ное оружие и пополнила боевую технику, которую и бросила сейчас в атаку.
– Ну что ж, – сказал богомол, – попытаться-то стоило.
«Я вот-вот умру, – подумала Рисс, – хотя толком еще и не жила».
Но вдруг три мощных взрыва – судя по всему, ПЗУ – разметали собравшуюся орду, выжгли в противоположной стене огромные кратеры, выплеснув в вакуум раскаленный добела газ. Газ резали зеленые лазеры, гвоздя ракеты одну за другой. Внезапно все заслонила гигантская фигура, трехсотметровый плоский червь, весь в броне и оружии. Ничто не могло повредить этому ударному кораблю, окутанному сверкающими силовыми полями. И тут Рисс увидела, как в борту его открываются стыковочный шлюз, грузовой трюм и еще три шлюза.
– Думаю, пора уходить, – сказал ИИ «Джейкоба».
Блайт
У Блайта было десять дней на то, чтобы проверять и перепроверять координаты, раздраженно бродить по кораблю, толкать речи древнему скафандру, теперь всегда казавшемуся пустым, и безуспешно требовать ответов. Черный ИИ просто не реагировал. Выбор места назначения озадачивал Блайта, пока он не рассчитал все заново, опираясь на их темпоральный «заем». Тогда он испугался. И все-таки, когда они приблизились к новой точке, он сидел в рубке вместе с Брондом и Грир. И опять Бронд завел свой обратный отсчет, и снова Блайт постоянно просил его заткнуться.
– Всего двадцать минут осталось, – сказал Бронд. – Извини.
– Левен, – велел капитан, – когда мы приземлимся, мне нужен вид Шестого Башмачника. И силовые поля должны работать на полную.
– В чем дело, капитан? – спросила Грир.
Он даже разозлился на нее. Данные у нее те же, что и у него, так можно было бы уже разобраться. Потом Блайт разозлился на себя. Он-то сам разобрался только что, в последний день. Надо ли говорить им, что их могут поджарить? Нет, он не думал, что это случится. Пенни Роял продемонстрировал, что способен манипулировать временем, гнуть силовые поля и качать энергию из У-пространства. Пенни Роял показал то, что Блайт мог назвать лишь божественными способностями. И он заботился об их целости – или по крайней мере сохранности. Пока. И все же причины происходящего сейчас остались для Блайта столь же туманны, как и последняя кража черного ИИ. Зачем ему понадобился мощный грузовой звездолет с тремя телепортами?
– Пенни Роял собирается выбросить нас прямо перед фронтом ударной волны Шестого Башмачника, становящегося сверхновой, – выдавил он.
– И без силовых полей, – добавил Левен.
– Что???
– ИИ перекрыл мне доступ ко всему, кроме датчиков, – сообщил корабельный разум-голем. – И, как обычно, без объяснений.
– Сверхновой? – пробормотал Бронд.
– Ты же знаешь координаты, – сказал Блайт. – Мы окажемся в двух неделях от волны, позади нее… только вот сейчас мы находимся в прошлом, как раз в двух неделях…
– И значит, встанем прямо перед волной, – заключил Бронд.
– Корабль выдержит.
В голосе Грир почти не ощущалось сомнения.
– Ну, похоже, это нам и предстоит выяснить. – Блайт смотрел на отсчет внизу экрана. – Левен, дай мне электромагнитные показатели, отовсюду, куда только дотянешься. Оставь для них отдельное окно. Можешь запустить зонды?
– Это мне позволено.
– Тогда пошли два, на максимальной скорости, в разные стороны, по касательной к фронту ударной волны.
– Выполняю, идет подготовка.
– Ты что-то недоговариваешь, капитан? – осведомился Бронд.
– Увидишь.
Времени для объяснений не осталось – отсчет на экране дошел до нуля. Блайт забарабанил пальцами по пульту управления. Он был возбужден и лишь немного испуган, но прежние сомнения в разумности преследования Пенни Рояла и продолжении общения с ним исчезли. Он знал, что подвергает себя опасности – и не в первый раз, но чувствовал: дело того стоит. И то, что вот-вот случится, являлось отличным тому примером: удивление и восхищение заставляли напрочь забыть о риске.
– Вот и мы, – сказал Бронд.
Блайт с трудом подавил раздражение – ну вот приспичило же парню все комментировать. «Черная роза» выскользнула в реал. Серая поверхность экрана потемнела, а потом расцвела звездами. Одна из них, обведенная кружком, была помечена – Шестой Башмачник.
– Зонды запущены, – доложил Левен.
Шестой Башмачник выглядел совершенно обычным – примерно с минуту, после чего начал становиться все ярче и ярче: свет его разрушения добрался до корабля. Сияние звезды уже ослепляло, она стала расти, сделавшись такой же большой и яркой, как видимое с Земли Солнце, и вдруг свет потускнел: это экран автоматически приглушил излучение, чтобы люди не обожгли сетчатку. Но расти звезда продолжала.
Блайт лихорадочно изучал данные в левом углу изображения, когда взрыв сверхновой заполнил весь монитор своим сиянием. Сейчас их, наверное, омывали все виды поганой радиации, вслед за которой должна была прийти пыльная буря. Только ничего не случилось, лишь экран вдруг сделался темным, кроваво-красным. В рубке даже включился свет.
– Ты перестарался, Левен, – заметил Бронд.
– Я тут ни при чем.
– Что там зонды? – спросил Блайт.
– То же, что и корабельные сенсоры – а ведь они сейчас в тысяче двухстах метрах от нас.
– Какого черта тут происходит? – взвилась Грир.
– Энтропия, – ответил Блайт.
– Э?
– Зонды только что встретились с ударной волной, – сообщил Левен. – Посылаю показания в окно.
Блайт уставился на новые цифры. Зонды одновременно вошли в те области пространства, где радиация за микросекунду превращает человека в пар. Капитан сомневался, что его первый корабль пережил бы такое, но надеялся, что этот, перестроенный, выдержит. С зондами же все в порядке, а значит, они тоже переналаживались.
– Передача информации прервалась, – сказал Левен. – Я потерял зонды.
«Ох…»
– Возможно, настало время для объяснений? – предложил Бронд. – Прежде чем мы умрем.
– Ладно, – кивнул Блайт, – из того прыжка во времени мы вынесли энтропию. Негативную энергию, часть тепловой смерти Вселенной – называйте как хотите. Пенни Роял ухитрялся держать ее под контролем, пока общался с королем прадоров, а потом похищал грузовоз с телепортами. Но теперь ему нужно эту энергию сбросить.
– И тебя заодно, – сказала Грир.
Видимо, и она, и Бронд в юности увлекались теми же виртуальными играми, что и Блайт.
– Пенни Роял поставил нас на пути ударной волны взрыва сверхновой, прямо между волной и планетарной системой под названием Ребус. Она включает две обитаемых планеты, на одной из них есть человеческая колония. Сброс энтропии теоретически должен свести волну на нет, высосать ее энергию и погасить.
Экран оставался багряным, данные с зондов не поступали. Интересно, сколько они провисят здесь? Сколько времени займет выход всей привезенной ими негативной энергии? И хватит ли ее, чтобы полностью подавить волну? Блайт подозревал, что да. Пенни Рояла никто бы не упрекнул в неумении планировать.
– Погоди, дай разобраться, – протянул Бронд. – Пенни Роял прыгнул назад во времени, чтобы поболтать с королем прадоров, после чего использовал принесенную энтропию, чтобы погасить взрыв сверхновой и, между делом, спасти человеческую колонию от огненной смерти?
– По сути верно, – ответил Блайт.
– Ну ни фига себе, – выдохнула Грир.
Блайт откинулся на спинку кресла, продолжая смотреть на экран. Вот они: и восторг, и благоговение, и радость от того, каким альтруистом оказался Пенни Роял. Впрочем, Государство же все равно планировало эвакуировать планету и эвакуировало бы, если бы ИИ не украл врата телепорта, предназначенные для этой цели. Похоже, ИИ по-прежнему убирает за собой грязь, хотя на сей раз сразу после того, как оставил ее. Что ж, мотивы его, как всегда, туманны.
Трент
– Мы все должны смыться отсюда, сейчас же – если вы, конечно, не хотите стать потрошеными рабами, – настаивал Трент.
– Мы на прадорском корабле. Куда нам податься? – захныкала одна из троих сидевших на другом конце клетки, маленькая, робкая, похожая на мышь перепуганная женщина.
Ее страх Трент понять мог, а вот бездействие двух мужчин – нет. Один из них выглядел жуликоватым пронырой, из тех, с кем Трент имел дела всю свою жизнь. Второй, муж «мышки», явно принадлежал теневому бизнесу, обычному в Панцирь-сити. Оба вроде бы прекрасно понимали, в каком положении оказались, и все же оставались на месте.
– Вы что, не слышали, о чем мы тут говорили? – Он ткнул пальцем в сторону лежащего ничком Коула. – Мы во власти людей – «моллюсков», только и ждем, когда нас выпотрошат и обратят в рабов. Вы же знаете, какое будущее вам уготовано.
– Но не мне, – ответил обильно потевший бизнесмен. – В любом случае, я ничему из этого не верю. Тэйкин всегда был честен и разумен в сделках. Но даже если он свихнулся, другие не позволят ему совершить ошибку.
А парень-то трус, притворяющийся, что ничего не понимает. Трент перевел взгляд на пройдоху:
– А как насчет тебя?
Тот показал на дверь:
– После вас.
Трент в момент раскусил его. Этот позволит Тренту открыть клетку, но потом убежит, спрячется, попытается выжить. И возможно, ему это даже удастся. Имеет ли Трент право настаивать на своем?
– Я отправлюсь за Тэйкином, – сказал Трент. – Он – ключ, без его контроля люди – «моллюски» придут в себя.
«Да неужели?»
Трент развернулся и двинулся в двери клетки, включив на ходу маленький резак, сделанный в форме обычного перочинного ножа с прочным стеклянным складным лезвием. Работая, он создавал поле, нарушающее сцепление молекул. Секунду Трент изучал замок – простой, механический, с засовом, вставленным в отверстие в косяке, и зазор между дверью и каркасом оказался вполне подходящим. Поместив в него лезвие, Трент повел резак вниз. Пронзительно зажужжав, клинок налег на засов. Посыпалась стальная пыль, рукоять стала горячей – и вдруг резак затрещал и замер. Перегорел.
– Ну вот, мы никуда не идем, – фыркнула женщина-кошка.