К кольцевой подъездной дорожке приближается еще несколько машин, и мы выбираемся наружу, попадая в окружающую суматоху. В центре возвышается фонтан, из камня бьет красная вода, напоминающая кровь. Зомби с отвисшими ртами и окровавленными конечностями, сидящие на зеленой лужайке, выглядят невероятно реалистично. При ближайшем рассмотрении оказывается, что это обычный силикон, протезы и краска.
Мы идем за Коннором вверх по каменному крыльцу, а затем он стучит бронзовой колотушкой в дверь. Пока мы ждем, позади нас собирается все больше людей.
Дверь наконец распахивается, внутри дома гремит оглушающая музыка.
Перед нами появляется то ли Джордж Вашингтон, то ли Моцарт с бокалом шампанского в руке. Белая таблетка шипит на дне с золотой жидкостью.
– Коннор Кобальт! – Он усмехается и покачивается на ногах, белый парик слегка сползает набок.
– Привет. – Они по-дружески обнимаются. – Ты кем, черт возьми, вырядился?
– Томас, мать его, Джефферсон.
– Разумеется, – говорит Коннор с саркастичной улыбкой.
Томас Джефферсон не замечает подкола, и мне интересно: не знай я Коннора, тоже не обратила бы внимания на его тон? Коннор подает нам знак, и я разворачиваю корпус к Ло, пряча свой обнаженный живот.
– Это мои друзья. Лили и Ло.
Томас Джефферсон прищуривается, глядя на Ло, а я прячусь за его спину.
– А ты кто? – недоумевает Джефферсон. – Мистер Спандекс?
– Умно. – Ло сверлит его взглядом.
– Они «Люди Икс», – уточняет Коннор.
После этих слов Ло хватает меня за запястье и притягивает к себе. Он опускает руку мне на талию, будто показывая нашему новому знакомому, что мы сладкая парочка мутантов.
Томас Джефферсон смотрит на мои длинные когти.
– Точняк! – Он хлопает в ладоши при взгляде на знакомого персонажа. – Девушка-Росомаха.
– Она по-другому называется, – поправляю я.
Парень забавно рассматривает меня, а Коннор нетерпеливо вздыхает, позволяя легкому раздражению нарушить его идеальный облик.
– Нас пригласят внутрь, только если узнают, в чьих мы костюмах? – спрашивает Коннор. Он вытягивает шею, чтобы рассмотреть кого-то за плечами Томаса. – Мне кажется, что я заметил там Суини Тодда, и я точно знаю, что ты никогда о нем не слышал.
– Ха. Коннор Кобальт. Все продолжаешь умничать. – Он распахивает дверь и насмешливо приглашает нас внутрь.
Его прислуга, видимо, покинула дом из-за предстоящей вечеринки и не хотела, чтобы их захлестнул ураган рвоты и сладкого попкорна.
Не обращая внимания на оскорбление, Коннор входит в широкое фойе, где с потолка свисают мерцающие хрустальные люстры. Гости снуют вверх и вниз по мраморной лестнице и проходят дальше в украшенные комнаты. Все дверные проемы занавешены паутиной, а люди кругом дергаются и кружатся под гипнотическую музыку.
Я прохожу внутрь, а Джефферсон блокирует собой дверной проем, не пропуская людей с улицы.
– Я вас не знаю, – говорит он людям позади нас. – И вас тоже.
Дверь захлопывается.
– Вот же халявщики, – обращается он к Коннору, словно ожидает от него согласного кивка.
Репетитор никак не реагирует, только хватает с подноса дымящийся напиток в кружке в виде тыквы. Выпивку разносят модели в костюмах гоблинов – волосатые и покрытые бородавками.
В отличие от неоновой вечеринки красные пластиковые стаканы здесь заменили бокалами для шампанского и кружками в виде тыквы. Маленькие пакетики с таблетками и порошком тайно передаются из рук в руки. Я росла в такой обстановке – тусовки с богатыми подростками, нуждающимися в наркотиках, дабы заполнить чем-то бесконечное количество свободного времени. Эти люди словно сошли со страниц книги Брета Истона Эллиса «Меньше чем ноль».
Наркотики никогда не были моей проблемой. Возможно, я должна быть благодарна, что мои пороки менее опасны, чем стремление к бегущей по венам химии. Секс является частью жизни каждого, и не важно, зависимый ты или нет.
Наркотики – не часть жизни.
Алкоголь тоже.
Вы можете годами обходиться без того и другого, но большинство людей никогда не соблюдают целибат всю жизнь. Каждый раз, когда я ловлю девушку с остекленевшими глазами, запихивающую небольшой пакетик за пазуху, то чувствую укол зависти. Почему людям так сложно понять и принять мою слабость? Весьма гнусная мысль – желать зависимости, от которой многие умирают. Я бы предпочла не иметь ни одной, но по какой-то причине для меня это невозможно.
Прежде чем я осознала свои навязчивые идеи, могла часами лежать в постели, эмоционально истощенная скачущими в голове мыслями. В какие-то моменты я оправдывала в уме свои действия. Мое тело принадлежит мне. Секс заставлял меня чувствовать себя лучше, а отказ от него вызвал бы больше проблем, чем продолжение разрушительного пути. В другие моменты я плакала часами, убеждая остановиться. Я говорила сама себе, что нет никакой проблемы – я просто шлюха, которая пытается оправдать свои мысли, помешанные на сексе. Иногда я останавливалась. Выкидывала все порно и отказывала своему телу в оргазме.
Но я не могла пережить ломки, поэтому бесплодные идеи быстро покинули мою голову. Я всегда находила причину начать все заново. Наверное, это мой самый большой страх – найти предлог, чтобы уйти от Ло. Я буду вынуждена сделать это.
Ло идет впереди меня, а я прячусь за его спиной, стараясь не отставать. Группа девушек-хиппи в цветастых мини-платьях набрасывается с разговорами на Коннора. Они хихикают, а он лишь кивает и неискренне улыбается.
Ему придется самому постоять за себя. Я тащусь на кухню, где возле хромированной плиты сгрудились тела. Они зажигают конфорку и прикуривают от пламени. Раздвижная стеклянная дверь приоткрыта, дым клубами струится наружу. Несколько девушек в бикини, визжа и громко смеясь, вбегают в дом совершенно мокрые и покрытые гусиной кожей.
Ло дергает ручки стеклянного шкафа. На семи полках выстроились хрустальные бутылки, наполненные янтарной жидкостью. Каждая роскошная вечеринка, на которой присутствует Ло, начинается одинаково. Он бежит к самому дорогому алкоголю в доме, страстно желая испробовать вкусы разных марок.
– Заперто, – говорю я. – Просто выпей свой бурбон.
Фляжка висит на его поясе, отлично сочетаясь с красно-черным прикидом.
– Подожди.
На мгновение он уходит, исчезая за соседним углом, а я делаю вид, что интересуюсь натюрмортом на стене. Лучше выглядеть очарованной яблоками и грушами, чем как одинокая неудачница.
Через несколько мгновений Ло возвращается с булавкой.
– Ло, – с предупреждением в голосе произношу я, когда он начинает вертеть ею в замочной скважине. – Мы только что приехали. Я не хочу, чтобы нас выгнали.
– Ты меня отвлекаешь, – говорит он.
Видения школьных вечеринок всплывают перед моими глазами. Ло крадется по подвалу дома одного ребенка, который пригласил всех одноклассников и сверстников. Подобные сходки происходили слишком часто. Ло пил марочные вина и импортный виски, а разгневанные затейники вечеринок вытаскивали его за уши и выгоняли из дома. Я плелась за единственным другом, с ног до головы покрытая алым румянцем.
Не люблю наступать на одни и те же грабли, но, похоже, мы оба застряли в какой-то временной петле.
Даже несмотря на болтовню курильщиков у плиты, я слышу щелчок замка. Когда стеклянные двери распахиваются, глаза Ло сияют от счастья. Глядя, как он деликатно прикасается к бутылкам с жадным предвкушением, я вспоминаю о своих желаниях.
И выпаливаю:
– Хочешь сделать это в ванной? – мой голос тих и робок.
Я пока не та уверенная и сексуальная девушка, которая, несомненно, живет в мечтах Ло. Ею быть трудно, учитывая, что Ло не очередное мое завоевание, которого можно поматросить и бросить.
– А? – Отвлекшись, он берет в руки лучшие спиртные напитки и ставит их на гранитную стойку рядом со мной.
– После того, как выпьешь, хочешь пойти в ванную, чтобы… – Я замолкаю, опасаясь отказа, который может больно меня ударить.
Ло вытаскивает хрустальный колпачок из бутылки и выливает жидкость в стакан.
– Мне казалось, я потрясающе справился сегодня, – говорит он. – А может, мне только показалось, что ты это сказала. Ты издавала так много всяких звуков и мычала, трудно было что-либо разобрать.
Руки начинают краснеть, когда я вспоминаю все постыдные трюки, которые мы выполнили перед отъездом.
– Верно, ты меня не расслышал. Никаких слов я тебе не говорила.
Он улыбается, а затем делает внушительный глоток.
– Но, – продолжаю я, – мы занимались сексом только в квартире и на яхте.
Ло смотрит на дно своего стакана.
– Тебе это так необходимо? Разве имеет значение, где именно мы занимаемся сексом? – едко спрашивает он, а затем опрокидывает остатки ликера. Быстро наливает повторно.
Я открываю рот, но в итоге выгляжу как рыба, пытающаяся вдохнуть. Где мы занимаемся сексом, не должно иметь значения, но меня всегда тянет сделать это в особенном месте. Настоящий соблазн.
– Ладно. – Одно слово не отвечает должным образом ни на его вопрос, ни на его грубость.
На скулах Ло ходят желваки, пальцы крепче сжимают бокал.
– Я все равно застрял в этом костюме. Если только ты не хочешь прорезать дырку для моего…
– Нет. – Я поднимаю руки, сдаваясь. – Ты прав.
– И если ты забыла, Лаура, – он делает акцент на настоящем имени Икс‐23, – у меня, блин, день рождения. Значит, это, – Ло поднимает свой бокал, а затем смотрит на низ моего костюма, – важнее вот этого.
– Ты так похож на Джулиана, что даже страшно.
Я тоже назвала его настоящим именем Хеллиона. Они оба могут быть угрюмыми, раздражительными придурками, а в следующую секунду стать самыми милыми ребятами на свете. Ты просто должен подловить их в нужное время и в нужном месте.
– А вот и нет. У меня есть обе руки.
Хеллион потерял руки, сражаясь со Стражами в «Людях Икс: Второе пришествие». Мэдисон Джеффрис создал для супергероя металлические руки, и теперь это новая фирменная часть его гардероба. Ло отказался от них, потому что они мешают ему держать фляжку.