Раздался шумный плеск, и друзья, переглянувшись, побрели прочь от реки.
Часть втораяМаски и тени
Глава 1«Пехотинец-эпсилон»
Яркий свет просочился под черную повязку. Вместо кромешной темноты профессор Тихомиров увидел мыски своих туфель на мозаичном полу. В полной тишине он сделал дюжину робких шагов и замер.
– Кто ты, гость, решившийся потревожить Хранителей Прогресса?
– П-профессор Иван Андреевич Тихомиров, – пробормотал мужчина, поворачиваясь на голос – ровный и бесстрастный.
– Зачем ты явился сюда?
– Я был приглашен, – профессор почувствовал, как по его шее, зажатой в тесный воротник новой сорочки, стекают капельки пота, – для демонстрации почтеннейшим Хранителям моего нового изобретения.
– Опустись на колени, – приказал голос, и профессор рухнул на мраморный пол. – Подними правую ладонь. Клянешься ли ты, что все, что увидят здесь твои глаза и услышат твои уши, навсегда останется тайной, известной только тебе и Хранителям?
– Клянусь!
– Знаешь ли ты, какая кара ждет тебя, если ты нарушишь эту клятву?
– Да, – просипел профессор, стараясь не думать о подземельях и пыточных камерах Цитадели.
– Хранители принимают твою клятву, – голос зазвучал совсем рядом, чья-то рука сдернула шелковую повязку, и в глаза Тихомирову ударил холодный белый свет.
– Поднимись с колен.
Профессор качнулся и, упираясь руками в пол, кое-как встал на ноги.
– Победа Прогресса неизбежна! – грянул слаженный хор голосов. – Наука – превыше всего! Незаменимых нет.
Надев круглые очки, Тихомиров беспомощно озирался, но видел только темный амфитеатр, полный сумрачных фигур. Сам профессор стоял посередине Ложи, со всех сторон освещенный огромными газовыми фонарями. Как на арене, куда в любой момент могут выпустить разъяренного льва.
– Не медлите, профессор. – Лицо Магистра выделялось в полумраке – он сидел на возвышении, чуть впереди остальных Хранителей. – Наше время небезгранично. И ваше – тоже.
Над рядами кресел, под самым потолком, шумно отмерял секунды огромный хронометр. Циферблат был сделан из толстого стекла, и казалось, что исполинский механизм – шестерни, пружины и рычаги – парит в воздухе.
– Время, да… – пробормотал профессор, засмотревшись на часы. Затем он сглотнул, оправил сюртук на плотном животе и, прочистив горло, заговорил: – Д-досточтимый Магистр! Почтенные Хранители… Представляю на ваш суд результат многолетних трудов. Для защиты наших границ от Османии…
– Для защиты? – усмехнулся Магистр. – Мы не обороняемся. Мы – наступаем. Я полагал, что в этом зале все понимают… Я верно говорю, полковник Владыкин?
– Так точно, Ваше Превосходительство. – За спиной Магистра, на последнем ряду амфитеатра, угадывалась широкоплечая фигура в красном мундире с эполетами.
– Так или иначе… – Тихомиров растерянно кивнул полковнику. – Смею надеяться, что моя разработка принесет Гардарике долгожданные победы…
«А мне – долгожданную свободу», – про себя добавил профессор.
Он обернулся к выходу, где ждал его знака один из младших Хранителей. Распахнулись двери, и в зал, тяжело ступая, вошел механический человек, закованный в стальную броню. Пальцы сжимали мощную многоствольную винтовку, за широкой спиной дымился паровой ранец с рычагами и окошками.
– «Пехотинец-эпсилон», новейший полуавтономный боевой механоид! – объявил профессор Тихомиров.
Солдат добрался до середины освещенного круга и неожиданно перешел на бег. Исполинская конструкция гремела, лязгала и дребезжала металлическими деталями. Задрожали стекла светильников, казалось, что вот-вот провалится красивый мозаичный пол. Сделав круг по залу, солдат опустился на одно колено и взял оружие на изготовку. Целился он прямо в Хранителей, затаившихся в темноте.
– Что это?! – Зал всколыхнулся, зазвенел криками – только Магистр не двигался с места, даже не поменял своей расслабленной позы.
– Это только демонстрация! Прошу вас… Оно не заряжено! – Профессор Тихомиров побледнел и замахал руками.
Длинные стволы проворачивались вхолостую. «Пехотинец» грузно лег на пол и пополз, скрежеща по мрамору медным животом. Снова поднялся на ноги и несколько раз ударил невидимого противника – кулаком и прикладом винтовки. А потом дернулся и замер, обратив свое бесстрастное лицо на Великого Магистра.
В ложе воцарилась тревожная тишина, которую нарушало лишь пыхтение парового ранца. Профессор Тихомиров прикрыл глаза и сцепил пальцы в молитвенном жесте. На его круглой лысине блестели капельки пота. Наконец Магистр подался чуть вперед и заговорил:
– Своей выходкой, Иван Андреевич, вы проявили чудовищную непочтительность к Хранителям Прогресса. Надеюсь, вы это осознаете. – Низкий голос Магистра звучал ровно, в нем не было ни единой ноты гнева или возмущения. Но профессор прекрасно знал, что скрывается за этим спокойствием.
– Я не имел намерения оскорбить… – пятясь к выходу, просипел несчастный.
Хранители, переговариваясь, начали рассаживаться по своим местам.
– Еще бы вы имели такие намерения, – усмехнулся Магистр. – Но речь сейчас не об этом. Ваш механоид…
Все голоса разом стихли.
– Да, почтеннейший Магистр, – затараторил профессор. – Принцип работы…
– Я вижу, вы воспользовались технологией Дементия Сумарокова. Паровой ранец в качестве источника энергии. И перфокарты, которые задают цепочку действий.
– Да, все верно! Я…
– Должен признать, вы продвинулись дальше, чем Сумароков. Его механоморты недолговечны и без Мастерства способны только открывать двери и махать шваброй. К тому же с этим обезумевшим кукольником невозможно сотрудничать.
– Ваше Превосходительство, – по лицу профессора пробежала слабая тень улыбки. – Я не заслуживаю столь высокой оценки.
– Не заслуживаете, – отрезал Магистр, и несмелая радость схлынула с лица Тихомирова. – Ваш пехотинец ни на что не годен. Разве что передать его в Альянс – пусть разработают механических горничных с похожим принципом работы. Для чего на поле боя нужна эта неуклюжая махина? Она ничего не видит и после нескольких минут бессмысленной беготни замрет в ожидании новой перфокарты.
– Но в моих планах, – воскликнул профессор, – продлить работу механоида! Сделать его полностью автономным! Я хочу снабдить его рецепторами, которые могут реагировать на противника!
– Вы слишком долго кормите меня обещаниями, Иван Андреевич, – отчеканил Магистр. – Мне нужна мощная и разумная армия. Машины, которые беспрекословно выполняют приказы. Мне все равно, как вы этого добьетесь, – в вашем распоряжении деньги, ассистенты из числа изобретателей Альянса, новейшие машины. И сырье, которым вы почему-то пренебрегаете. Казематы полны изменников, диссидентов и прочей швали, а вы все возитесь со своими железками! – Магистр ударил ладонью по столику, стоявший перед ним бокал вина со звоном покатился вниз и разбился на множество осколков.
По залу прокатился шумный вздох – Магистра редко видели таким рассерженным.
– Но позвольте, – отпрянул профессор. – То, о чем вы говорите… Это преступление! Речь о человеческих жизнях, я не могу на это пойти!
– Что ж… – Магистр оглядел Ложу, задержал меланхоличный взгляд на хронометре под потолком и снова повернулся к Тихомирову. – Видите ли, дорогой Иван Андреевич. Думаю, во всем этом есть моя вина – я не посвятил вас в свои планы, не поделился своим видением мира. Заставил работать вслепую. Это неправильно.
– Неправильно? – насторожился профессор.
– Именно так. И я говорю это всем, кто сейчас присутствует в ложе. Мы не должны забывать, куда мы идем, к чему стремимся. Вы видите этот хронометр, Иван Андреевич? Посмотрите на него.
Тихомиров повернулся к часам и с минуту смотрел на то, как вращаются, проступая из темноты, тяжелые шестерни, покачивается баланс, щелкает анкерное колесо.
– Это зрелище завораживает, не так ли? – продолжал Магистр. – Безупречный механизм. Сложный и одновременно удивительный в своей элегантности. Взгляните, как слаженно он работает. Каждая деталь – на своем месте. Шестерни, рычаги, пружина – созданы для того, чтобы выполнять именно ту работу, которую они выполняют. Разве это не восхитительно?
– Да, разумеется, – энергично закивал Тихомиров. С каждой секундой ему все больше делалось не по себе.
– Именно о таком мире я мечтаю, профессор. Уже четверть века я веду Гардарику к Прогрессу. К настоящему Прогрессу – а не к той смеси из лженауки и фарса, которая именовалась прогрессом раньше. И я считаю, что достиг определенных успехов. А вы как считаете, Иван Андреевич, – Магистр подался вперед, свет и тени расчертили узкое лицо, сделав его похожим на театральную маску, – я достиг успехов?
Профессор вздрогнул, выпучил глаза и закашлялся:
– Акхм… Ваше Превосходительство, вы…
– Вот и я так считаю, – бросил Магистр. – Мы строим заводы и железные дороги, запускаем в воздух цеппелины. Даем работу тысячам людей. Открываем университеты. Альянс изобретателей, что ни день, отправляет мне на утверждение проекты новых устройств. Не так важно, каким целям они служат: укреплению военной мощи, перемещению в пространстве или комфорту. Важно, что весь этот круговорот: научные исследования, разработки, производство – нужен для того, чтобы у каждого… У каждого, – с нажимом повторил Магистр, – было свое место. Чтобы каждый, как колесо часового механизма, выполнял свою работу. У Хранителей в этой Ложе – своя работа, у инженеров Альянса – своя, у рабочего на фабрике – своя. Детали нельзя поменять местами. Промежуточное колесо не может стать анкерным. Даже самая маленькая шестерня – важна для работы целого механизма. Или… ее придется заменить.
Повисла тишина, которую нарушало только тиканье хронометра и редкие шорохи.
– Очень… Точная метафора, – выдавил из себя профессор, чтобы хоть что-то ответить. Все взгляды были обращены на него.
– Всего этого не достичь без усилий, – Магистр откинулся на спинку кресла. – Иногда – в основном от изменников и мракобесов – я слышу слова «диктатура», «террор», «насилие». Они мне не нравятся. Я предпочитаю слово «вдохновение». Я вдохновляю народ Гардарики следовать идеям Прогресса. Вдохновляю вас создать для меня бойца. Не спорю, – он поднял ладони, – что механизм работает не идеально. Но он работает. И я хочу довести его до совершенс