ор, но она кажется такой недостижимой – как расплывчатый портрет, на котором вместо лица виден лишь мозг. Тем не менее варианты у него имеются. На той вечеринке с фломастерами за Коннором таскались привлекательные и веселые девушки. Похоже, красивая одежка, внешность и легкодоступность имеют решающее значение. Тем не менее, будучи крайне дружелюбным с теми девушками, на их флирт он никак не реагировал.
– Ты гей? – выпаливаю я, не подумав.
Что со мной не так? Пытаюсь побороть неловкость от вопроса, набивая рот большим куском курицы.
Коннор качает головой, не выглядя задетым. Само спокойствие.
– Я по девушкам. Однозначно. Но ты не мой типаж. Мне нравятся те, с кем бы я мог интеллектуально соревноваться.
Мне пора играть на выпивку – пить по шоту каждый раз, когда Коннор придумывает изобретательный способ назвать меня тупицей. Правда, я бы очень скоро умерла от передозировки алкоголем.
После трапезы я убираю посуду, а Коннор говорит, что мне следует перепечатывать заметки, пока они не улягутся в памяти. Садиться за компьютер сейчас опасно. Проходит время, и порой я забываю, что Коннор где-то рядом. В мои пальцы заползает подсознательное желание вбить в строку поиска сайт с порно.
Когда я была младше, мой путь по наклонной начался с небольших навязчивых мыслей. Например, порыться на сайте для взрослых. Дальше ситуация только усугублялась. Порносайты переросли в секс-чаты, пять минут превратились в час. Я стала одержима возможностью побродить по интернету – как мальчишка, зависимый от «Хейло» и «Колл оф дьюти». Порнография – вор моего личного времени, крадущий дни и ночи, из-за которого я опаздываю на семейные мероприятия и учебу. Я боялась, что об увлечении узнают сестры или, не дай бог, мать, и все равно продолжала.
Почти не сплю из-за своего порока, но все равно не могу остановиться.
– Не слышу, чтобы ты печатала, – доброжелательно причитает Коннор.
Я громко стучу по клавишам, надеясь, что это его раззадорит. Репетитор возобновляет «оценку» решенных мною задач, оставляя кучу красных пометок по всей бумаге.
В последнем порно, которое я смотрела, участвовала моя любимая пара: Эван Эвернайт и Лана Лав. Эван был копом, а Лана – гонщицей. Он выбрался из машины, весь в синей полицейской форме, засунув большой палец в петлю на поясе брюк. Положил мясистую руку на ее серебристый «Лексус». Окно ее машины опустилось, он наклонился ближе…
– Лили, – зовет Коннор.
Я дергаюсь на стуле.
– Чего? – пищу, не в силах взглянуть на него.
Он не может читать мои мысли. Не может узнать, что я себе представляла. Расплываюсь на барном стуле.
– Ты начала странно дышать и бросила печатать. С тобой все нормально?
Нет. Секс буквально вторгается в мой мозг, как вражеские войска.
– Я должна поговорить с Ло. Дашь мне десять минут? – Я вскакиваю на ноги.
Коннор не раздражается, просто небрежно кивает.
– Не торопись. Ты едва можешь соображать, если не сосредоточена.
Мой мозг с трудом обрабатывает очередное оскорбление, когда я мчусь в спальню Ло. Забегаю внутрь, даже не постучавшись, и закрываю за собой дверь, все еще держа ладонь на латунной ручке. Часть меня сомневается и не хочет сталкиваться с ним, когда в моих зрачках бурлит огонь желания. Трусливая сторона говорит вернуться на кухню и подождать, пока Ло заговорит первый, извинится, сделает хоть что-нибудь.
Но вот я здесь. Застывшая и обездвиженная. Ло смотрит на меня, вытирая полотенцем мокрые волосы. Он снова выглядит как живой человек, одетый в чистые джинсы, черную футболку с круглым вырезом. Глаза не такие стеклянные, и румянец вернулся к щекам.
Попадаю в ловушку его янтарных глаз и забываю, зачем вообще пришла. Из-за секса? Ну уж нет, никакого секса, пока мы не обсудим его вчерашнее исчезновение.
– Закончила учебу? – спрашивает Ло и бросает полотенце на кожаный стул. Его мышцы напряжены.
– Нет. У меня перерыв.
Не могу оторваться от его глаз и уйти прочь. Задать свой навязчивый вопрос тоже не получается.
Он стискивает зубы, не отрывая от меня взор, вены на его шее вздуваются, но не от гнева. Сдерживает себя, чтобы не разразиться чередой необдуманных злословий. Ло нервно сглатывает и смотрит на шкафы, где прячется его «опора и поддержка». Я буквально вижу, как он считает в уме, прежде чем снова обратить внимание на меня.
– Скажи что-нибудь, – выдыхает он.
– У меня не было с ним секса. И ни с кем другим, – выпаливаю я.
На его лице – ошеломление, а грудь вздымается. Словно ощущая физическую боль, он опирается на стул, будто хочет смягчить удар. Я ошиблась – дело не в сексе.
Съежившись, Ло держится пальцами за переносицу.
– Ты решила, что я зациклился на этом? Обдумывал, трахнула ли ты своего репетитора?
– Честно говоря, да. – Я встревоженно грызу ногти. – Значит… ты вообще о таком не думал?
Его глаза опускаются к полу, а затем он очень тихо говорит:
– Сделай бы ты это, я бы не стал тебя винить.
Из меня вышибли весь воздух. Слезы застилают глаза. Ему безразлично, если я пересплю с кем-нибудь? Он словно ожидает от меня подобного поведения.
– Я должен был быть рядом, – объясняет Ло больше себе, чем мне.
Продолжает качать головой, вероятно, желая повернуть время вспять и придушить мальчишку, который отрубился от опьянения и не отвечал на звонки.
– Лил, если что-то произойдет, то вина будет только на мне.
– Пожалуйста, не надо. – Я упираюсь спиной в дверь, поскольку она помогает мне удержаться на ногах. – Не давай мне права тебе изменять. Если я обманываю, это реально. Если тебя здесь нет, значит, это реально. Хочешь избавить меня от чувства вины за измену? У тебя не выйдет.
Его глаза краснеют.
– В этом я не силен.
Не силен в отношениях? В попытках пить меньше? В общении со мной? Он не поясняет, и мне остается только гадать. Из ящика в столе он достает пиво и откручивает крышку – неожиданный выбор, учитывая низкое содержание алкоголя. Как ни странно, это выглядит как «извини» на языке Лорена Хейла. Только он может попросить прощения подобным образом.
– Почему ты не отвечал на звонки?
– Ночью у меня разрядился телефон. Я не заметил этого, пока не проснулся.
Ло кивает в сторону стола, на котором заряжается его сотовый. Затем он подходит ближе, берет меня за руку, переплетая наши пальцы. Целую вечность он смотрит на наши ладони, крепко сцепленные вместе.
– Где ты был?
Он слизывает пиво с губ.
– Есть бар в паре кварталов от нас. Пешком дошел.
Ло ведет меня на середину комнаты, наши ноги двигаются синхронно. Что-то не так. Я вижу холодную, мучительную боль в его глазах. Она так глубока, что просто не может быть из-за меня или одной нетрезвой ночи.
Ло включает музыку, притягивая меня к своему телу. Скользит ладонями по моим бедрам, и я обхватываю его плечи руками, пока мы покачиваемся в такт музыке. Ло пытается забыться, но я пребываю в реальности.
– Что случилось, Ло?
Он смотрит прямо на меня и говорит:
– Ничего.
Я почти ему верю.
Он перестает танцевать, нахмурив брови, его глаза затуманиваются. Какое-то время он просто смотрит в потолок, качая головой, но затем позволяет словам сорваться с языка:
– Я позвонил маме. Не знаю почему… – Крылья его носа раздуваются, пока он сдерживает шквал из эмоций и чувств.
Мою грудь словно сдавливают тисками, лишая возможности сделать вдох. Я все равно жду, когда он вновь заговорит, и Ло понимает, какой вопрос крутится в моем сознании.
Его голос превращается в шепот:
– Ты была в библиотеке, и я начал размышлять. Не знаю, что на меня нашло. Залез в интернет, нашел информацию о Саре Хейл, ее номер телефона.
Дабы сохранить социальный статус даже после развода, мать Ло оставила фамилию мужа. В придачу с фамилией она забрала активы стоимостью в миллиард долларов и часть его компании, будучи ее акционером. Джонатан постоянно жалуется на это, но ничего сделать не может.
– Ты уверен, что номер был верный?
Судя по его прерывистому дыханию, звонок, должно быть, прошел неудачно.
Ло кивает, его потерянный взгляд скользит по комнате. Я сжимаю его ладонь, пока мысли парня блуждают где-то далеко.
– Не знаю, что я собирался сказать, – говорит он. – Может, мне стоило начать с: «Привет, спасибо, что залетела от отца, чтобы выскочить за него замуж и забрать деньги». Или «Эй, спасибо за ни хрена».
– Ло…
– Знаешь, что я сказал? – смеется он, слезы блестят в его глазах. – «Привет, мам». Как будто мы близкие друг другу люди. – Он задумчиво потирает губы и издает еще один короткий смешок. – Столько лет довольствовался тем, что ничего о ней не знаю, и вот позвонил. А она мне: «Кто это? Лорен? Никогда больше не звони мне». И повесила трубку.
У меня отвисает челюсть.
– Ло, мне…
Мне очень жаль? За что? Его мать, нахлебница и вымогательница, которая добровольно отдала своего ребенка после выплаты миллиарда баксов.
– Все будет хорошо. Ты не упустил ничего хорошего. Она ужасный человек.
Ло кивает.
– Да… да, ты права. – Он делает глубокий вдох. – Я не должен был ей звонить. Тогда бы не напился до беспамятства. Просто я хотел перестать думать о ней.
– Знаю. – Крепче сжимаю его ладонь.
– Иди сюда. – Он притягивает меня к своей груди и целует в лоб. – Я буду стараться сильнее. Для тебя.
Удерживая в теплых объятьях, он гладит меня по спине. Я хочу остаться здесь навсегда. В его руках. Самое безопасное место в мире.
– Между нами все окей? – тихо спрашивает он.
– Думаю, да.
Смотрю на часы. Коннор, должно быть, устал меня ждать и начал высчитывать баллы, которые я заработала на задачках. Ло опускает руки на мою шею, заглядывая в глаза.
– Ты вся дрожишь.
– Все в порядке.
Я нерешительно смотрю на дверь, мечтая о сексе с Ло, но на это совсем нет времени. Только не при репетиторе, сидящем на кухне.
Внезапно Ло осознает, что именно меня так волнует.