И, казалось, вторжение не удивило Колина. Архангел развалился на стоявшем под венецианским окном потрепанном диване, одной рукой упираясь о подушки и скрестив ноги в лодыжках.
Найджел запечатлел в памяти каждую черточку красивого сурового лица мужчины. И затем добавил к ним синяк под глазом и вспухшую губу, которые появятся на нем позже.
— Ты же не думал, что твое отсутствие не заметят?
— А похоже, что я удивлен твоим появлением?
— Положено спрашивать разрешение перед уходом.
— Может, Байрону и Берти. Но не мне.
— Я бы не запретил тебе.
— Откуда мне было знать?
Найджел нахмурился, гнев вдруг утих, и его место заняла крайняя усталость. Как люди выносят эту эмоциональную суматоху? И почему он вообще пустил ее в свое сердце?
В этом не было ничего хорошего. Более того, это не могло продолжаться.
Когда он обратился к архангелу в следующий раз, то сделал это спокойно:
— Колин, похоже, мы с тобой достигли собственных распутий. Как бы готов я ни был признать определенные… ошибки в суждениях со своей стороны… боюсь, для тебя этого будет недостаточно, как и воды, когда ищется кровь. Кроме того, я считаю, что в своем порыве обнять логику ты упустил правду о себе. Твоя страсть руководит тобой гораздо сильнее, чем ты представляешь, и ведет в направлении, ставящем под угрозу коллективные интересы.
Колин отвел взгляд.
— Поэтому я говорю тебе, оставим в прошлом любые свидания, которые могли иметь место, и двинемся дальше, держа должную дистанцию. Быть может, спустя какое-то время мы снова начнем работать в гармонии. Однако до этого момента я жду, что ты будешь вести себя соответствующе, или я сведу к нулю любое твое влияние на происходящее.
Когда не последовало немедленного ответа, Найджел зашел на кухню и остановился перед низкой широкой дверью. За хлипким барьером, Эдвард лежал в стазисе, не дыша и не разлагаясь, тело ангела служило вазой, откуда шел запах цветов, которых там не было.
Колин поступил мудро, придя сюда, подумал он. Джим с Эдрианом заняты разгоряченной схваткой с Девиной, и этот сосуд не в безопасности… если его разрушат или повредят, будет невозможно восстановить обиталище души Эдварда.
Хотя, даже если он останется нетронутым, нельзя знать наверняка, вернется ли она. Подобное находилось в ведении Творца и его одного.
Более того, такого еще никогда не случалось.
Но все же, Колину следовало…
— Мне следовало сказать тебе, куда я собирался, — резко сказал архангел. — Насчет этого ты прав.
Найджел развернулся. Ангел все еще валялся на диване, но эти глаза смотрели наверх, встречая его собственный взгляд.
— Это извинение? — спросил Найджел.
— Понимай, как хочешь.
Найджел покачал головой и подумал про себя, Недостаточно хорошо, старый друг. Боюсь, этого просто недостаточно.
Отдернув рукава рубашки, он потянул за золотые запонки и вновь заявил:
— Я стремлюсь выиграть эту жизненно важную борьбу лучшим способом, который я знаю… и он находится в рамках дозволенных трюков. Я не могу согласиться с догматом, утверждающим, что два минуса дают плюс. Я не подпишусь под этими словами.
— Не обманывай себя, — прошептал Колин, подняв ладонь и согнув пальцы. — Как ты говоришь, руки чисты.
— И посмотри, как все обернулось. Эдвард мертв.
— Не ты в этом виноват.
— Я. — Найджел покачал головой. — Вот чего ты не понимаешь. За все это я несу ответственность. Ты можешь иметь свое мнение, упрямство, гнев, но в итоге твоим плечам не придется нести бремя поражения, если оно наступит. Оно на мне и мне одном. Поэтому пока ты ни во что не ставишь мою власть, ты смотришь на вещи с более выгодной позиции, где можно давать комментарии, не влекущие за собой последствия.
И на этой ноте Найджел пошел к двери.
— Я рад, что ты здесь, и знаю, ты будешь тщательно оберегать то, что бесценно.
— Найджел.
Он оглянулся через плечо.
— Колин.
Повисло долгое молчание.
Когда стало ясно, что дальше уже ничего не последует, Найджел взглянул на кухню и подумал о сущности потери: некоторые из них ты выбираешь… и можешь их избежать. Некоторые неминуемы. И… некоторые неизменны.
— До скорой встречи, — сказал Найджел, прежде чем поставить точку, выйдя за дверь.
Глава 40
Следующим утром Рэйли уехала на работу от родителей с полным желудком: свежий апельсиновый сок, две домашних булочки с корицей, чашка кофе и полоска бекона, которую она стащила с тарелки отца.
Когда она припарковала свою машину за Главным управлением, каждая унция вкуснейшего завтрака принялась искать путь наружу: прислоненный к зданию, стоял мотоцикл Века.
Очевидно, он сдался и теперь отвечал на вопросы.
Глядя на уродливую заднюю сторону, где она работала, Рэйли была готова вновь завести двигатель и направится… куда угодно.
Но она не бежала. Никогда не бежала. И никогда этого не сделает.
Выйдя из машины, Рэйли моргнула из-за яркого света, желая, чтобы Бог воспользовался регулятором освещенности: вместо того, чтобы поднять ей настроение, весенняя красота протолкнула его еще дальше по сточной трубе.
— Прекрасный день, не так ли, — произнес кто-то.
— Утро доброе, Бэйлс, — сказала она, оглянувшись через плечо.
Детектив шел через машины, пикапы и внедорожники, и, наблюдая за ним, она прищурилась, так как свет вдруг ослепил ее.
А может, у нее просто мигрень.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Отнюдь. А ты?
Подойдя ближе, он снял солнцезащитные очки.
— Так же. — Мужчина кивнул на байк. — Так он здесь.
— Да, здесь, — сказала Рэйли, потерев глаза.
— Где твои очки? — спросил Бэйлс, постукивая по своим стеклам. — Наступает лето, а вместе с ним и катаракта.
Когда он снова надел очки, она опустила голову и взглянула на него. Вокруг парня свет был таким ярким, что казалось, он сделан из хрома.
Окей, у нее ехала крыша, и она конкретно выживала из ума. Такими темпами она скоро придет на работу в мясе.
— Я говорил… ты будешь наблюдать за допросом?
Встряхнувшись, Рэйли пробормотала:
— Боже, нет. И прости, я сегодня сама не своя.
Он обнял ее за плечи, как друг, не больше.
— Я понимаю. Давай, зайдем внутрь и попытаемся сделать вид, что работаем.
— Хороший план.
Они вместе зашли в здание, прошли по холлу и поднялись по лестнице. На площадке второго этажа администраторы не сидели за своими столами, а собрались в кучку в дальнем углу. Как только один из них увидел Рэйли, все они посмотрели на нее.
Наклонив голову, она пробормотала «увидимся позже» и прибавила шагу, направляясь в свой отдел. Во Внутренних расследованиях на нее пялилось еще больше глаз, но, по крайней мере, здесь коллеги подходили к ней, здоровались и признавали ситуацию: неловко, но лучше оборванных перешептываний… и они поддерживали ее.
Опять же, большинство людей рано или поздно становятся предметом сплетен. Это профессиональная опасность жизни.
Когда разговоры притихли, Рэйли села за свой стол, включила компьютер и просидела так примерно… минуту.
Из своего отдела. Вниз по коридору. В Убойный отдел.
Словно этому было суждено случиться, первым человеком, с которым она столкнулась, стал Де ла Круз.
— А я все думал, появишься ты или нет, — сказал он, подходя ближе и протягивая руку.
Пожав ему ладонь, Рэйли прокашлялась:
— Как продвигается?
— Они только что начали. Хочешь посмотреть?
— Да, — хрипло ответила она.
— Пошли со мной. — Ведя ее за собой вдоль столов, он поднял чашку кофе. — Только сделал, хочешь?
— Я и так нервная… но спасибо.
Комнаты для допросов располагались вдоль по узкому коридору, в который вела отдельная дверь, но в задней части отдела был проем, и Де ла Круз придержал для нее заднюю дверь.
— Здесь есть монитор.
В крошечной переговорной был старый ковер, но новый круглый стол… на котором стоял монитор, показывавший черно-белую картинку комнаты десять на пятнадцать футов. Камера была направлена на Века, сидящего на стуле в углу, и Рэйли почувствовала физический шок, увидев его. Черт, он был большим, особенно выглядя таким холодным и агрессивным: руки скрещены на груди, глаза прищурены и сосредоточены на детективе, допрашивающим его.
Будто парень был мишенью для игры в дартс.
Рэйли отодвинула стул и села, не чувствуя уверенности в ногах.
— Вот, сейчас включу звук, — сказал Де ла Круз, сев и потянувшись вперед.
— … не подкладывал ту сережку как улику, — проскрипел Век. — У вас есть запись… там посмотрите ее. Я не подкладывал гребанную…
— Но вы были около улик по делу Кронера…
— Как и любой другой детектив в этом здании.
— И офицер Рэйли указала, что вы надеялись найти связь с делом Бартен.
Век не показал никакой реакции на ее имя.
— Так и есть. Но как это соотносится с подлогом чего-либо?
Другой детектив… Браун, если она правильно помнит… наклонился над своим блокнотом.
— Ты засовывал руку в карман.
— Когда-нибудь слышал о мелочи? Четвертаках, десятицентовиках, пятицентовиках?
— Ты был в спальне Сисси Бартен.
— Как и другие. Я не единственный из этого отдела, кто был в том доме.
— Слушай, Век, просто расскажи, что случилось.
Век также наклонился вперед, на его лице отражалась неприкрытая ярость.
— Я ездил в дом Сисси, чтобы поговорить с ее матерью. Я поднимался наверх, да, конечно, но ничего не брал оттуда и не подкладывал никаких улик. Вы уже доказали, что я не причинил вреда Кронеру. Зачем мне подставлять парня… в убийстве, которое, кстати, я не совершал?
— Я не уверен, что мы доказали твою непричастность к Кронеру.
Век снова откинулся на спинку стула.
— Да вы, блин, издеваетесь надо мной.
— Может, ты организовал нападение с тем, чтобы обвязать вокруг его шеи убийство Бартен.
— Так ты думаешь, я разъезжаю с дрессированными горными львами? К тому же Кронер знал, где именно в карьере лежало тело, а не я.