– Да, мы идем, – сказал он.
Спир
«Так вот он какой, конец», – подумал я.
Проверив оценку статуса, данную Флейтом, и прогноз короткого будущего от Рисс, я не нашел в них пространства для надежд и сомнений. Наши четыре проектора силовых полей накрылись, Флейт выпустил из рельсотрона все изготовленные им снаряды, реактор вошел в режим аварийного отключения, и энергия у нас на исходе – ее хватит лишь на аккуратное ведение корабля, управление огнем и подпитку ремонтных роботов, которые устранят самые серьезные повреждения. Если мы захотим пострелять из лазерной пушки или поманеврировать, то израсходуем ее полностью. Я размышлял над немногими оставшимися нам возможностями: ведя корабль, можно отсрочить окончательное разрушение на несколько минут; использовав лазер, можно перехватить и уничтожить несколько приближавшихся ракет; но причинить вред засевшему в луне врагу мы не в силах. А он явно готовится нас аннигилировать.
– Надо убираться отсюда, – заявила Рисс.
Я обернулся:
– Тоже вариант.
Рисс могла выброситься из корабля и существовать в вакууме неограниченно долгое время, Флейт – воспользоваться системой катапультирования. И я мог бы залезть в скафандр и покинуть корабль, но что потом? Если выживу после взрыва того, что запустит в нас КВ-дредноут, Цворн затем с легкостью перещелкает нас всех. И почти наверняка увидит, как мы выходим из корабля. Хуже того, может послать что-нибудь подобрать нас, и тогда я стану для прадора забавой – и заодно, вероятно, завтраком. Но даже если и избежать всего этого, я протяну только пока в скафандре не закончится запас воздуха, и сомнительно, чтобы к тому времени подоспели вызванные Рисс гипотетические спасатели.
– Ты иди, – сказал я. – Я остаюсь.
«Ну и что же теперь с твоими планами, Пенни Роял?»
– Флейт, – заявила Рисс, – мне нужен контроль над РР-двенадцать.
– Зачем тебе ремонтный робот? – не понял Флейт.
– Сама я его в скафандр не запихну.
– Подожди минутку…
Плоская голова шлепнулась на пульт рядом со мной, змеиное тело взметнулось и закрутилось петлей, а яйцеклад вонзился в меня. Было жутко больно, наверное, именно такую боль чувствуют прадоры, когда в них вводят яйца паразита. Потом оцепенение, зародившееся в груди, начало расползаться по телу. Мне еще удалось расстегнуть ремни безопасности, подняться, пытаясь заговорить, хотя рот казался наполненным новокаином, и даже сделать шаг. Потом я медленно завалился. Рисс давным-давно избавилась от последних своих яиц, но яйцеклад ее по-прежнему работал, и у дрона, очевидно, имелось еще кое-что для инъекций. Я ударился боком об пол и застыл.
– Управление роботом у тебя, – сообщил Флейт.
– Хорошо. – Рисс смотрела на меня сверху вниз. – Ты, конечно, тоже можешь катапультироваться с корабля, разум вторинца, но, будь уверен, я тебя там найду.
– Я не покину корабль, – ответил Флейт. – Отец заставил меня активировать ловушку Цворна, приведя «Копье» к его укрытию в этой луне, и я не справился с конфликтом преданностей.
«Что не облегчает вины, которую ты чувствуешь, Флейт», – подумал я.
– Я погибну вместе с кораблем, – добавил разум вторинца.
Засовы на двери рубки вдруг щелкнули, запирающий механизм застонал и заскрипел – видно, Рисс что-то там повредила. Дверь распахнулась, и в рубку ворвались клубы густого дыма вместе с потоками пены для тушения пожаров. Секундой позже порог перешагнул ремонтный робот – существо, напоминавшее водяного скорпиона из синего металла чуть меньше метра длиной, с дополнительными, торчащими из головы конечностями. Он волок за собой скафандр и скоро вышел из поля моего зрения. Потом мне стало жарко, дыхание затруднилось.
– Паралич пройдет минут через десять, – сказала Рисс, – так что времени вытащить тебя в вакуум достаточно. Я попробую спрятать нас обоих под «хамелеонкой» и уже сообщила ближайшему государственному посту о нашей ситуации. Одно из спасательных судов транзитом с Литорали прибудет сюда через месяц. На это время скафандр погрузит тебя в гибернацию с минимальным потреблением воздуха.
«Отличненько».
Рисс вполне могла спрятать нас обоих, но я уже видел огромные зияющие дыры в остальных ее доводах. Цворн, несомненно, поручит какому-нибудь первенцу или компьютеризированной системе пристально следить за нашим кораблем и засечет любое использование шлюза. Ладно, пускай я переживу предстоящий расстрел «Копья» и последующие попытки прикончить или выловить нас из открытого космоса, пускай на месяц погружусь в спячку – но никакое спасательное судно за нами не придет, пока в луне торчит этот дредноут.
Гравитация отключилась – так роботу было проще приподнять меня и, подобно пауку, опутывающему жертву паутиной, запихнуть в скафандр. Он справился за пару минут. Тем временем я мельком увидел на экране щетинившуюся стволами KB-дредноута луну. Потом шлем скафандра закрылся, из баллона начал поступать воздух и дышать стало много легче. Скафандр также защищал от нараставшего жара; в дыму уже мелькали языки пламени. Затем меня потащили к двери и дальше, по покореженному и закопченному коридору.
– Цворн, конечно, наблюдает, – сказала Рисс по радио.
«Ясен хрен, Шерлок».
– Поэтому надо сперва чем-то отвлечь его внимание, – добавила Рисс.
Я уже не соображал, где именно в корабле мы находимся, потому что видел только обугленный пол и переднюю часть тащившего меня робота.
– Аварийная катапульта, – сказала Рисс. – Ты ее контролируешь?
– Контролирую, – откликнулся Флейт. – Расцепляю стыковочные захваты.
Понял я, где мы, только когда робот поставил меня вертикально, дав возможность Рисс обвить меня своим змеиным телом. Передо мной был выход из нашего дока для шаттла. И едва я успел уразуметь это, заряды по периметру люка взорвались, и ураган освободившегося воздуха вынес створки в вакуум – вместе с Рисс, со мной и прыгнувшим следом за нами роботом. Долго мы с Рисс кувыркались, пока не начали стабилизироваться относительно «Копья»: Рисс прибегла к внутреннему гравиэффекту, своему основному способу передвижения. А я был все так же в оцепенении. Сердце как будто остановилось, не знаю уж, от ужаса ли или от инъекции Рисс. Дрон любезно развернула меня так, чтобы я мог видеть корабль: и теперь я наблюдал запуск шаттла.
«Отвлечь внимание…»
Мне вдруг показалось, что у нас есть шанс пережить все это. Ведь Цворн действительно может решить, что шаттл – единственное наше средство эвакуации, и иного не искать. Первоначальный импульс нам дал поток вышедшего воздуха. Потом мы шли на внутреннем движке Рисс. Я видел, как шаттл включил термоядерный двигатель, но времени разогнаться у него не было – луна уже полностью развернулась.
Атомный луч с метр в обхвате, темно-синий в вакууме, ударил в самый центр шаттла, пробуравил его насквозь и вынес с обратной стороны раскаленные обломки. Затем последовало еще два взрыва – наверное, разлетелись баки с ракетным топливом для рулевых движков или запасы сгущенной энергии. Шаттл дважды кувыркнулся – и распался на три части. А атомный луч все бил и бил, пронзая куски и обращая их в расплавленный металл. Через минуту не осталось ничего, что превышало бы размером человеческую голову.
– Прощайте, – сказал Флейт по радио в моем скафандре.
– Пока, – только и выдавил я в ответ, поскольку паралич еще не прошел.
На этот раз луч вонзился в «Копье», в ту часть корабля, где находилась рубка. Бронированная обшивка вспыхнула и рассеялась, как пыль из-под точильного круга. Луч проник внутрь. На миг все застыло; «Копье» казалось насаженным на иглу жуком. Потом из отсека для шаттла вылетели огонь и обломки. Вскоре взрывами выбило два шлюзовых люка. Внутри корабля было выжжено практически все, включая Флейта, но Цворн еще не закончил. Рельсотронный снаряд проделал огромную дыру возле двигательного отсека. Метрах в шести от нас пронесся зазубренный раскаленный кусок обшивки, размером и формой напомнивший моторную лодку. Второй снаряд скользнул по броне около носовой части и обратился облаком плазмы, не причинив значительного вреда. Но к носу уже тянулся атомный луч.
И вдруг все прекратилось. Луч погас, и снаряды больше не взрывались.
– Какого черта? – пробормотала Рисс.
Дрон развернула меня.
– Прекрати. – Я потянулся к наручному импеллеру. – Я хочу по крайней мере побыть свидетелем.
– Ну, смотри.
Она снова меня повернула, и я увидел расцветавшие бутоны множества взрывов и метавшееся из стороны в сторону синее зарево, подобное северному сиянию, только в космосе. Я не сразу сообразил, что это, но потом понял. Все, что Цворн предназначал «Копью», врезалось в стену защитного поля. А затем луна, выглядевшая сейчас для меня маленькой точкой, дрогнула от мощного взрыва. Я включил в визоре увеличение, приблизив каменную глыбу, насколько было возможно. Изображение распалось на пиксели, и перед моими глазами пролетел объятый пламенем кусок коры спутника.
– Кто-то говорит, – проинформировала Рисс.
– Дай и мне послушать.
– Не могу вас засечь, – произнес чей-то голос. – Флейт сообщил, что вы в открытом космосе.
«Государственный спасатель?» Очень маловероятно.
Что-то замерцало сбоку от нас и черной полосой пронеслось мимо. Гигантский захват вцепился в «Копье» и потянул корабль. Я проследил взглядом линию полета, а мерцание тем временем погасло, открыв массивный прадорский дредноут старого образца, из которого как раз вылезал в вакуум бронированный прадор.
– Проклятье, – прошипела Рисс. – Это Свёрл.
– Сбрасывай «хамелеонку», – велел я. – У нас нет выбора.
Рисс зашипела на грани рычания, но вынуждена была подчиниться, и ближайшая из бронированных фигур тут же резко развернулась и помчалась к нам, как ракета на мощной химической тяге. Приблизившись, «ракета» замедлила ход, ее силуэт четко вырисовался на фоне далекого взрыва. Когда существо сомкнуло клешни, прихватив нас обоих, я осознал, что защита Свёрла ослабла, ведь что-то, пробив ее, взорвалось, ударившись о корпус дредноута. Когда же наш спаситель – или похититель – вновь запустил движок и понесся к зияющему люку трюма, я увидел выбросы внутренних взрывов. По своему военному опыту я знал, что дело тут в перегрузке поврежденных проекторов силового поля.