе, Игорь, не интересно, что это за город, кто мы такие?
— Интересно. Я ведь и спрашиваю.
— Вот и слушай. Мы, ваши двойники, называемся астралами. Ну, ты должен понимать, что это такое. Когда-то, когда ещё не было телевизоров, мы смотрели на вас из ваших зеркал. Но это, конечно, неудобно. Ведь не везде же есть зеркала или какие-то другие отражающие поверхности. Да и сейчас многие продолжают по старинке. Только интеллектуальная элита умеет использовать телевизионную технику. Это ведь не просто телевизор, это телезеркало, им надо уметь управлять.
— Зато в окна многое можно увидеть и без телевизора, — произнесла Аня. — Если пристально вглядеться, можно приблизить самые далёкие пространства, другие миры увидеть. Мы вчера бой инопланетных тарелок наблюдали. Это был какой-то неведомый город, и там, за рекой…