Крео недоуменно посмотрел на Лалджи, расслабился и отошел от тайника. Лодка ИП продолжала мчаться вверх по реке, безудержно расходуя джоули, запасенные в мощных пружинах. Лодка Лалджи начала раскачиваться на волнах, и он ухватился за поручни, глядя вслед быстро удаляющемуся катеру, который вскоре скрылся за массивными корпусами барж.
Крео хмуро посмотрел ему вслед.
– Я бы мог с ними разобраться.
Лалджи испустил глубокий вздох.
– Скорее нас прикончили бы из-за тебя.
Он посмотрел на верхнюю часть берега, чтобы узнать, заметил ли постовой ИП, что они запаниковали. К счастью, его не было видно, и Лалджи вознес безмолвную благодарность Ганапати[98].
– Мне не нравится, когда их так много, – пожаловался Крео. – Они будто муравьи. В последнем шлюзе я насчитал четырнадцать человек. В том, возле холма. А теперь еще и лодки.
– Здесь самое сердце страны калорий.
– Ты рассчитываешь много заработать за эту поездку?
– А тебе не все равно?
– Раньше ты никогда так не рисковал. – Крео жестом указал на деревушки, вспаханные поля, грязные воды реки и медленно плывущие баржи. – Никто не поднимается настолько высоко вверх по реке.
– Я зарабатываю достаточно денег, чтобы платить тебе. Остальное не твое дело. Будешь напрягать мозги – они превратятся в труху.
Крео с сомнением покачал головой, но соскочил с палубы на берег и зашагал к кинетической лавке. Лалджи повернулся к реке и глубоко вздохнул.
Промчавшийся мимо катер ИП встревожил его не на шутку. Крео был готов сражаться. Им просто повезло, что они не остались лежать на палубе в виде окровавленных трупов – пружинные ружья патрульных ИП не знали промаха. Он устало тряхнул головой, подумав, неужто когда-либо был так же безрассудно уверен в себе, как Крео? Пожалуй, нет. Даже в лучшие свои годы, в ранней юности.
Возможно, Шрирам прав. Крео можно полностью доверять, однако он слишком опасен.
Цепочка барж, нагруженных пшеницей «тоталнутриент», проплыла мимо. Счастливые снопы с логотипа улыбались, обещая «здоровое будущее», а также соль фолиевой кислоты, витамины группы B и свиной протеин. Еще одна лодка ИП промчалась вверх по реке, легко лавируя между баржами. Экипаж катера обжег Лалджи ледяными взглядами, и по спине у него побежали мурашки. Стоило ли так рисковать? Если он начинал надолго задумываться, то его инстинкт бизнесмена – наследие тысяч лет кастовой сноровки – говорил ему: нет. Но ведь была еще и Гита. Когда он каждый год подсчитывал свои доходы в Дивали[99], то думал о том, как отчитается за все, что ей должен. Как он сможет отплатить за то, что значит больше всех его доходов за всю жизнь?
Баржи с «тоталнутриент» плыли мимо, не давая ему никаких ответов.
– Ты хочешь знать, существует ли то, ради чего стоит рискнуть и отправиться вверх по реке?
Лалджи и Шрирам стояли в хорошо проветренной комнате «Ганеша кинетик», наблюдая, как превращается в джоули тонна «суперфлейвор». Два мегадонта Шрирама вращали вал силовой установки, переводя только что поглощенные калории в кинетическую энергию и заряжая главные пружины магазина.
Прити и Биди, работящая парочка. Массивные существа уже не походили на слонов, подаривших им свои ДНК. Потрошители генов сумели создать идеальный баланс между мощной мускулатурой и чувством голода ради единственной цели: поглощать калории и выполнять тяжелейшую работу без жалоб и сомнений. От них исходила отвратительная вонь, хоботы животных волочились по земле.
«Они стареют», – подумал Лалджи, и эту мысль немедленно догнала другая: он и сам стареет. Каждый день он находил седину у себя в усах. Конечно, он выдирал белые волоски, но седина пробивалась снова и снова. Еще и суставы начали болеть по утрам. Голова Шрирама сияла, точно полированное тиковое дерево. Когда же это он успел облысеть? Лысый толстяк. «Интересно, – подумал Лалджи, – в какой несчастливый год мы превратились в стариков?»
Шрирам повторил свои слова, и Лалджи постарался отбросить посторонние мысли.
– У меня нет никаких интересов в верховьях реки. Это провинция компаний-калорийщиков. Я согласен на то, чтобы ты разбросал мой пепел над Миссисипи вместо священного Ганга, но в своей следующей жизни я бы не хотел, чтобы мой труп приплыл из Айовы.
Шрирам нервно переплел пальцы рук, огляделся и понизил голос, хотя ровное гудение валов заглушало прочие звуки.
– Пожалуйста, друг, есть люди… которые хотят… убить этого человека.
– А почему меня должна волновать его судьба?
Шрирам успокаивающе развел руки в стороны.
– Он знает, как делать калории. «Агрогена» желает его заполучить. Очень. И «ПурКалории». Однако он отверг их и им подобных. Его разум очень ценен. Ему необходим надежный проводник, который сможет доставить его вниз по реке. Тот, кто не дружит с ИП.
– И я должен помогать ему только по той причине, что он враг «Агрогены»? Бывший соратник клики Де-Мойна? Бывший член компании-калорийщика, человек, чьи руки перепачканы кровью. Думаешь, он поможет тебе разбогатеть?
Шрирам покачал головой:
– Послушать тебя, так этот человек насквозь порочен.
– Мы ведь говорим о потрошителях генов? Остались ли у такого человека хоть какие-то моральные устои?
– Речь идет о генетике, а вовсе не о потрошителе генов. Генетики подарили нам мегадонтов. – Он махнул рукой в сторону Прити и Биди. – А мне – пропитание.
Лалджи повернулся к Шрираму.
– Прячешься за словами – ты, голодавший в Ченнаи[100] во время нашествия японского долгоносика с измененными генами? Когда земля превратилась в алкоголь? До того как «Ю-Текс», «Хайгро» и все остальные так вовремя там объявились? Ты ждал в доках, когда привезли семена, ты видел, как они сидели за своими крепкими заборами и прятались за спинами охранников, дожидаясь, когда придут люди с деньгами, чтобы их купить? Я не намерен вести дела с такими типами. Да плевал я на него, на твоего производителя калорий. Пусть его забирают дьяволы из «ПурКалории», вот что я тебе скажу.
Город оказался именно таким, каким его описал Шрирам. Трехгранные тополя и ивы боролись за пространство на берегах реки, где над водой вздымались отдельные опоры моста. Лалджи и Крео смотрели вверх на ржавеющие конструкции, паутину проводов, стали и бетона, медленно осыпающихся в реку.
– Как ты думаешь, сколько денег принесет сталь? – спросил Крео.
Лалджи закинул в рот пригоршню семечек, обработанных защитными препаратами, и принялся щелкать их зубами. Шелуху он выплевывал в реку.
– Не слишком много. Потребуется огромное количество энергии, чтобы разрезать ее, а после расплавить. – Он покачал головой и снова выплюнул шелуху. – Напрасная трата энергии – изготавливать подобные сооружения из стали. Лучше использовать твердое дерево «фастджен», всепогодные сорта.
– Но только не для такого расстояния. Теперь это невозможно сделать. Ну, разве что в Де-Мойне. Я слышал, они там сжигают уголь.
– У них электрический свет горит всю ночь и есть компьютеры величиной с дом. – Лалджи пренебрежительно махнул рукой и занялся лодкой. – Кому нужен теперь такой мост? Напрасная трата ресурсов, да. Паром и быки с легкостью решают все проблемы.
Он спрыгнул на берег и начал подниматься по осыпающимся ступенькам. Крео последовал за ним.
Когда они выбрались наверх, их глазам открылась окраина города. Дома, которые выросли на этом берегу реки еще в те времена, когда люди ежедневно ездили в центр с окраин и обратно, когда бензин стоил дешево, теперь неуклонно разрушались. Город отбросов, построенный из отбросов, столь же зыбкий и ненадежный, как вода, перестал существовать, когда стоимость переезда с места на место стала слишком высокой.
– Проклятие, что за место такое? – пробормотал Крео.
Лалджи цинично улыбнулся и кивком указал на зеленые поля за рекой, где «сойпро» и «хайгро» тянулись до самого горизонта.
– Колыбель цивилизации, верно? «Агрогена», «Мидвест гроуэрс груп», «ПурКалории» – все владеют там полями.
– Да? И тебя это возбуждает?
Лалджи повернулся и посмотрел на цепочку барж, медленно плывущих по течению, – отсюда, с высоты, они уже не казались огромными.
– Если бы мы сумели превратить их калории в джоули, происхождение которых невозможно отследить, то стали бы богатыми людьми.
– Продолжай мечтать. – Крео глубоко вздохнул и потянулся. – Я теряю форму, когда так долго плаваю на лодке. Мне следовало остаться в Новом Орлеане.
Лалджи насмешливо приподнял брови.
– Разве ты не получаешь удовольствия от нашего путешествия? – Он указал на противоположный берег реки. – Где-то там, возможно, именно на этих акрах, парни из «Агрогены» создали «сойпро». И все считали их гениями. – Лалджи нахмурился. – Но появились долгоносики, и людям стало нечего есть.
Крео скорчил гримасу.
– Я не сторонник теории заговоров.
– Тебя еще на свете не было, когда это произошло. – Лалджи повернулся и повел Крео через развалины. – Но я прекрасно помню: никогда раньше подобного не случалось.
– Монокультуры слишком уязвимы.
– «Басмати» не был монокультурой! – Лалджи махнул рукой в сторону зеленых полей. – «Сойпро» – это монокультура, «пуркал» – монокультура. Монокультуру создали потрошители генов.
– Как скажешь, Лалджи.
Лалджи взглянул на Крео, пытаясь понять, возражает он ему или нет, но Крео не отрывал глаз от развалин, и Лалджи решил прекратить дискуссию и начал считать улицы, двигаясь в указанном направлении.
Проспекты оказались невероятно прямыми, абсолютно одинаковыми и такими широкими, что по ним могло пройти стадо мегадонтов и проехать двадцать рикш на велосипедах, выстроившихся в шеренгу, и это был только пригород. Лалджи включил воображение, пытаясь представить масштабы прежней жизни, но ничего не вышло.
Группа ребятишек наблюдала за ними из дверного проема обвалившегося дома. Половину бревен местные растащили, другую разбили, и куски дерева торчали из фундамента точно скелет крупного животного, плоть которого давно сошла.