Мой отец повернулся к булочке, от которой сильно пахло маслом и корицей, но я убрала его руку, не дав положить еду в открытый рот.
— Не ешь это, — сказала я ему. — Эти фейри не просто так стали камнем.
— Равновесие, — сказала королева в клетке. От ее слов я ощутила это в воздухе. За жизнь, украденную из вкусной еды, украли их жизни. Но почему? Должно быть что-то еще.
Я покачала головой. Это мог сделать прошлый Равновесие. Я ощущала это в воздухе — ощущение правильности от угасающего равновесия. Мне не нравилось, что я могла ощущать это. Еще меньше мне нравилось, что это удовлетворяло меня. То, что сделали эти фейри, и их наказание радовали Равновесие во мне.
Я поежилась.
— Нужно идти, — сказала я, повернулась к Ночнотени впереди, но не успела сделать шаг, помедлила. Что я увижу, отправившись туда? Мне хватит смелости?
Я прошла в цветок, сжимая ладонь отца, надеясь на лучшее.
Когда я увидела лицо матери, мое сердце сжалось. Она смотрела на меня с тревогой.
— Хантер? Ты меня слышишь? Ты знаешь, что только что сказал? — она боязливо огляделась. — Не говори снова. Матушка Чантер хорошая женщина, но если она услышит… если узнает, что я затеваю… Сохрани это между нами, нашу маленькую тайну, ладно? Хотела бы я вспомнить раньше. Я могла бы предотвратить все это, — она будто плакала, еще раз огляделась и прислонилась лбом к моему. — Я все еще люблю свою дочь. Что бы ни говорили, кровь — это кровь. Я сделаю все, чтобы защитить ее. И ты, милый. И ты.
Я выскользнула из цветка с громким вдохом. Моя мама. Ее лицо было как нож во мне. Она не должна была умереть. Не должна была.
Я боролась с дрожью губ.
Меня так поглотили чувства, что я едва заметила, что солнце опускалось вдали и поднималась луна, все еще Кровавая, но теперь наполненная красным полностью.
Кто-то заговорил:
— Этой ночью. Верно.
Мне нужно было не попадаться на глаза. Любой фейри, который меня увидит, попытается убить меня и забрать мою роль. Я не слышала, кто еще говорил, но первый заговорил снова:
— Спектакль! Весь Фейвальд там будет, — пауза. — Да, — еще пауза. — Да. Валет. Это я тебе говорю! Убийца родни покажет его, — смех. — Он не может его убить, но есть вещи хуже смерти. Нужно спешить. Я хочу попасть туда быстрее через Ночнотени. Это будет лучший Спектакль!
Моя ладонь закрыла рот.
Скуврель.
Он был еще жив.
Сердце болело от этой мысли.
Жив и в беде.
Мне нужно было к нему. Мне нужно было найти его до «Спектакля».
Анабета прошептала из клетки:
— Надеюсь, ты не хочешь посмотреть Спектакль, Равновесие. Ты заключила со мной сделку. И луна поднимается. Дикая Охота вот-вот начнется.
И что с того, что у меня была сделка с ней? Я не чтила это как фейри. Скуврель был моим мужем… и другом. Сердце болело от мысли, что я брошу его Убийце родни. Он нуждался во мне.
Я шагнула к Ночнотени.
— Мы близко к Ручью, — прошептала Анабета. — Еще один переход.
Мы всегда могли вернуться к Ручью позже. Я отпрянула на шаг, и что-то сдавило мое сердце. Я едва могла дышать. Я задыхалась, огоньки плясали перед глазами. Я попыталась сделать еще шаг назад, нога застыла.
— Ты не можешь нарушить данное мне обещание, — прошипела Анабета. — Видишь? Оно тебя держит. Связывает тебя.
Я шагнула вперед, и дыхание вернулось. Я с дрожью вдохнула.
— Больно, мисс? — робко спросил мой отец. — Держите меня за руку, я уберегу вас в этом адском месте.
— Я в порядке, — сказала я, взяв его за руку.
А потом зазвучали рожки охоты, и я побежала, не зная, куда бежать, что делать. Я знала лишь, что Элли Хантер не хотела стать камнем в поле, потому что боялась бежать. Не Элли. Скувреля сейчас не спасти. Мне нужно было слушаться сделки, нужно было бежать.
Я потащила отца за собой.
Неподалеку была еще Ночнотень. Я бросилась туда, не думая о последствиях.
Я была под землей, смотрела на грязных разбитых людей. На них были накидки. Рыцари.
— Долго вы будете их тут держать? — спросил голос неподалеку.
Я ответила голос королевы Анабеты:
— Сколько захочу. Они пытались бунтовать против меня. Мои рыцари! И другие будут идти против меня. И они будут слышать об этом день за днем, пока будут медленно гнить в моих погребах, пока я живу на этаж выше них, наслаждаясь жизнью, какой у них уже не будет.
Я вышла из цветка, дрожа всем телом. Сочувствие к Анабете давно пропало.
Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, и огляделась, пока отец переводил дыхание. Он зажмурился от боли из-за того, что видел. Была еще ночь, вдали звучали рожки, но впереди журчал ручей, его блестящая вода сверкала в красном свете Кровавой луны. В центре ручья дерево с красными ручьями возвышалось гордо. Ветер трепал его, листья падали на ручей, усыпая его алым. Это напоминало кровь матери, текущую из ее раны. Я поежилась.
Но мы это сделали. Это был Ручей Слез.
Глава шестая
Рожки Дикой Охоты звучали вдали. Я повернулась по кругу, искала хижину. Любую. Дикая Охота скоро будет тут.
— Ты слепая? — спросила Анабета, ругаясь. Я повернулась по кругу во второй раз. — Ручей там! Мы добрались!
— Охота! — выдавила я.
— Они не пойдут за тобой к дереву. Никто в здравом уме туда не ходит, даже Охота. У дерева нужно будет решить загадку.
— Загадку?
Она закатила глаза.
— Кому-то нужно тебя убить. Быстрее. Ты слишком глупая, чтобы быть одной из четырех.
Я зарычала под нос и посмотрела на отца.
— Ты умеешь плавать, Хантер?
— Да, — просто сказал он, но смотрел вдаль.
Я кивнула и повела его к воде, но когда посмотрела туда, охнула. На меня смотрела мама. Я прикусила губу до крови. Отец упал на колени.
— Генда. Моя Генда.
Королева фейри смотрела вверх, словно не осмеливалась смотреть на поверхность воды.
Это было не настоящим. Это была еще одна пытка Фейвальда. Моя мама улыбнулась мне, словно соглашалась. Но эта иллюзия была слишком точной. Дрожащая улыбка матери ощущалась настоящей, как моя хмурая гримаса. Я не дышала, видя это.
На глазах выступили слезы. Нет, не сейчас. Я вытерла глаза рукавом. Будет время на горе, когда угрозы будут в прошлом, когда все закончится. Позже.
— Идем, — сказала я отцу, потянув его за руку, но он покачал головой. — Тебе нужно идти со мной, Хантер.
Он смотрел на поверхность воды.
— Хантер?
Он не смотрел на меня. Он просто качал головой.
— Тебе нужно идти со мной.
Вдали я слышала вой охоты. Страх пронзил меня, все внутри будто стало из воды.
У них был Скуврель. Они шли за мной. Времени не хватало.
Я шагнула в воду, и это будто разрушило чары. Отец завизжал, прыгнул ко мне, вытянув руки. Мы упали в воду вместе, и я с трудом развернулась и убрала его руки от своей шеи.
Я всплыла, попыталась вдохнуть воздух, но не успела — ладонь сжала мои волосы, потянула меня под поверхность.
Пузырьки вырвались из моего рта к поверхности.
Нет! Не так! Не так я умру!
Мой отец сошел с ума. Он не хотел этого. Это было ошибкой.
Мое сердце колотилось, я билась с ним, но он был больше и сильнее меня.
Я упустила клетку.
Сумка тянула ко дну.
Что еще у меня было?
Я вытащила нож из-за пояса и вонзила в его руку. Его хватка ослабла, и я смогла уклониться, отыскала под собой ноги и встала. Моя левая нога покачнулась, вонзаясь в ил на дне. Я старалась удержать равновесие.
Вот! Моя голова вырвалась на поверхность, и я глубоко вдохнула.
— Отец! — крикнула я, едва смогла увернуться от неловкой атаки, он нападал на меня. — Стой!
В этот раз его рука пролетела так близко, что я лишилась равновесия. Я попала под воду.
Я не могла так победить. Он был крупнее меня. Он не слушался. Мне нужно было дать отпор, или я умру от его руки, и ему придется жить обезумевшим вечно на земле, которая ужасала его.
Я скрипнула зубами с решимостью, убрала нож за пояс и вытащила рукоять топора из-за пояса. Я взмахнула ею, и мне повезло.
Рукоять попала по голове отца, удар отразился в мои руки и плечи. Он схватился за голову со стоном.
Его боль обожгла меня, но я подавила эмоции и схватила его за воротник, потянула его к дереву. Он следовал за мной, оглушенный. Я уже сделала шаг, а потом вспомнила.
Клетка!
Я искала ее в воде обеими руками. Вот!
Я подняла клетку в воздух, смотрела, как вода лилась из прутьев, мокрая Анабета рухнула на пол.
Будь живой! У меня не было времени проверять, была ли она жива.
Я схватила отца за воротник и потащила его по пояс в воде Ручья Слез. Я пошла туда, где ветки с красными листьями склонялись к воде.
Мы пробрались мимо них в воду в тени. Темная вода на другой стороне казалась другой — холодной, печальной, живой так, как не была вода за вуалью красных листьев.
У основания дерева было достаточно клочков травы, чтобы найти сухую землю. Я подняла отца и Анабету на траву, оставила их и переводила дыхание. Отец лежал на траве, держась за голову, слабо дыша.
Я убила его? Он умирал?
Я подняла рукоять топора, взмахнула ею, и духовный свет озарил странное темное место. Дерево было очень старым, ствол был шириной с небольшой дом. Кора была гладкой, белой, странные ветви извивались, свисая со всех сторон, как шторы. Зловещий красный свет Кровавой луны едва проникал под ветви, и я была рада свету своего духовного факела.
Отец занимал почти весь участок травы, и я поняла, что это были спутанные корни дерева. Рядом с ним хватило места для клетки. В клетке мокрая Анабета поднималась на ноги, кашляя и отплевываясь. Ее громко стошнило, и она вытерла рот рукой.
— Ты за это заплатишь, смертная. Ты чуть не убила меня, — прохрипела она, но я была занята, смотрела на ствол дерева и не переживала за нее.