Наверное, вон то маленькое окошко под небольшим щипцом.
И вдруг у девочки перехватило дыхание: за занавесками комнаты кто-то стоял! Тёмная фигура, плохо различимая в тени. Кто это? Томос? Дензил?
Серен помахала неизвестному.
– Эй! – изо всех сил закричала она. – Здравствуйте!
Но человек, вероятно, отошёл от окна или задёрнул занавеску.
Потому что теперь в окне никого не было.
8Зов
– Стой спокойно, иначе я тебя уколю.
– Вы уже меня всю искололи! – воскликнула Серен, поскольку очередная булавка вонзилась ей в ногу. – Ой! Нельзя ли поосторожнее?
Когда девочка, замёрзшая и озадаченная, вернулась с прогулки, миссис Вильерс бросилась к ней и сразу же отвела её в свою комнату. В камине теплился огонь, и после улицы Серен показалось, что здесь очень жарко. Экономка велела девочке раздеться.
Теперь Серен стояла на столе в кухне в новом платье из бледно-голубого батиста и шерсти скучного серого цвета, а швея миссис Робертс, маленькая опрятная женщина, которая, казалось, до ужаса боялась миссис Вильерс, подгибала подол.
– Оно мне велико, – запротестовала Серен.
– Разумеется, – ответила миссис Вильерс. – Платье на вырост.
– Мне цвет не нравится. И материал кусачий.
Миссис Вильерс прямо и неподвижно стояла у огня, плотно сжав губы.
– Вот неблагодарная девчонка!
– Ничего подобного! – возразила Серен. – Мне носить это платье, и наверняка леди Мэр не захотела бы…
– Не смей говорить мне, что захотела бы леди Мэр! – воскликнула экономка в таком внезапном гневе, что миссис Робертс вздрогнула, а Серен широко распахнула глаза. – Леди Мэр – добрейшая дама, и ты не имеешь ни малейшего представления, что она пережила! Огромное горе, настоящее мучение! Ни одна другая семья не согласилась бы взять сироту после того, что случилось с… – Она вдруг замолчала.
В кухне повисла тяжёлая тишина. Миссис Робертс в ужасе застыла с булавками во рту.
Миссис Вильерс повернулась и стремительно вышла, чуть не сбив по пути Гвина, который принёс из кладовки ящик яблок.
Серен в изумлении посмотрела экономке вслед. С чего это она так взорвалась? Девочка не хотела капризничать. И что это заблестело в уголках острых серых глаз миссис Вильерс – неужели слёзы?
Гвин молча поставил ящик на стол и открыл его.
Миссис Робертс осторожно вынула изо рта булавки и прошептала:
– Лучше сними платье, дорогая. Я его подошью.
Серен слезла со стола.
– Что я такого сказала? Я не имела в виду ничего…
Швея покачала головой и поспешила собрать свои вещи.
Серен взглянула на Гвина. Нахмурившись, он подошёл ближе к девочке и прошептал:
– Ты тут ни при чём. Она считает себя виноватой.
Серен сморщила лоб:
– В чём?
Но тут вернулась миссис Вильерс с белым как полотно лицом; от слёз в её глазах не осталось и следа. Ледяным голосом она проговорила:
– Отправляйся в свою комнату и сними это платье.
– В чём винит себя миссис Вильерс? – произнесла Серен, усаживаясь на подоконник. – Не понимаю. И если Томоса нет на чердаке, то где же он? И почему все здесь так напуганы?
Ворон, изучая проеденную молью дырку в крыле, сказал:
– Не спрашивай меня. Весь дом тёмный и холодный. К тому же посмотри: я разваливаюсь на части. Вот если бы мне удалось вернуться в свой дворец… Передо мной поставили бы разносолы на золотых и серебряных тарелках, музыканты услаждали бы мой слух, а танцоры развлекали балетом. И я бы… э-э-э… занимался другими делами, достойными принца. Если бы снова стал человеком.
Серен нахмурилась.
– А как снять заклятие?
– Я даже не знаю, возможно ли это.
– Разумеется, возможно! – Серен слезла с подоконника и подошла к птице. – Во всех книгах, которые я читала…
– Это не твои глупые книги, а жизнь! – Ворон разозлился почти так же сильно, как миссис Вильерс.
Серен вздохнула и как можно вежливее проговорила:
– Ты мне так и не объяснил, как это произошло.
– Я не хочу об этом говорить.
– Ну как знаешь. – Девочка отвернулась, но Ворон поспешил добавить:
– Конечно, если ты настаиваешь, я расскажу. История не длинная. Однажды я поехал… э-э-э… на охоту. Да, на охоту. Принцы ведь всё время охотятся, да? Я ехал по тёмному лесу и встретил ведьму.
– Неужели?
– Ну, наверное, это была ведьма. По крайней мере, она была на неё похожа: в такой высокой шляпе с изогнутой тульей и с метлой, сидела у родника. Старуха указала на меня костлявым пальцем и сказала: «Отдай мне драгоценности, коня и корону». Я, конечно, не собирался выполнять её требование и ответил: «Вот ещё! Уйди с моего пути». Я пытался быть вежливым, но напрасно: ведьма встала, произнесла заклинание, и я почувствовал… ну, это трудно описать – как будто съёживаюсь и распадаюсь на части. Сердце стало колёсиком, кости шестерёнками, а мышцы пружинами. Я упал с коня; попытался пошевелить руками, но они превратились в два проволочных крыла; попытался говорить, но только закаркал. Тогда ведьма сказала: «Пока ты не откажешься от того, что ценишь больше всего, быть тебе чёрной вороной».
Серен удивлённо слушала.
Ворон с весьма самодовольным видом принялся чистить пёрышки.
– И что же ты ценишь больше всего?
– Понятия не имею.
У Серен вытянулось лицо.
– Очень странная история. Только потому, что ты…
– Хочешь сказать, что я всё выдумал?! – возмутился Ворон.
– Нет…
– Ты нанесла мне оскорбление! – Птица повернулась к девочке спиной. – Ни слова больше не скажу, пока ты не извинишься. И это после всего, что я для тебя сделал!
Серен вздохнула.
– Ты ничего для меня не сделал. – Ей надоело, что все на неё злятся. Так и не извинившись, она спустилась в кухню и за ланчем не проронила ни слова, из-за чего Дензил всё время с подозрением посматривал на неё своими зоркими глазами.
Вернувшись в комнату, девочка не обращала никакого внимания на Ворона, который разглядывал себя в зеркало. Серен достала из-под подушки дневник, легла на кровати на живот и начала читать.
Разобраться в дневнике Томоса было не так-то просто. Все страницы без всякой системы испещряли неаккуратные каракули, рисунки и схемы. Мальчик, видимо, интересовался птицами и животными, кроме того, среди записей имелось много изображений битв и солдат и несколько страниц с заметками о паровозах. Серен с разочарованием листала страницы. Она надеялась прочесть какие-нибудь секреты, странные просьбы о помощи, но тетрадь отражала обыкновенные мальчишечьи забавы.
Потом её внимание привлекла запись, сделанная год назад:
Ночью снова звенел колокольчик.
Серен села.
– А вот это интересно!
– Что? – брякнул Ворон, который чистил пёрышки.
– Слушай! – И девочка начала читать вслух.
Он зазвенел в полночь и разбудил меня. Зажжённая свеча уже стояла у моей постели, и я тут же вышел в коридор.
Луна ярко светила в окна.
Мне удалось вычислить, откуда раздаётся звон – его источник находился глубоко под домом. Поэтому я сбежал вниз по лестнице. Чем ниже я спускался, тем отчётливее различал переливчатый отзвук колокольчика.
Местами стены блестели, словно под влиянием этого звука.
Никто меня не слышал. Мама и папа спали, все слуги, наверное, тоже, но в конюшне, где ночует Дензил, горела лампа. Ухнула сова – та самая, коричневая, которая живёт в часовой башне.
Ворон хрипло и неприятно засмеялся.
– Совы! Они такие надменные!
– Тихо! – Серен перевернула страницу. – Дальше он пишет, что спустился в подвал, и потом вот что:
…Обычно в подвале темно и пыльно, но сегодня всё было совсем по-другому – из стен выходили золотые ступени и вели вниз, туда, где мерцал серебряный свет. Меня так и тянуло спуститься по ним.
Но я знал, что это опасно, поскольку Они там.
Семейство.
Вдруг я услышал откуда-то из-под земли очень тихую нежную музыку.
Я знал, что Они зовут меня, что там, внизу, есть целый мир, чудесный, светящийся и полный волшебства. Я приложил руки к ушам и побежал назад, потому что иначе Они лишили бы меня воли. Но слишком поздно. Я не могу избавиться от музыки, она засела в моей голове. Такая приятная мелодия. Я лёг спать полностью одетый и тяжело дыша.
Я никогда не был так напуган.
Вскоре я заснул. Но самое странное, что когда на следующий день я спустился в подвал, то уже знал, что найду там.
Никаких золотых ступеней. В подвале, как всегда, было темно и пыльно.
Серен подняла голову от страницы.
– Как любопытно! Что это за Семейство?
Ворон потоптался на перекладине в изножье кровати и скосил на девочку свой яркий глаз.
– Разве ты не знаешь? Волшебное семейство. С ним лучше не шутить.
– Но я тоже слышала звон колокольчика! В первую ночь, когда только приехала. – А потом? Нет, больше Серен его не слышала. – Так, может, Томоса заперли на чердаке, чтобы он больше не спускался в подвал? Или…
В дверь громко постучали. От испуга Серен вздрогнула и даже уронила дневник. Ворон тут же застыл как мёртвый в неловкой позе, дверь распахнулась, и в комнату решительно вошла миссис Вильерс.
– С кем ты тут разговариваешь? – сурово вопросила она.
Серен встала, держа руки за спиной.
– Ни с кем, мэм.
– Я же слышала.
– Я просто читала вслух.
Миссис Вильерс испытующе посмотрела на неё, затем оглядела пустую комнату. Открыла шкаф, пробежала глазами по одежде и с угрожающим молчанием закрыла дверцы.
– Нужно лучше убирать в комнате, Серен. Не забывай, что слуг у нас нет. Ты должна сама стирать пыль и… – Она осеклась. – Боже милосердный! Что это за побитое молью чудовище?
Она заметила ворону и направилась к ней.