Брокл дал ему корабль, но без ИИ, а значит, прыжок в У-пространство невозможен. Конечно, можно найти где-нибудь корабельный разум вторинца, но Трент понятия не имел, сколько времени потребуется, чтобы добраться до этого «где-нибудь». И он решил провести разведку, ведь ему явно не обойтись одним ящиком с сухим пайком под койкой.
Сунув сережку в карман, он повернулся к туннелю, из которого появился Брокл, и увидел, что старинная дверь закрыта – и накрепко заперта, в чем он убедился, подергав ручку. Заперты оказались и все остальные двери в дальней стене. Был ли то результат изменения каких-то правил в виртуальности, или дело происходило в реальном мире, но, в любом случае, пройти через эти двери Трент не мог. Однако в боковой стене обнаружилась еще одна створка, поменьше – и открылась она легко, но теперь его как-то не тянуло переступить порог. Проклятье, но нельзя же все время ожидать только худшего! И он заставил себя сделать шаг. Оказавшийся перед ним туннель – со стенами, покрытыми настоящей ржавчиной и каплями конденсата, – привел к новой двери, заваренной наглухо. Трент двинулся назад, но остановился у одного из овальных иллюминаторов в стене, вроде тех, что встречались на криокораблях Первой Диаспоры, стер капли влаги и выглянул наружу.
Справа дрожало оранжевое зарево солнца или еще какого-то астрономического объекта, а на его фоне черным силуэтом вырисовывалась древняя телекоммуникационная башня, утыканная тарелками антенн. Весь «Тайберн» Трент разглядеть не мог, но, прижав лицо к холодному стеклу, различил внизу массивную турбину, а значит, корабль был одним из первых У-пространственных судов, появившихся в конце Первой Диаспоры. Тем не менее, разглядывая турбину устаревшей формы, Трент заметил на ней блестящую полосу металла поновее, а значит, корабль находился в рабочем состоянии и мог содержать вполне современный У-двигатель. Хмыкнув про себя, мужчина вернулся в док.
– Ну что ж, – сказал он, – я ухожу.
Ему никто не ответил – да он и не ждал ответа.
Трент двинулся к открытому люку, поднялся по трапу и задержался, чтобы взглянуть на лежавшего на гравивозке голема. Взаправду все или нет, но ему не хотелось находиться на корабле вместе с этой штукой. Протянув руку, мужчина активировал маленькую контрольную панель на узкой вертикальной стойке поднявшегося над полом возка, включил режим «простой буксировки» и, не отрывая пальца от кнопки, вновь проделал путь вниз по трапу с послушно следовавшей по пятам «тележкой». Здесь он выключил возок, опустив его на пол дока, и вернулся на корабль.
На дальней стене трюма была дверь в помещение, служившее ему тюрьмой. Далее обнаружился коридор, ведущий к тесному моторному отсеку, занятому громоздким термоядерным двигателем, термоядерным же реактором и штурвальными колонками, соединенными с наружными видеодатчиками У-пространственных турбин. На другом конце коридора находилась рубка, тоже маленькая и тесная, с единственным противоперегрузочным креслом и пультом управления, с щитостеклянным экраном, наполовину затянутым визуализирующим слоистым пластиком, и с разбросанными по полу конфетными фантиками. Трент опустил кресло, сел и включил пульт – очень старого образца, но работать можно.
Сперва он закрыл трюм, насладившись скрежетом складывавшегося трапа и хлопком герметичной створки. Освободившись от стыковочных захватов, Трент поискал и нашел «космические врата», даже растворил их, но, пока он возился, захваты снова вцепились в корабль, опять что-то загрохотало, и на экране загорелось предупреждение о том, что трюм открыт, – а также предложение его закрыть. Какого черта, что он сделал не так? Трент еще раз запер трюм и вторично ткнул пальцем в кнопку открытия «космических врат». Корабль стал разворачиваться; теперь экран сообщал, что давление падает. Совершив оборот на сто восемьдесят градусов, судно остановилось. Трент увидел, как раздвигаются створки с зубчатой кромкой, открывая усеянную звездами черноту.
«Я действительно свободен?» – удивился Трент, чуть приподнимая рукоять управления и слыша, как заработали двигатели, чувствуя сквозь пол их вибрацию… Он рванул рычаг, и корабль послушно ринулся к вратам. Оранжевый глаз какой-то холодной планеты подмигнул Тренту, приветствуя его в открытом космосе. Мужчина развернул корабль, чтобы полюбоваться на логово Брокла. Корпус космической тюрьмы был по меньшей мере три километра длиной и выглядел очень знакомым. Вытянутый «стебель» носовой части оканчивался гигантским «бутоном», напоминавшим вагон монорельсовой железной дороги. Здесь должны были размещаться гибернационные капсулы с экипажем и пассажирами. «Стебель» рос из только что покинутого человеком двигательного отсека, украшенного турбинами У-пространственного двигателя – две, несомненно, модифицированные, были на месте, а третью, похоже, отрезали. Дальнейший осмотр корпуса выявил короткую щетину орудийных башен и темные дыры бойниц. Тренту вспомнился подслушанный разговор Брокла с неизвестным. «Установленный порядок заключения»?
Поглазев на космическую тюрьму еще немного, Трент повел рукоятью, разворачивая свой корабль. Он включил термоядерный двигатель, и ускорение вдавило его в кресло. В виртуальности или в реальности, он все равно радовался, покидая это место. Несколько минут разгона, и старое судно осталось далеко позади. Еще секунда, и приборы показали наличие какого-то объекта справа, так что Трент чуть изменил курс, чтобы взглянуть поближе. Висевшая в вакууме штука больше всего напоминала пончик с торчащим по центру пучком прутьев. Мужчина узнал ядерный реактор токамака – он окружал какое-то серьезное оружие, и, мимолетно прикинув, кому бы он мог принадлежать, охранникам или арестантам, побыстрее развернул корабль, размышляя, куда же дальше.
– Щелк да щелк, – произнес кто-то за его спиной, и холодная железная рука скелета легла на плечо Трента. – Попался, – добавил голем.
Глава 5
Капитан Блайт
Капитан Блайт смотрел на сумму своего счета в Галактическом банке, светившуюся на новом ламинате щитостеклянного экрана «Розы», размышляя, отчего же чувствует такую опустошенность. Еще один взгляд – на последнюю цену, предложенную за смонтированный Пенни Роялом генератор силового поля, находившийся у него на борту. Куча деньжищ. Теперь он богат, весь его экипаж богат, и они, выходит, достигли наконец того, к чему стремились. Все эти годы торговли, рискованных делишек, балансирования на грани законности, а часто и на грани жизни и смерти – все закончилось. Они могут поселиться на одной из роскошных внутренних планет Государства. Блайт, к примеру, расслабится на белом песочке пляжа Нью-Арубы, потягивая коктейли, пока кто-нибудь еще будет рисковать головой на «Розе» и другом корабле, который он планировал прикупить.
Возможно, оттого-то ему и грустно; оттого, что все кончено.
Брондогоган купит тот быстроходный подводный дом-субмарину, о котором всегда мечтал. Чонт и Хабер, только недавно упаковавшие свои пожитки, заведут наконец детей, которых уже спланировали до последнего генетического штришка – за столько-то лет. Грир отправится на Спаттерджей и осуществит там свое странное желание – ее укусит пиявка, – а потом купит парусник, чтобы бороздить тамошние океаны. Мартина вернется на родину достаточно богатой, чтобы утереть носы своей зажиточной родне. А Икбал – ну, он, конечно, тоже сделает то, что хочет.
– Они ушли.
Блайт повернулся к Бронду – тот вошел в рубку и плюхнулся в одно из противоперегрузочных кресел.
– Чонт и Хабер?
– И Икбал с Мартиной.
– Правда?
– Правда, – кивнул Бронд. – Наша парочка влюбленных голубков летит на Землю, а Икбал и Мартина направляются на ее Галльский двор. Похоже, они решили завести свой бизнес.
– А попрощаться и не подумали.
– Они прощались – ты просто не заметил.
Теперь кивнул Блайт. Да, Чонт и Хабер сказали «до свидания», но, зная его, времени не тянули. А двое других? Разве «мы уходим» означает «пока, до скорого»?
– А когда отправляешься ты? – Вопрос капитана предназначался ввалившейся в рубку Грир.
– В ту же секунду, как мы получим разрешение убраться из этой гребаной дыры, – ответила та, занимая свое место.
Блайт взглянул на экран. Новые цифры – новое предложение – новая цена за генератор. Целое состояние. Если немного подождать, сумма, пожалуй, вырастет еще…
– Значит, вы оба остаетесь на «Розе»? – Блайт внимательно посмотрел на каждого. – Теперь все кончено. Я лично планирую купить домик на берегу в Нью-Арубе, подлатать да укрепить печенку и провести следующий век, дегустируя все имеющиеся там напитки.
Двое переглянулись; Грир медленно наклонила голову, а Бронд заявил:
– Не планируешь.
– В каком смысле «не планирую»? – зарычал Блайт, чувствуя, как поднимается в нем такой знакомый и привычный гнев.
– Для остальных работа с тобой была средством, – объяснил Бронд. – Икбал с Мартиной всегда планировали слить свои капиталы, когда заработают достаточно, и купить собственный корабль. Чонт и Хабер мечтали осесть, остепениться, нарожать детишек, как эдакая допотопная парочка. Для них все завершилось, едва ты пополнил их счета. А для нас – нет.
Нет, Бронд ошибался. Блайт считал, что ощущение пустоты у него именно оттого, что все кончено. Они разделяются – и начинают новую главу, идя собственными путями.
– Иногда мне кажется, я знаю тебя лучше, чем ты сам, – заявил Бронд. – Ты не можешь принять того, как все изменилось, по крайней мере, для нас троих.
– Чушь, – рявкнул Блайт.
– Два слова, – встряла Грир. – Пенни и Роял.
Блайт уставился на нее, будто налетев на запрещенный прием в драке.
– И что? – выдавил он.
– Начнем с сухих фактов. – Бронд поднял вверх длинный толстый палец. – Факт первый: Пенни Роял – тот, к кому государственные ИИ относятся по-настоящему серьезно, потому-то этот бедняга, гребаный Собель, всего-навсего столкнувшийся с черным ИИ пару раз, сейчас наверняка разрезан на крохотные кусочки, и каждый из этих кусочков пристально изучается вплоть до субмолекулярного уровня. Факт второй: ты встречался с Пенни Роялом, лишившим тебя прошлой команды. Факт третий: Пенни Роял смылся с Масады на нашем корабле и использовал нас, чтобы переправиться через Погост. Факт четвертый: Пенни Роял намудрил что-то с нашей лоханкой и нашими мозгами. Черт, я мог бы продолжать и продолжать, но, знаешь… Факт пятый: любой, кто считает, что государственные ИИ высокоморальны и всегда соблюдают собственные законы, – идиот.