жить маршрут и устранить на своем судне любую поломку. Совсем скоро он поедет на фронт и там будет защищать Гардарику от османской армии. Но отцу всего этого недостаточно. Что еще нужно сделать, чтобы дождаться его одобрения? Найти и поймать Варю Чударину? Но что, если и тогда ничего не изменится? В голове зазвучали слова господина Н.: «Отец вас похвалит, я не сомневаюсь. Может быть, даже скажет, что вы не так никчемны…»
Глеб принялся расхаживать по кабинету. Ему захотелось все высказать отцу прямо сейчас.
– Я знаю, что вы никогда не будете мной гордиться, – сам того не замечая, юноша репетировал возможный диалог. – Я устал ждать похвалы или хотя бы одного доброго слова. Поэтому уеду в самое ближайшее время – раньше, чем планировалось. И вряд ли вернусь. Прощайте.
Сердце у Глеба забилось чаще – да, так и нужно поступить. Уехать – самое верное решение, ведь он уже совершеннолетний. Только… Юноша опустил плечи. Одно дело – разговаривать с самим собой и совсем другое – сказать все это отцу. Да он рассмеется Глебу в лицо! Скажет, что он распустил сопли, как девчонка, что позорит семью, что бежит от трудностей.
Глеб остановился у окна. На подоконнике он увидел толстую картонную папку с потрепанными тесемками. «Кручинин, Елисей Романович» – было написано аккуратным, почти каллиграфическим почерком.
С утра к полковнику приходил человек – кажется, Блюститель в штатском – с какими-то бумагами. Должно быть, он и принес сюда дело князя.
Глеб открыл папку, прежде чем успел подумать, что отец ему за это сделает. Поначалу внутри ничего интересного не обнаружилось: подробная биографическая справка, копии документов и дипломов, фотокарточки князя за разные годы. «Родился… поступил… окончил… получил патент…» – Глеб рассеянно перелистывал страницы. Дальше к делу крепилась короткая справка о Марианне и Полине Кручининых – жене и дочери князя. Обе светловолосые и ясноглазые – юноша загляделся на их портреты и снова подумал о том, как они похожи на Варю. Или Варя – на них. Господин Н. сказал, что Варя – дочь князя Кручинина, но, как такое возможно, Глеб до сих пор не мог понять.
Из раздумий его вывели фотографии с места крушения цеппелина «Аргест». Под грудой обгоревших обломков виднелись человеческие тела – почти все пассажиры погибли. Вот что говорилось в коллективном отчете инженеров Альянса: «В четвертом отсеке воздушного судна, вероятнее всего, было заложено взрывное устройство с часовым механизмом. Об этом говорит характер повреждений корпуса. Очевидно, взрыв должен был произойти раньше – до погрузки пассажиров на борт. Но так как запуск был произведен раньше намеченного времени…» На бумаге стояла красная печать «Секретно!». А вот следующий отчет, сделанный днем позже, утверждал, что причина крушения – дефект расчалки в хвостовой части машины, а также недостаточный предпилотный осмотр.
«Странно, – встряхнул головой Глеб. – Кто-то заложил взрывчатку в „Аргест“, но в газетах об этом не писали ни слова. Только кричали, что князь Кручинин допустил ошибку…»
Но самая необычная находка ждала юношу в середине папки – перед фотографиями полутемной лаборатории и протоколами допросов.
«Его Превосходительству Великому Магистру Прогресса…» – так начиналось послание, исписанное мелким аккуратным почерком.
«Как человек, вхожий в дом князя Елисея Романовича Кручинина, и как его друг вынужден с прискорбием сообщить вам, что князь попал под влияние еретиков и мракобесов. В своем подвале он обустроил алхимическую лабораторию и там проводит незаконные эксперименты над живыми существами. Я своими глазами видел опасный манускрипт, в котором содержатся методики и формулы…»
Глеб торопился, перескакивал со строчки на строчку, выхватывая обрывки фраз.
«Показывал мне чертежи модели, разработку которой вы запретили… Вовлечен в преступный заговор… Враг Прогресса… Как бы это ни было больно для меня, прошу вас в скорейшем времени принять меры…»
Внизу стояла затейливая подпись. Глеб сумел разобрать заглавную букву «П» и спрятанные в завитушках «о», «л», «з». В голове у него что-то щелкнуло, и завертелись, цепляясь друг за друга зубчатыми краями, мысли-шестеренки.
Бомба, спрятанная в дирижабле. Взрыв. Донос. Получается…
– Ты что творишь, гаденыш?!
Услышав яростный рык отца, Глеб захлопнул папку и отскочил в сторону:
– Я только…
Но было уже поздно. Полковник Владыкин в три шага пересек кабинет и навис над сыном:
– Я спрашиваю, что ты творишь?! Убери руки от секретных документов!
От отца пахло спиртным и крепким табаком. Глаза сузились, щеки побагровели, и Глебу показалось, что он слышит скрежет зубов.
– Отец… я не знал, – пробормотал он. – Я ведь помогаю вам в этом деле и поэтому решил…
– Помогаешь?! – проревел полковник. – Ты? И сильно ты мне помог?
– Нет, но… – Глеб замялся и побледнел.
– Я отвечу за тебя. Ты не сделал ни-че-го. Только шлялся по балам и библиотекам. Ты для этого учился в академии?!
– Вы ведь даже не дали мне объяснить! Я уже несколько дней пытаюсь с вами поговорить!
– О чем мне с тобой разговаривать? – проскрежетал полковник. – Не нужны мне ни ты, ни твоя помощь. Не путайся под ногами!
Глеб замер. В груди вспыхнуло и стало расти во все стороны что-то большое, тяжелое и горячее. Кровь прилила к щекам, кулаки сами собой сжались. Вот он. Тот самый момент. Нужно прямо сейчас все высказать отцу. Объявить о своем отъезде, попрощаться и уйти, не оборачиваясь. Лишь бы только голос не дрожал…
– Посмотри на себя, – усмехнулся полковник, – стоишь, краснеешь, с ноги на ногу мнешься, как девица из пансиона. Что ты там себе напридумывал? Уехать? Катись куда хочешь, но про мои деньги можешь забыть.
– Мне не нужны ваши деньги, – выдавил Глеб, опустив голову. – Мне нужно уважение…
– Что-что? – Полковник вернулся к столу и уже снял крышку с тяжелого хрустального графина. – Ты, кажется, сказал «уважение»?
– Да, – прошептал юноша.
Несколько мгновений отец смотрел на него, выпучив глаза, а потом откинул голову назад и расхохотался.
– Считаешь, ты его заслужил? Да мне о тебе даже упоминать стыдно!
Глеб вспыхнул и отвернулся. Он хотел промолчать, хотел, чтобы эта мерзкая сцена наконец закончилась. Но неожиданно для себя проговорил – еле слышно, выдыхая слова:
– Вы сами себя позорите.
– Чтооо? – Полковник отшатнулся и, округлив глаза, уставился на сына так, словно видел его впервые. – Что ты несешь, щенок? Немедленно объяснись!
Юноша глубоко вздохнул и заставил себя посмотреть в глаза отцу:
– Вы сами себя позорите. Ради повышения вы готовы переступить через живого человека. Через двух людей… Которые не сделали никому ничего плохого.
– А-а-а! Ты о Кручинине? – усмехнулся полковник. – О Кручинине и его зверушке?
– Она никакая не зверушка! – крикнул Глеб, сильнее сжимая кулаки. Скулы у него напряглись, зубы сжались, а на щеках полыхал неровный румянец.
– Вот как ты заговорил. Эта девица тебя все-таки окрутила! Хотя что еще от тебя можно ожидать?
– Вы знали. С самого начала знали, что в цеппелине нашли бомбу, что на князя Кручинина написали донос. У него погибла семья, и поэтому он решился на эксперименты… Может быть, не совсем законные…
– Не совсем законные?! – заорал полковник, цветом лица сравнявшись с бордовым ковром. – Ты что, защищаешь еретика? Врага Прогресса? Да ты хоть представляешь, что будет, если кто-то об этом узнает?
– Я защищаю человека, – выпрямился Глеб. Его наполняла непривычная решимость. – Достойного человека, который много лет…
– Хватит! – Полковник Владыкин размахнулся и с силой ударил сына по лицу. Голова юноши дернулась вбок, из глаз брызнули слезы, а на щеке мгновенно запылал след отцовской ладони. – Закрой рот. Я не хочу из-за тебя попасть в казематы. Я делал и делаю то, что мне нужно, и плевать хотел на какого-то там князя и его дочурку.
– В таком случае я больше не останусь в вашем доме, – прошипел Глеб, прижимая руку к лицу.
– Убирайся. Катись куда хочешь – мне все равно, – отчеканил полковник.
Он развернулся, пересек комнату и, со стуком распахнув дверь, вылетел из кабинета.
Глеб отвернулся к окну, чтобы никто не видел, как по его щекам покатились крупные слезы. Он прижался лбом к холодному стеклу и долго стоял так, глядя как в бледном свете фонарей кружатся снежные хлопья.
Глава 6Чай с императором
– Поторопитесь, вы не на прогулке! – гаркнул усатый стражник.
У Привратной башни Цитадели собралась небольшая группа. Юноша в студенческом мундире нес в руках аккуратную картонную коробку, двое других, пыхтя и поминутно останавливаясь, тащили увесистый деревянный ящик. Растрепанный светловолосый мальчишка лет пятнадцати толкал перед собой скрипучую тележку. На ней громоздился большой прямоугольный предмет, закрытый простыней. Колеса тележки противно тарахтели по брусчатке, и студенты то и дело косились на загадочный груз.
Шестеро стражников в зеленой форме Царского полка придирчиво осмотрели каждого гостя, заглянули в свертки и коробки, приподняли край простыни.
– А вы, сударыня? – Все повернулись к маленькой тихой девушке, замыкавшей процессию. Круглые очки в золотистой оправе, две каштановые косы, невзрачный наряд.
– Мы вместе, – юноша с тележкой выступил вперед. – Это наше общее изобретение.
Стражник равнодушно кивнул и шагнул в сторону, пропуская гостей.
– Ого! – прошептал мальчишка, взволнованно оглядываясь. – Мы в Цитадели! Поверить не могу.
– Надеюсь, они нас не узнали, – откликнулась девушка.
– С такой-то маскировкой? Да ни за что!
Варя улыбнулась. К этому дню они с Захаром готовились целую неделю. Мальчишка не вылезал с чердака, с утра до ночи прикручивая и приваривая детали. Он запретил Варе помогать – объявил, что все будет делать сам, и пробубнил что-то про Мастеров и «рыжую зазнайку».