– Станут говорить, что королева – самая настоящая… Как это слово?
– Красавица? Все и так об этом говорят.
– Да нет же! – зарделась Маринетта. – Неряха!
– Пусть себе говорят. В эту неряху я влюблен без памяти, – Павлентий притянул жену к себе. – Что ты принесла?
Улыбка сползла с лица женщины. Она посмотрела на журнал в своих руках, словно пытаясь вспомнить, откуда он тут взялся.
– Ты вредишь самому себе. И этот псевдоним… Что будет, если кто-то узнает? Я очень за тебя беспокоюсь!
– О чем это ты? – Павлентий с нежностью посмотрел на Маринетту, но краем глаза уже заметил обложку журнала «Светоч», и улыбка на его лице стала вымученной.
– Ты ведь знаешь, – женщина вздохнула и раскрыла журнал на середине.
«Всеобщее образование. Разве не в этом суть Прогресса?» – гласило название статьи. Под ним мелкими буквами было напечатано имя автора – Поль Правдолюбов.
Император не выдержал долгого укоризненного взгляда, скрестил руки на груди и посмотрел в окно, откуда открывался вид на арсенал, зубчатую стену из красного кирпича и Башню Советника.
– Боюсь, мне не хватит времени читать все глупые статьи, которые появляются в цареградской прессе.
– Поль… – Маринетта накрыла его ладонь своей.
С минуту Император молчал, рассматривая встревоженное лицо жены.
– Что мне еще остается?! – наконец воскликнул он. – Только такой нелепый, детский бунт. Я не решусь сказать об этом открыто – кто, если не я, виноват в том, что Гардарика живет в нищете и отсталости? Я сам все это допустил. Я царь, который ничем не правит и только и может, что кропать язвительные статейки, а потом со страхом ждать, что Наставник, – в голосе Павлентия зазвучала горечь, – посмотрит на него с неодобрением. Как на провинившегося мальчишку.
– Милый, – Маринетта попыталась обнять мужа, но тот отстранился и подошел к большому портрету своего отца.
– Быть не на своем месте – вот что гадко. Мой брат стал бы прекрасным правителем, его готовили к этому. Его, а не меня. Посадить меня на трон – не очень умно. Разве Магистр похож на неумного человека?
Маринетта нахмурилась:
– Ты ведь знаешь, он мне не нравится. Но он очень-очень умен.
– Лучше бы он себя провозгласил Императором, раз так хочет править. Для меня это было бы не так унизительно.
– Поль, я не совсем понимаю, – по лицу женщины пробежала тень.
– Самое отвратительное, – Павлентий проглотил подступивший к горлу комок. – Он ведь заботился обо мне, когда я остался один. И я чувствую себя виноватым каждый раз, когда думаю о нем плохо.
– Ты говоришь так, будто он твой отец.
– А как иначе? Магистр вырастил меня. Без него я ничего не могу… Я не готов править страной, не готов принимать решения и отвечать за них. Наверное, я никогда не буду готов. И мне кажется, Магистр даже рад этому. Рад, что я бездействую, что прячусь здесь, что окружаю себя книгами, игрушками и бесплотными фантазиями. Я боюсь его. Раньше я думал, что люблю его, но разве вина, страх и беспомощность – это любовь?
Маринетта покачала головой:
– Он всего лишь твой советник. Назначь другого.
– О, это будет комедия! – усмехнулся Император. – Воображаю, как он рассмеется мне в лицо, когда услышит, что я хочу его отстранить. Нет, я этого не вынесу. К тому же никто не поддержит меня. Даже не воспримет всерьез!
Женщина осторожно взяла мужа за руку. Бывают моменты, когда ни одного подходящего слова не найдешь – как ни старайся. Тогда молчание звучит полнее, чем любые, самые горячие утешения.
– Я совсем на него не похож. – На золотоволосого румяного Павлентия с портрета смотрел чернобровый мужчина с резкими скулами, тяжелым подбородком и сосредоточенным взглядом. – Разве такому правителю нужен был какой-то Магистр? Иногда я думаю, что в его смерти виноваты совсем не Мастера. Маринетта приложила ладони ко рту:
– Ты думаешь, что это Магистр?
– Мастера не стали бы никого убивать. Зачем? Им не нужна была власть над Гардарикой. Они изобретатели, а не диктаторы. И вместе с моим отцом могли бы привести нас к настоящему Прогрессу… Но прошло слишком много времени. Если убийца Магистр, он не стал бы оставлять следов. К тому же все это может быть только моим вымыслом. Нет ни одного доказательства.
– Нужно их найти! Пусть этого человека судят!
– Без приказа Магистра меня не пустят даже на порог! – Павлентий усмехнулся. – Блюстители мне не подчиняются. Я должен спрашивать разрешения! В собственной крепости!
– Но есть же Царский полк…
– Устроить у дверей башни побоище с Блюстителями? Потерять верных людей?
– Ты думаешь, до этого дойдет? – ужаснулась Маринетта.
– Совсем рядом, в подвалах его башни, происходит что-то чудовищное. Я стараюсь не думать об этом, потому что я трус! – В голосе Павлентия звучало отчаяние.
– Магистр – лжец, – сощурилась Маринетта, – велел всем газетам написать, что этого молодого князя… Кручинина? Что его казнили. Но он ведь жив, ты сам говорил, его держат в казематах.
– Уже нет, – вздохнул Павлентий. – Сегодня ночью к Башне Советника приехал паромобиль – мне не спалось, я читал у окна. Я не разглядел, кого на нем привезли, но кажется, это был князь.
– Я знаю, ты очень хочешь ему помочь…
– Да, хочу… Наставник думает, что мне ничего не известно. Он заставил всех поверить, что Кручинин создал в своей лаборатории чудовище. Но я знаю, что его творение – это девочка, которую все ищут, – Варвара Чударина.
– И что же ты будешь делать?
– Мне пришла в голову одна мысль, – Павлентий старался не смотреть на жену, – довольно нелепая, если честно. Только и остается, что действовать издалека.
– Это очень опасно?
– Не знаю, хватит ли мне духу. Но здесь еще остались верные мне люди.
– Я думаю, – Маринетта вздохнула и взяла мужа за руку, – стоит попытаться. Раз для тебя это так важно.
– Правда?
– Знаю, тебе страшно. Кажется, что без него… без этого человека ты ничего не можешь. Но это не так.
– Я боюсь, что, если попытаюсь что-то изменить, станет еще хуже, – Павлентий перешел на шепот.
– Хуже?! Я не знаю толком, что творится за этими стенами, – Маринетта посмотрела в окно. – Но если все, что ты рассказывал мне, – правда… Хуже быть не может.
– Значит, я не имею права бездействовать…
– Я верю в тебя, – Маринетта обняла мужа за шею и заглянула ему в глаза. – Я с тобой – что бы ты ни решил.
– Спасибо, – Павлентий прикрыл веки и коснулся своим лбом лба супруги.
Когда легкие шаги Маринетты затихли в коридоре, Император сел за стол и, дернув латунный рычажок, проговорил в небольшую воронку:
– Господин секретарь, я жду вас в кабинете. Мне нужно передать на визиохолсты важное объявление.
Глава 14Почтовый механоид
Варя проснулась совершенно разбитой. Голова кружится, шею не повернуть, страшно ноет под лопаткой. Кое-как оторвавшись от неудобного дивана, девушка поискала глазами друга.
Захар растянулся на полу, набросав туда ворох подушек и одеял. Вчера ночью друзья единогласно решили спать прямо в гостиной. Во-первых, рядом лестница – значит, проще будет убежать, если заявится недруг. А во-вторых, Варе и Захару было совсем уж неловко занимать чужую спальню.
– Раз мы гости, – сказал мальчишка, – значит, жить будем в гостиной.
Они немного поспорили, кто будет спать на полу, а кто – на диване, но Захар был непреклонен. Бросил на пол шелковую подушку, улегся прямо на ковер и закрыл ладонями уши – мол, слышать ничего больше не желаю.
Варя размяла затекшую спину и посмотрела на каминные часы. Полдень! До бала осталось всего ничего, а у них с Захаром ни костюмов, ни денег – только пара мелких монет. Дара велела не беспокоиться, но ей легко говорить!
Варя собралась уже растолкать спящего друга, но снаружи раздался звон дверного колокольчика, и Захар мигом вскочил на ноги:
– Кто? Где мы? Бежим, кто-то пришел!
Соломенные волосы торчат во все стороны, глаза опухли после сна, на правой щеке – вмятины от подушки. В другой раз Варя при виде мальчишки не сдержала бы улыбки, но сейчас ей и самой было не до смеха.
– Ты помнишь, как мы сюда пришли? Через погреб. А дальше? – Захар натянул ботинки, схватил верхнюю одежду, сунул в карман сверток с остатками пирога и в два прыжка оказался рядом с Варей: – Давай же, пошли!
Непослушными пальцами Варя начала шнуровать сапожки, с тоской думая о том, что снова придется бежать. А ведь Мастерица говорила, что здесь безопасно!
Тук-тук-тук!
Варя замерла с незавязанным шнурком. Если это Блюстители, зачем им вообще стучать, да еще так долго? Они могут сломать дверь без всяких церемоний.
– Скорее! – взвыл мальчишка. – Что ты там копаешься?! – Он сделал крут по комнате, остановился у окна и высунул нос в щелочку между темными шторами. – Смотри-ка, – он потер шею. – Там какой-то механоид.
Варя тут же оказалась рядом:
– Какой еще механоид?
– Почтовый. Вон, у двери стоит.
Варя чуть отодвинула штору – у входа и правда стоял механический человек, облаченный в медный пластинчатый корпус. Ниже коленей – колеса, за спиной – массивный паровой ранец. Одной рукой механоид прижимал к боку две объемистые картонные коробки, а другой наносил ритмичные удары по двери. Тук-тук-тук. Пауза – почтальон отъехал назад и снова вернулся. Тук-тук-тук.
– Чего ему надо? – прошептал Захар.
– Видишь, он что-то принес.
– Нам?
– Наверное, посылку отправили по ошибке, – покачала головой Варя. – Не знали, что хозяева уехали.
– И что теперь делать?
Тук-тук-тук – продолжал стучать механоид. Несколько прохожих подняли любопытные взгляды на окна дома.
– Вот же остолопы! – отпрянул Захар. – Инженеры эти ваши, из Альянса. Сделать сделали, а до ума не довели. Эта жестянка ничего не соображает, программа – примитивная. Так и будет теперь колотить.
– Придется открыть, – вздохнула Варя.
– Ага! Пусть нас кто-нибудь увидит и побежит докладывать Блюстителям.