Есть такое определение, что «алкоголик не должен быть голодным, уставшим и одиноким». Получается, путь выздоровления – это взятие такой взрослой ответственности за себя (свою накормленность, ресурсность и организацию близости с другими людьми), какую часто не приходится за себя нести условно здоровому человеку. Поэтому и набившее в наше время оскомину «полюбить себя» для выздоравливающего зависимого – не блажь, а единственный способ оставаться трезвым.
Глава 29. Свои
Дома было непривычно. А было ли ей вообще когда-либо уютно и спокойно, как было на реабилитации? Дом давил воспоминаниями, холодом многолетнего одиночества и пустотой между ней и мужем.
Через несколько дней она должна была съехать с детьми на съемную квартиру, и, с одной стороны, казалось, что там она сможет глубже дышать, а с другой – было до безумия страшно отрываться от давно привычного уклада жизни и начинать все с нуля. По сути, она ведь никогда не жила одна. Сначала родительская семья, а после – отношения с мужчинами, перетекавшие из завершающихся в новые. А сейчас, после ребцентра, она хрупкая как никогда, словно человек без кожи, и через неделю собирается жить автономную жизнь, трезветь и нести единоличную ответственность за двух детей.
Одним из важных условий поддержания трезвости, как говорили на реабилитации, было ежедневное посещение группы Анонимных Алкоголиков. Она никогда раньше не бывала на таких группах, хотя психолог еще до ребцентра неоднократно ей о них говорил. Тогда ей казалось это чушью. Теперь она понимала, что просто очень боялась и сейчас боится. Даже не боится, нет, она в ужасе от того, что вечером нужно идти в незнакомое место, где куча неизвестных людей смотрят, разговаривают, что-то о ней думают. Наверное, не будь ей так неуютно дома, она бы незаметно саботировала эти встречи, прикрывшись ворохом дел. Но совсем свежая телесная память о месте, где ей было тепло, внушала призрачную надежду, что вдруг такое же тепло она найдет на группе. Надежда была совсем чуточку сильнее страха, но ее было достаточно, чтобы довезти свое тело до невзрачного подвального помещения с безымянной вывеской, информирующей только о времени работы.
Зайдя внутрь, она увидела с десяток людей, сидящих на расставленных по периметру небольшой комнаты стульях, и у одной из стен – отдельный стол с ведущим группы. Она уже знала порядок проведения собрания. Но то было на реабилитации, среди своих, а тут пока она чувствовала себя совсем чужой.
Зашла и выбрала стул в дальнем углу. К счастью, молчаливое разглядывание ее другими алкоголиками длилось недолго, уже через минуту прозвенел колокольчик и началось собрание. Начали представляться, читать шаги, спрашивать об актуальных темах для обсуждения… Но тут один из участников обратился к ведущему: «Семен, у нас же сегодня новичок, а значит – первый шаг». «Твою ж мать», – внутренне выругалась она. Новичком была она, а «первый шаг» значило то, что сейчас ей предоставят слово и она среди этих незнакомых ей людей, даже рассмотреть которых у нее пока не было сил, будет рассказывать о себе, своем употреблении и всем пути до группы. Все смотрели на нее. Она смотрела на плитку на полу и боковым зрением на сидящих в комнате. Стул занят, стул свободен, стул занят, стул свободен, стул занят…
– Всем добрый день. Меня зовут Таня, и я алкоголик. Я сегодня первый день после реабилитации, и у меня пока пятьдесят дней трезвости. С алкоголем я познакомилась 18 лет назад, и мое употребление с самого начала было не особо контролируемо…
Она закончила свой рассказ через пятнадцать минут. Лицо горело, руки потряхивало, но неожиданно она смогла поднять голову и осмотреть всех вокруг. Они ее слушали. Молча смотрели на нее с интересом и принятием. Эти странные люди (эффектная дама с рыжими волосами, старик, похожий на чернорабочего, молодой парень с уставшим взглядом и все остальные), видя, как ей непросто, словно хотели вложить в свои глаза как можно больше молчаливой поддержки.
Во время ее рассказа из рук в руки передавали листок, где каждый написал свой номер, и сейчас эту вырванную из тетради бумажку отдали ей. «Ты можешь звонить по этим номерам в любой момент, если тебе будет плохо и нужно с кем-то поговорить».
Группа продолжилась своим чередом, а она сидела немного оглушенная и смотрела на зажатый в руке листок с телефонными номерами и именами, написанными разными почерками. Она знала, что не будет звонить этим незнакомым пока людям, но дело было не в этом. Дело было в том, что последние несколько лет она словно попала в сильный морской шторм: ее швыряло волнами, она захлебывалась соленой водой и уже была готова пойти ко дну, когда, почти обессиленную, ее выбросило на берег реабилитации. Сегодня утром, покидая три кирпичных дома, огороженных простым деревянным забором, она думала, что возвращается в тот же шторм, с которым навряд ли справится. А сейчас будто в ее руках появился не тетрадный лист, а веревка от шлюпки, на которой плывут такие же странные, пристыженные, плохо справляющиеся с жизнью, как она. Это был кусочек надежды, что она не утонет. Пожалуй, единственное, на что можно было пока опереться.
Кроме границ безопасности в жизнь алкоголика должны войти новые источники поддержки и инструменты регулировать свое «плохо». Один из важнейших ресурсов – это посещение (как правило, поначалу ежедневное) группы равных, где можно поговорить о себе и послушать других.
Зависимость – это всегда постепенная изоляция от людей, все больше и больше внутреннего одиночества, которое со временем воспринимается как единственно возможная данность.
Группы Анонимных Алкоголиков помогают зависимому вернуться к людям, вспомнить ощущение тепла не от глотка алкоголя, а от близких отношений. В безопасной близости с другими людьми выделяются все те же дофамин и окситоцин, а значит, по сути, группы становятся важной заменой употреблению и на уровне биохимии.
Кроме того, на группах зависимые учатся друг у друга препоручать Высшей силе то, что находится за пределами их власти, переключать внимание со своего «плохо» на помощь другим, узнают о сути философии жизни выздоравливающего зависимого, начинают чувствовать себя небесполезными, помогая делать первые шаги тем, кто только пришел в сообщество.
Программа Анонимных Алкоголиков, написанная более века назад, несет в себе интуитивно распознанные первыми зависимыми важные психологические аспекты выздоровления.
Ежедневное представление вслух на группе «Меня зовут …, и я алкоголик» помогает человеку не забывать о том, кто он, в чем его проблема, и напоминает об удержании ежедневного фокуса на своей зависимости.
«Только сегодня я останусь трезвым» (а завтра наступит следующее «сегодня») дает возможность психологически выбрать выносимое время воздержания и полностью сконцентрироваться на текущем дне.
«Правило первой рюмки» (о том, что, если не выпить первую, не будет и всех последующих) также уменьшает кажущуюся непосильной задачу трезветь до одной простой – не выпить первую рюмку.
«Плохо – помоги другим» учит алкоголика переключать фокус от состояния собственной невыносимости вовне. Не уходить в личную драму, которая может спровоцировать срыв, но переключать внимание на помощь другим людям и учиться получать внутреннее удовлетворение от отдавания своей энергии, ощущения собственной ненапрасности.
Группы Анонимных Алкоголиков бывают разные точно так же, как и люди. Бывают очень бережные и принимающие, бывают жесткие к себе и категоричные. Но если алкоголик понимает, что это важный ресурс, то он найдет свою группу, если же ищет повод не ходить – найдет изъяны и в самом безопасном сообществе.
Глава 30. Одна
Через несколько дней она с детьми переехала в съемную квартиру. Первый вечер оказался невероятно тяжелым – детям ничего не нравилось в незнакомом чужом месте, они хотели домой, капризничали, и было откровенно сложно выдержать их и терпеливо уложить спать. На следующее утро, отведя сына и дочь в школу, она вернулась в свое новое жилье.
Прошлась по квартире. Двушка в старом фонде. В детской – двухъярусная кровать, веселые занавески, платяной шкаф, небольшой ковер и деревянный домик для кукол. Все новое и куплено на взятый ей кредит. В ее комнате – старое трюмо, круглый стол и секретер, оставленные хозяевами. Икеевская вешалка для одежды. На полу – двуспальный матрас. Ванная с колонкой. Кухня без окон. Узкий коридор. Негусто. Но это было первое место в жизни, где она была единственной хозяйкой. Задумалась… Вытащила все имеющиеся деньги из кармана куртки. Пересчитала. После – быстро засунула их обратно, оделась и выбежала на улицу до ближайшего хозяйственного магазина.
Сделав пару кругов по магазину и осмотрев весь ассортимент, параллельно прикидывая свои финансовые возможности, подошла к продавщице и попросила ей продать ярко-изумрудный, с длинным искусственным ворсом коврик для ванной. Раньше она никогда не позволила бы себе купить такую кричаще-яркую вещь. Муж ни за что не согласился бы, чтобы в их доме была такая «безвкусица». Вернулась домой и с нескрываемым удовольствием тут же постелила коврик на пол ванной комнаты. Долго стояла и с улыбкой победителя смотрела на появившийся в ее доме слишком яркий прямоугольник.
Но прошло всего несколько минут, как ликование от выигранной с мужем, которого здесь даже не было, войны сменилось пугающим осознанием, что, кроме как в протест, она не очень знает как… Как ей жить не в войне? Как принимать свои решения, а не оспаривать чужие? Как выбирать то, что ей нравится, если не из подросткового желания сделать наоборот? Именно в этот момент, все еще глядя на несчастный довольно страшный коврик, она всем телом почувствовала, что одна. Больше не на кого опереться (ни скинуть ответственность, ни решить в противовес, ни дать сделать по-своему и потом упрекать), а как опираться на себя – как будто абсолютно неизвестно… «Давай все отыграем назад, пока не поздно! Давай вернемся! Как ты собираешься справляться одна с двумя детьми, если ты не можешь справиться с покупкой коврика!» – в животном ужасе кричал кто-то внутри. Тело начала бить сильная дрожь…