— Хоть так я завоюю твой мир?
— В том будущем мир продолжается, так что оно лучшее, — ее тон был почти таким же едким, как мой.
Она развернулась и пошла прочь, я не успела даже закрыть рот.
— Истина? — позвала я. — Истина!
Но она растаяла в тумане, который я не замечала.
Раздраженно фыркнув, я схватила клетку королевы Анабеты и привязала к поясу. Вот вам и фея-крестная. Они были хуже всего. Я понимала, почему от них у девушек в сказках было столько проблем.
— Ты могла бы отпустить меня, — казала королева Анабета.
— И что? Ты обещаешь не вредить мне? — спросила я.
— Нет.
— Обещаешь не убивать меня? — спросила я, все еще глядя в туман, пытаясь уловить Истину. В пророчестве должно быть что-то еще, да?
— Нет.
— Обещаешь, что не нападешь на меня немедленно?
— Нет, — сказала она.
— Тогда не знаю, с чего ты взяла, что я тебе что-то дам, — я перестала выглядывать Истину и прошла к отцу. Я нежно коснулась его плеча.
— Генда? — он поднял голову.
— Мне нужно, чтобы ты следовал за мной, Хантер. Нам нужно идти туда, куда попросила идти Генда.
— Куда? — просто спросил он, глядя на меня, как ребенок. От этого мне было плохо.
— Ручей Слез, — сказала я. — И я знаю, кто покажет нам путь.
Глава четвертая
— Я не фонарь! — королева Анабета возмутилась со своего места в клетке, но это не помешало мне поднять ее высоко, словно она освещала наш путь. Я разрезала ее путы и дала ей немного ткани, чтобы она защитилась от железных прутьев, но мне все еще нужно было, чтобы она вела меня по Фейвальду.
— Заключи со мной сделку, королева Анабета, — сказала я, пытаясь использовать хитрое очарование Скувреля.
— Я не заключаю сделки со смертными, — она стояла величаво, словно все еще считала себя королевой. Может, она и считала бы себя такой, если бы я ее вернула. Может, она гордо прошла бы в лагерь смертных, и они слетелись бы к ней с благодарностью. Но сделали бы они это, зная, кем она была?
— Ты у меня в плену, — сказала я четко, пока вела отца по широкой дороге — единственной, которая вела от Дверей Жути. Я не знала, куда она вела, но мне нужно было куда-то идти.
Может, мне нужно было мечом вернуться в мир смертных, а потом подумать о Ручье Слез и вернуться в Фейвальд. Но у меня не было способа избежать прыжка во времени, и я могла потерять десятки лет, делая это. Мою армию могли уже одолеть в мире смертных. Скуврель мог быть уже мертв тут. Фейвальд все делал опасным и непредсказуемым.
— Ты не можешь покинуть клетку, пока я тебя не выпущу, — сказала я Анабете. — И когда ты выйдешь, куда ты пойдешь? Вернешься в мир смертных? Снова попытаешься там быть королевой? Что скажут сэр Экельмейер и другие рыцари, когда я скажу им, что ты — фейри?
— Они тебе не поверят, — заявила она. — Ты просто вещь — жена сэра Экельмейера.
— Я не просто вещь, — сказала я, поднеся клетку к лицу. Я остановилась на дороге. — Но, если ты мне не нужна, нет смысла тебя таскать. Ты — мертвый груз. Я пойду к двери, открою ее и брошу туда клетку.
Ее морок мерцал, и на миг она показалась испуганным ребенком, сжималась, боясь железных прутьев, с огромными глазами и лисьим лицом. Ее обрывки брони липли к ней, как последние листья к дереву зимой.
— Твоя сестра сказала, что ты была хорошей.
— И моя сестра не врет, потому что она — фейри, — мрачно сказала я. — Ты не знаешь, что хорошее, Анабета. Хорошее — это я, очищающая землю от таких, как ты.
— Что ты знаешь обо мне? Что дает тебе право судить меня? — она подняла голову, ведя себя как королева.
— Будучи Равновесием, я имею право судить, — сказала я, приподняв бровь. Я ощутила вес на себе, словно это принятие вынесения приговора опустила роль на мои плечи, как еще не было раньше. — Я думала раньше, что мне не нужно было принимать роль Равновесия. Я ошибалась. Мне нужно научиться, как использовать ее для своих целей. И я быстро учусь.
Она сглотнула со страхом на лице, а потом ее плечи обмякли, она кивнула.
— Чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты отвела меня к Ручью Слез самым быстрым способом, и чтобы мы остались живыми и невредимыми. Там я хочу, чтобы ты помогла мне вернуть разум моему отцу.
Мы посмотрели туда, где он стоял, его ногти впивались в его щеки, оставляя длинные красные порезы на коже. Он медленно пытался сорвать лицо. Я мрачно протянула руку и нежно сжала его ладонь.
— Взамен, — сказала Анабета, — ты отправишься к Ручью Слез немедленно, не отвлекаясь на другие цели. Ты не будешь медлить или пытаться изменить эту сделку. Ты отпустишь меня немедленно, вернув разум своему отцу, и ты не будешь раскрывать мою личность вне Фейвальда.
— Мы с тобой договорились, — мрачно сказала я.
— Договорились, — сказала Анабета, ее крохотное личико тоже было мрачным. — Тогда ты идешь не в ту сторону.
— Это единственная дорога, — отметила я, словно объясняла, но она лишь пожала плечами.
— Ты согласилась не медлить.
Я кивнула.
— Ладно. Покажи путь лучше.
— Сверни тут, — сказала она, указывая на густую траву у дороги. — Следуй по траве к холму.
Я потащила отца за собой, сжимая его ладонь. Он смотрел на все, кроме меня, его губы дрожали от того, что он видел, пот стекал по виску. Конечно, это место свело его с ума. Я не должна была брать его сюда, хоть у меня и не было выбора.
Плечи его рубахи были мокрыми. Я подвинула ткань и охнула. Его раны открылись.
— Она прибила меня к дереву, — сказал он, глядя в мои глаза огромными глазами. — Украла мою боль, чтобы питаться ею.
— Это уже кончилось, Хантер, — нежно сказала я. Но его раны меня беспокоили.
И меня беспокоил его разум. Это место ломало его ещё хуже. Когда мы добрались до вершины холма, он постоянно бормотал под нос:
— Генда, Генда, Генда.
Каждый раз, когда он говорил имя моей матери, это пронзало мое сердце. Почему она сделала это? Я могла ее спасти. Мы могли спасти отца вместе. Нас мог ожидать счастливый конец. Если бы она просто…
— Видишь тот стручок? — вдруг спросила Анабета.
Длинная лоза росла на вершине холма, и там были зеленые бобы размером с взрослого человека. Один из них цвел лиловым цветком, но с ним было что-то не так — на месте пестика и тычинок была темная дыра.
Тьма ощущалась неправильно — масляная, чернильная, иначе не опишешь.
— Иди в цветок, — сказала Анабета, ее глаза были яркими.
— Вряд ли это хорошая идея, — с неохотой сказала я. — Скуврель не водил меня через цветы.
— Ты просила самый быстрый способ, — холодно сказала Анабета. — Я знаю только такой быстрый способ. Ты не можешь разрывать сделку, Равновесие.
Я ощутила жар в груди. Она была права. Я не могла отказаться, даже если хотела. Я шагнула вперед, со вздохом сжала ладонь отца и шагнула в дыру в цветке.
— Нет, прошу! — простонала девушка, похожая на Анабету, милая, нежная, ее большие глаза молили о пощаде.
Я пыталась отвернуться. Но я не управляла своим телом. Кто-то смеялся, заставляя рыдающую девушку пить из флакона.
— Я буду королевой лучше тебя.
Я прошла сквозь тьму, миновала дрожащие бумажные лепестки большого голубого цветка. Я не могла перестать дрожать.
Я убила ту девочку.
Нет, не я. Королева Анабета. Малентрик. Фейри в моей клетке.
— Ты убила ее, — выдохнула я. — Ты убила ее и заняла ее место.
Фейри в клетке тошнило. Она сглотнула, боролась с рвотой.
— Теперь ты знаешь, почему твой драгоценный Скуврель не водил тебя через Ночнотени. Они показывают воспоминания. Тайны. Тайны тех, с кем ты путешествуешь.
— А если идешь один? — спросила я, тянула время. Я смотрела, как на меня смотрел мой отец. Он моргнул, как сова, а потом покачал головой, словно не верил чему-то.
— Тогда ты увидишь свои тайны, которые могут быть даже хуже. То, что мы прячем от себя, скрыто не просто так, — сказала она, смеясь.
Глава пятая
Все это было не смешно.
Я медленно развернулась, пытаясь оценить, где мы были. Я не видела ручей, хотя вдали был другой холм — холм со стручками, и там фейри ели за столом. Яркие цвета травы и цветов вокруг них делали все это похожим на историю, а не настоящую сцену.
— Ты не отвела меня к Ручью, Анабета.
— Для тебя — королева Анабета. И ты же не думала, что мы попадем туда в один шаг? — едко спросила она. — Туда хотя бы три или четыре раза прыгать Ночнотенью. Забирайся на тот холм, попробуем это снова. Похоже, это Долина препятствий, отсюда недалеко до Ручья Слез. Если повезет, следующая Ночнотень донесет нас туда в один прыжок.
— Если повезет? — процедила я. Стоило быть осторожнее со сделкой. Рыча, я повела отца от одного холма к другому. Пирующие фейри меня тревожили. Обычно они не выходили днем. Обычно они спали. — Думаешь, моя сестра ушла в дверь с моей матерью? — спросила я у Анабеты. Это все еще беспокоило меня. Я не знала, что с ней случилось. Я могла верить Истине, сказавшей, что она как-то вернулась в мир смертных?
Королева Анабета рассмеялась.
— Конечно, нет. Но самоубийство твоей матери освободило ее из твоей власти. Разве это не интересно? Кто бы подумал, что она так захочет умереть, чтобы освободить свою дочь от тебя? Я начинаю понимать, почему ты убила ради роли. Ты отлично подходишь.
Я игнорировала ее едкие слова. Я не выбирала это — это свалилось на меня. И я не верила, что мама хотела убить себя… да?
Мы взбирались по холму и приближались, и я поняла, что за столом фейри не были живыми. Они были из камня, застыли на месте, подняв чашки к губам, держа блюдца в руках, словно радовались пиру, пока не застыли во времени.
Лозы обвивали стол, фейри и еду — которая все еще выглядела красивой и съедобной. Клубничный пирог с взбитыми сливками заставил меня сглотнуть, хотя я видела ладонь, сжимающую вилку с кусочком пирога, пирог был свежим, а рука была в белой плесени, которая как мох поднималась до плеча и к шляпе. Мелкие голубые цветочки проросли на шляпе и тянулись к бледному солнцу Фейвальда.