– Да, отец, – откликнулся Бсорол. И добавил, помедлив: – Там, снаружи, много людей.
Свёрл взглянул на другой экран. Гравифургоны и гравикары, вездеходы и грузовые платформы вывозили народ из города. Одна из машин подошла к садившемуся дредноуту слишком близко и теперь лежала на боку, а пассажиры с трудом выбирались из нее. Свёрл узнал «моллюска» Тэйкина; остальные, женщина и два мальчика, наверное, были членами его семьи. Другой транспорт благоразумно держался подальше и не пострадал, а вот шедшие пешком повалились на землю, и горячий дымный ветер завывал над ними. Конечно, как и многие из находившихся на борту детей, Бсорол интересовался событиями в Панцирь-сити. К тому же он сблизился с людьми – когда в свое время работал охранником маленького наземного космодрома – в основном затем, чтобы было кому представлять Свёрла, если бы при возникновении какой-то угрозы потребовалось действовать быстро. Однако, несмотря на долгие годы служения Свёрлу, Бсорол, как и его собратья, почти наверняка оставался яростным ксенофобом. И это могло стать проблемой.
– Да, там люди, – ответил Свёрл, – и вскоре они взойдут на борт этого корабля, чтобы занять Четвертый сектор и нижние трюмы.
– Почему? – спросил Бсорол.
– Потому что я спасаю их всех от неминуемого разрушения их города.
– Но почему? – повторил первенец.
Свёрл перебрал несколько вариантов ответов, но ни один из них ничего бы не объяснил Бсоролу. И тут он понял, что нужно изменить. Возможно, пришла пора сделать то, от чего он очень долго отказывался. Возможно, следует разрешить Бсоролу и другим детям форсирование, чтобы расширить их горизонты. Они должны мыслить дальше инстинктивных позывов истреблять соперников – прадоров или представителей иных рас. Но это в будущем. Сейчас есть лишь один вариант.
– Потому что я так хочу и я – отец-капитан этого корабля. И если продолжишь донимать меня вопросами, то быстро окажешься в морозильнике одного из моих камикадзе. Повинуйся приказам, Бсорол.
– Да, отец.
Первенец явно испытывал облегчение: так просто и понятно все стало. Повиноваться – и точка.
Корабль уже застыл на месте, и Свёрл потянулся клешнями к отверстиям на пульте, но вдруг замешкался. Судя по скорости реакции на камикадзе Цворна, глупо полагаться на ручной контроль. И прадор мысленно дал сигнал к спуску корабельного трапа. Размером тот был со старинный человеческий авианосец и прежде не использовался, поскольку предназначался для наземных десантных войск – а штурмовиков Свёрл никогда не возил. Тем временем Свёрл начал огораживать переборками дорогу к Четвертому сектору, приказав детям очистить туннели и сам сектор. В том, что касается людей, прадорам, да еще и на их собственной территории, доверять нельзя. Даже если велеть детям никому не причинять вреда, с определением этого «вреда» все равно могут возникнуть проблемы. Поскольку большинство местных – люди – «моллюски», скорее всего, не миновать неразберихи. Легкий толчок, которым прадор лишь привлекает внимание родича, превратит даже «моллюска» в растекающееся по полу месиво.
А народ снаружи уже снова двигался, огибая корабль, приближаясь к опускавшемуся трапу. Все больше и больше людей покидало город. К счастью, трап достаточно длинный, и им не придется топать по оплавленной корабельными двигателями, все еще пыщущей жаром твердевшей скале. Сфокусировавшись на авангарде, Свёрл увидел Тэйкина с семьей, перебравшихся на гравиплот с надписью «Горючка Тэйкина» на боку. Вдруг прямо перед ними зависло что-то вроде доски для серфинга. Государственный дрон.
– Не помню, чтобы приглашал тебя, дрон, – обратился к нему Свёрл по незакрывающемуся каналу.
Конечно, творившиеся перемены достаточно исказили Свёрла, чтобы он захотел спасти людей – «моллюсков» Панцирь-сити, но государственный дрон, представитель недавнего врага? Поразмыслив немного, Свёрл запустил мощное сканирование приближавшейся толпы, воспользовавшись приобретенными у Государства приборами, усовершенствованными прадорскими технологиями (он сам сделал это, призвав новые знания и возможности). Секунду спустя сканирование выявило голема.
– Я не помешаю, – заверил дрон.
– Не пори чепуху.
Легко перейдя на человеческую манеру речи, Свёрл открыл бронированные бойницы в корпусе судна, из которых высунулись пулеметы, державшие на прицеле дрона и двух обнаруженных среди людей големов.
– Ты не поднимешься на мой корабль, – отрезал он.
Начали поступать новые результаты сканирования, и внимание Свёрла привлек один из гравикаров. Агрегат выглядел старым и разбитым, но, считав эманации, Свёрл понял, что гравимоторы работают с девяностодевятипроцентной эффективностью. Как выявило дальнейшее прощупывание, «хамелеонка» скрывала то, что машина могла быть полностью герметизирована, что она имела пару реактивных мини-двигателей, встроенное вооружение, а также широкий спектр смертоносного ручного оружия, включая протонные винтовки, до которых трем сидевшим внутри людям рукой подать.
– Мне велели защищать этих людей, как могу, – ответил дрон, пятясь.
Двое мужчин и женщина в гравикаре не были «моллюсками». Они могли прибыть откуда угодно. Судя по физическим данным, усилителям и оружию, не исключено, что принадлежали к преступной шайке. Но Свёрл так не думал.
– Ты не поднимешься на мой корабль, дрон, – повторил прадор, – ни ты, ни спартанты, ни государственные агенты, и «хамелеонка» у двадцать восьмых големов совсем ни к черту.
– Где здесь двадцать восьмые големы? – с невинным видом поинтересовался дрон.
– У тебя тридцать секунд. – Свёрл запустил обратный отчет. – Конечно, когда я открою огонь, погибнет много людей – «моллюсков», но это лучше, чем такие, как ты, на борту.
Реакция последовала мгновенно. Гравикар резко развернулся в воздухе и совершил жесткую посадку перед приближавшейся толпой. Два голема мчались с пугавшей скоростью – но не к трапу, а к машине. Они быстро втиснулись внутрь, и гравикар взлетел в режиме форсажа, ввинтившись в небо – вероятно, направляясь к одному из спасательных кораблей в расчете на то, что прихватят и его. Дрон поднялся на пятнадцать метров и завис в воздухе.
– Ну, маловероятно, что получилось бы, но попробовать стоило. Пока. Свёрл… будет интересно.
– Пока, дрон.
Странные эмоции охватили прадора, когда дрон ринулся догонять гравикар. Жалость, пожалуй, и ощущение одиночества – два чувства, которые прадоры испытывают нечасто.
Вскоре плот Тэйкина добрался до подножия трапа и начал подниматься. Другие машины последовали за ним, а там подоспели и с трудом тащившиеся пешеходы, обремененные пожитками. Повернув сканеры в сторону города, Свёрл наблюдал, как торопятся к его кораблю отставшие. А проверив камеры внутри Панцирь-сити, он с удивлением обнаружил полную – насколько он мог судить – пустоту. Возможно, дрон ошибся, заявив, что всех он не соберет. Возможно, предупреждение о неминуемом уничтожении города было сформулировано так, что ему вняли все. И, опять-таки, большинство тут – люди – «моллюски», которых привело сюда преклонение перед прадорами.
Целый час «моллюски» размещались в дредноуте. Свёрл руководил ими через интерком, пользуясь человеческой речью, а когда плот «Горючки» приблизился к массивному овальному люку четвертого сектора, связался с Тэйкином по комму, висевшему у «моллюска» на перевязи из кожи рыбойника.
– Тэйкин, сейчас вы войдете в один из восьми секторов этого дредноута. Мои дети освободили его и предоставили вам доступ в трюм на нижнем уровне. Я задраил и опечатал переборки, ведущие в другие отсеки. Не пытайтесь открыть их. Я прикажу детям не причинять вам вреда, но отринуть инстинктивные реакции невозможно. К тому же давление в других частях корабля иное, привычное моим сородичам, людей же оно убивает – даже измененных, вроде тебя. Вопросы есть?
– Я знаком с внутренней конструкцией прадорских дредноутов, – бросил Тэйкин со своим обычным раздражающим превосходством.
Свёрл знал, что тон этот предназначался стоявшим рядом людям – «моллюскам».
– Мне известно, как добыть воду из замерных люков, у нас есть оборудование для доступа к источникам энергии и преобразователи этой энергии, делающие ее годной для любых произведенных в Государстве приборов. Однако может оказаться, что у нас недостаточно продовольствия. Смотря как долго мы пробудем на борту этого корабля.
– В трюме, к которому вы получите доступ, хранится сорок восемь тонн тушек рыбойников, – ответил Свёрл. – Они заморожены сразу после поимки со всеми необходимыми приправами и годны для употребления в пищу людьми.
Обычно прадоры в соответствии со своими вкусами давали таким тушкам хорошенько подгнить. Свёрл же обнаружил, что его пристрастия изменились – теперь он предпочитал поглощать заготовленное впрок мясо неразложившимся и совершенно утратил интерес к свежей плоти, мерно сдираемой полосками с вопящих врагов.
– Хорошо, спасибо тебе, отец-капитан, – уважительно поблагодарил Тэйкин. – Куда мы направляемся?
– Я еще не решил, – ответил Свёрл.
Он разорвал связь и послал сигнал на открытие главного люка в Четвертый сектор.
Свёрл понятия не имел, что делать с этими беженцами. Как вариант, можно высадить их на какую-нибудь обитаемую планету Погоста. Но не станет ли тогда тот мир новой целью Цворна? Конечно, станет. Единственный способ обеспечить им полную безопасность – это отправиться к границе между Погостом и Государством и передать с рук на руки ИИ. Но такой вариант не слишком нравился Свёрлу. Если даже не считать, что приводить прадорский дредноут к государственной границе смертельно опасно, он знал: ИИ очень интересуются делишками Пенни Рояла и должны помнить, что он сам – одно из творений черного ИИ. Если они ненароком не уничтожат его и его судно, то наверняка попытаются захватить Свёрла в плен.
Так что же делать?
Свёрл наблюдал, как входит на корабль основная масса жителей Панцирь-сити и как тянется казавшийся бесконечным поток отстающих. Смотрел, как первые прибывшие делят территорию, выбирая себе жилое пространство. Они установили уборные, соединив их с корабельными системами удаления отходов, смонтировали человеческое освещение, потом приглушили яркость, создавая принятую у людей – «моллюсков» атмосферу, – в общем, обживались. Снаружи Бсорол, еще один первенец по имени Бсектил и пятеро вторинцев, неотличимых в броне от старших братьев, огибая посадочную «ногу», закладывали заряды в каменистую почву, схожую сейчас по консистенции с густеющей овсянкой. А через камеры наблюдательного поста, установленного на торчащем далеко в океане островке, он следил за приближением ударной волны, созданной взорвавшимся камикадзе Цвор