Свёрл запустил автоматическую подготовку к разделу, подведя энергию к рассредоточенным аккумуляторным электростанциям и выстроив в определенной последовательности системные команды. Все это заняло меньше секунды, ведь никакой материальной подготовки не требовалось – кораблю оставалось л ишь закрыть и герметизировать переборочные двери. Когда он выйдет из У-пространства, плоскостная взрывчатка и поля сдвига перережут физические соединения. Силовые поля будут готовы развести сектора, ракеты выведут их на курсы, направляя к астрономическим объектам системы, где расположился Цех 101.
«Что ж, а теперь…»
Свёрл повернулся и двинулся к двери святилища. Две ее половинки откатились, скрывшись в стенах, но прадор мешкал, думая о том, что, хотя он часто открывал и закрывал эти двери, впуская и выпуская других, прошло очень много лет с тех пор, как сам он переступал порог кабинета. Он стоял, глядя в коридор, подробнейшим образом анализируя свою реакцию. А проанализировав, понял, что никакого анализа не требовалось – он просто стал немного агорафобом и просто боялся.
– Нужно было больше гулять, – сказал он на человеческом языке и шагнул в коридор.
Через несколько минут он добрался до широкой гравишахты; на прадорских кораблях такие никогда даже не проектировались. Радужные гравитационные поля пронесли Свёрла по кораблю, высадив наконец через люк трюма в устланный гравипластинами коридор. Приземлившись с громким стуком, он услышал позади визг и паническое бульканье и, обернувшись, увидел пару вторинцев, которых только что чуть не раздавил. Они в замешательстве попятились, но, когда переносимые воздухом феромоны достигли их в полном объеме, прадоры замерли.
– Отец? – проклацал один из них.
– Конечно, – ответил он.
Все дети знали об изменениях, которым он подвергся, но немногие видели его живьем. И, естественно, за несколько последних десятков лет мало кому из вторинцев доводилось встречаться с отцом лицом к лицу.
– Можно пройти?
Вторинцы, прижимаясь к стене, проскользнули мимо и направились в сторону трюма, где стоял истребитель Спира. Вздохнув, Свёрл двинулся за ними, попав прямиком в организованный хаос.
Люди – «моллюски» прибывали – на гравивозках, поскольку гравитация уже включилась, в сотнях ящиков размером с гроб каждый. Если бы один контейнер вмещал только одного «моллюска», то не хватило бы ни контейнеров, ни места для них в истребителе. Тем не менее в каждый ящик втиснули по три-четыре «моллюска», смерзшихся, точно куски мяса. Всем им ввели специальные антифризы и консерваторы клеток, так что даже при температуре лишь на десять градусов выше абсолютного нуля их тела будут гибкими. Потом их разделят и поместят – каждого индивидуально – в то устройство, которое потребуется для их оживления.
Разглядывая сцену, Свёрл внимательнее присмотрелся к маленькой группе людей, собравшихся у носовой части корабля. Они, в свою очередь, наблюдали, как Бсорол и Бсектил ведут боевых дронов через люк в арсенал. Затем Свёрл заметил, что два вторинца, которых он напугал, занялись погрузкой контейнеров. Только когда это дело будет закончено, вторинцы, повинуясь приказам, поднимутся на борт сами – и упакуются как можно плотнее, в чем-то уподобившись людям с ампутированными конечностями – разумеется, вместе со всем своим широким ассортиментом оружия и инструментов. Едва Свёрл показался, работы прекратились, и все глаза – в глазницах ли, на турелях или на стебельках – повернулись к нему. Внезапно занервничав, он поймал себя на том, что запустил программу контроля конечностей, вместо того чтобы просто использовать прадорский ганглий. И тут же, немного разозлившись, послал приказ напрямую на форс Бсорола. Первенец громко защелкал, интерком послушно повторил его речь на весь трюм. Когда работы возобновились, Свёрл подошел к первенцам и людям.
Здесь стояли Спир, Трент, котофицированная Сепия и психотехник Райдер Коул. Кроме них, находившихся в сознании людей на корабле не осталось, поскольку вдова Тэйкина решила подвергнуть себя и двух своих детей ноль-заморозке. Свёрл заметил, как озадачен этим Трент Собель, и предположил, что его новая эмпатия имеет свои пределы. Женщина и психотехник, никогда раньше не видевшие Свёрла, разинули рты.
– Черт побери, – выдохнула Сепия.
Не обращая на нее внимания, Свёрл остановился перед Спиром.
– Мое место готово? – спросил он по-человечески.
В вопросе не было необходимости, поскольку он постоянно следил за изменениями внутри корабля частью своего ИИ-разума.
– Пристройка за рубкой расширена, – сообщил Спир. – Тебе ведь не нужно смотреть на экран, чтобы все видеть.
– А они? – Свёрл указал клешней на других людей.
– Придется потесниться – но я установил в рубке дополнительные противоперегрузочные кресла.
– Мы все будем в тепле и уюте, – раздался еще чей-то голос.
Свёрл взглянул на змею-дрона, осознав, что пытался не замечать ее. Затем, присмотревшись повнимательнее на разных уровнях, засек ее попытки освободиться от ошейника. Несомненно, едва покинув дредноут Свёрла, Рисс избавится от этой штуки. Придется ли Свёрлу затем уничтожить дрона, зависит от того, что она сделает, вновь обретя свободу. Если она окажется рядом с ним со своим яйцекладом, то обнаружит, что протезы и внешний скелет Свёрла кое-что скрывают.
– Я займу место сейчас, – заявил Свёрл.
Он пошел, минуя группу Бсектила и Бсорола, передав на ходу кодированное сообщение прямо на их форсы: «Присоединяйтесь ко мне, когда закончите здесь, – в своем полном снаряжении». Для большинства прадоров это означало бы броню и боеприпасы, но для этой пары понятие «снаряжение» включало много больше. У каждого из них имелся собственный специализированный набор инструментов и оружия. И каждый из них был гораздо боеспособнее среднего бронированного прадора.
– Электромагнитный пульсар? – предположил Бсорол.
– Конечно, – ответил Свёрл.
Если змея-дрон обнаглеет, то быстро поймет, что ошиблась.
Огибая нос корабля, Свёрл заметил, что большая секция обшивки отогнута и прижата ведущим внутрь трапом. Взобравшись по нему, Свёрл оказался в упомянутой пристройке, граничившей с затянутой экранной тканью рубкой. Гравипластины тут отсутствовали, иначе Бсорол и Бсектил здесь бы не поместились. Осмотревшись, Свёрл обнаружил в полу специально сделанные отверстия, куда и вставил ноги – для надежности. Затем прадор снова подключился к корабельным системам и, несмотря на некоторое волнение по поводу перебазирования, выяснил, что никакой разницы нет – он по-прежнему способен контролировать окружающую обстановку. Впрочем, все может измениться, если появившийся Цворн вынудит их направиться к Цеху 101, пока дредноут Свёрла предумышленно разваливает себя на части.
– А теперь подходим к главному, – сказал Спир через форс.
– Да, – откликнулся Свёрл.
– Пока мы спасались от Цворна, неопределенность наших поисков оставалась в тени.
– Да.
– Мы идем к Цеху Сто один, либо преследуя Пенни Рояла – либо по его приказу. Мы пешки, которых передвигают по доске.
– Да.
– Не испытываешь от этого определенное неудобство?
– Нет, – ответил Свёрл, ничуть не лукавя.
– Меня не слишком беспокоит то, чем мы занимаемся, – сообщил Спир, – хотя от одного тревожного ощущения никак не отделаться – что я гоняюсь за судьбой. Иногда мне кажется, все, что я делаю, похоже на поступки верующего-фанатика.
– Но есть ли варианты?
– Их слишком много, чтобы перечислять.
– Но все они скучны и банальны.
– Тут ты попал в точку.
– Осталось лишь несколько часов, – сказал Свёрл. – Свернуть уже невозможно, и Цворн – двигатель всего. Не удивлюсь, если именно это было его конечной целью.
– А когда цель исчезнет?
– Его выбросят, как затупившийся шуруповерт. Могу поспорить, что ряд событий, ведущих к его гибели, уже запущен.
– Будем надеяться…
Глава 17
Спир
Массивный внешний люк дока открылся, явив затянутый линзой силового поля проем – еще один пример технологии, которую обычно не встретишь на прадорских судах. Сквозь эту тонкую пленку я заглянул в самое сердце У-пространства, чувствуя, как оно потянулось ко мне через глазные яблоки, пытаясь расплавить мозг. Миг – и я обнаружил, что стою на коленях, плотно стиснув веки, впиваясь в них пальцами, словно какая-то часть меня действительно решила, что единственный выход теперь – вырвать собственные глаза.
– Я же говорила, – буркнула Рисс.
Обрывки памяти всплывали на поверхность, сливаясь в единое целое. Другие, жертвы Пенни Рояла, видели этот континуум ничем не прикрытым, таким, каков он есть на самом деле. Все они пережили это, но воспоминания их были смутными, вот почему я думал, что смогу смотреть туда без пагубных последствий. Теперь я понял: невнятность чужих воспоминаний вызвана тем, что человеческий мозг – неподходящий регистратор того, что лежит там, снаружи. Он просто недостаточно развит и не в состоянии вместить то, для постижения чего не предназначен.
И все же, даже понимая это, я кое-как начал справляться, сортировать данные в сознании, в форсе, в той принадлежавшей Пенни Роялу «приставке» к разуму, которая находилась на моем корабле. Я будто читал некий текст из чуждой вселенной, пересыпанный незнакомыми словами – и в конце концов ухитрился извлечь из них смысл.
Я поднялся на ноги, повернулся и двинулся к открытому шлюзу истребителя. Рисс скользила рядом со мной, и вошли мы одновременно. Все это я проделал, не открывая глаз. А когда открыл – за герметично затворившимися дверьми шлюза, – все вокруг будто застила тень, протянувшаяся из какого-то иного, неведомого измерения.
– Не знаю, зачем ты это сделал, – сказал Рисс.
Я посмотрел на змею-дрона – и увидел ее насквозь. Я различал темные отростки ее У-пространственного коммуникатора и прочие У-пространственные компоненты, отходящие от некоторых внутренних органов. Я почувствовал, как одно из этих «щупалец» тянется ко мне, а другие – к шипу.