Однако с франками подобного соглашения подписать было невозможно. В 1175 г., когда Саладин хотел получить возможность расправиться с Сайф ад-Дином и для этого отпустил всех своих пленников-христиан, между ними был заключен мир. Однако уже в следующем году франки нарушили перемирие. Пока Саладин осаждал Алеппо, граф Триполи Раймунд вторгся в Бекаа из Букайи, в то время как с юга двигалась королевская армия под предводительством Онфруа де Торона и пятнадцатилетнего короля. Раймунд, очевидно, потерпел незначительное поражение от Ибн аль-Мукаддама, ставшего наместником Баальбека. Однако, объединив свои силы, франки нанесли серьезное поражение брату Саладина Туран-шаху и ополчению Дамаска. Но как только к ним с севера приблизился Саладин, франки отступили. Он не стал их преследовать. Ему было необходимо немедленно вернуться в Египет. Оставив Туран-шаха командующим сильной армией в Сирии, Саладин снова пробрался через Трансиорданию и в начале сентября прибыл в Каир.
Перерыв в нескончаемых сражениях продлился год, чему обе стороны конфликта были рады. Пока Саладин реорганизовывал Египет, перестраивал Каир и укреплял его фортификационные сооружения, правящие круги Иерусалимского королевства столкнулись с необходимостью решения внутренних проблем. В 1177 г. король Балдуин, которому исполнилось шестнадцать, достиг совершеннолетия, и Раймунд перестал быть регентом. Однако проказа короля прогрессировала, и было очевидно, что он долго не проживет. Для того чтобы обеспечить Иерусалимское королевство наследником престола, следовало выдать замуж принцессу Сибиллу.
В 1175 г., возможно по предложению французского короля Людовика VII, Балдуин пригласил в Палестину Вильгельма по прозвищу Длинный Меч, старшего сына маркиза де Монферрата, который должен был жениться на принцессе Сибилле. Это был отличный выбор. Вильгельм обладал прекрасным происхождением. Его отец считался богатейшим правителем в Северной Италии. Он приходился двоюродным братом сразу двум монархам — королю Людовику и Фридриху Барбароссе, императору Священной Римской империи. Сам он, хотя был уже далеко не молод, сохранил достаточно обаяния и галантности, чтобы пленить юную принцессу.
В октябре 1176 г. Вильгельм прибыл в Сидон. Спустя несколько дней после заключения брака с Сибиллой он получил в качестве приданого графство Яффы и Аскалона и всеми рассматривался как будущий наследник престола. Однако надеждам на Вильгельма, основанным на его энергии и хороших семейных связях, не суждено было сбыться. В начале 1177 г. он заболел малярией. Болезнь затянулась на несколько месяцев, и в июне того же года он скончался. В конце лета его вдова родила сына, наследника престола, но из-за чего снова должен был быть назначен регент. Посланники короля опять отправились в Европу, чтобы подыскать второго супруга для принцессы.
Посланники короля также должны были попытаться найти в Европе союзников в борьбе с Саладином, поскольку всем было очевидно, что перемирие долго не продлится. Однако западные правители были заняты своими делами, и даже византийский император не мог уже обеспечить помощь в том же объеме, что и прежде. Год 1176-й стал поворотным в истории Византии. Сельджукский султан Кылыч-Арслан II начал проявлять свой нрав и уже отказывался подчиняться власти импер атора. Пока был жив Нур ад-Дин, Кылыч-Арслана удавалось держать под контролем, поскольку в 1173 г. Нур ад-Дин вторгся в Анатолию, тем самым помешав сельджукам присоединить земли Данишмендидов. Военачальник Нур ад-Дина Абдальмассих, бывший сановник его брата Кутб ад-Дина, служивший в Мосуле, вернул Кесарию-Мазаку представителю династии Данишмендидов Зу-л-Нуну, а сам остался с гарнизоном в Сивасе. Брат Кылыч-Арслана Шахиншах в то же самое время подтвердил свою власть над Анкарой, управление которой за несколько лет до этого ему передал император.
Однако после смерти Нур ад-Дина Кылыч-Арслана уже ничего не сдерживало. К концу 1174 г. Абдальмассих вернулся в Мосул, Зу-л-Нун и Шахиншах находились в ссылке в Константинополе, а их землями завладел Кылыч-Арслан. Вскоре он обратился против Византии. Летом 1176 г. Мануил решил раз и навсегда разобраться с турками. Благодаря скромным успехам, которых император добился в предыдущее лето, он отправил римскому папе письмо, в котором утверждал, что настало время для нового крестового похода. Император решил сделать путь через Анатолию безопасным раз и навсегда. Послав часть армии под началом своего двоюродного брата Андроника Ватаца через Пафлагонию, чтобы вернуть Зу-л-Нуну утраченные территории, Мануил, собрав все доступные ему военные силы, лично возглавил огромную армию, которую бросил против столицы враждебного султаната Коньи. Узнав об этом походе, Кылыч-Арслан запросил мира. Однако Мануил больше не доверял его слову.
В начале сентября у стен Нискара поход в Пафлагонию завершился катастрофой. Голову Ватаца победители послали султану в качестве трофея. Через несколько дней основная армия Мануила покинула долину Меандра, пройдя мимо крепости Сувлеи, построенной по его приказу за год до этого, обойдя озеро Эгридир, а затем в горы в направлении хребта Султан-Даг. Из-за груженых повозок с осадными машинами и продовольствием армия двигалась медленно, к тому же турки разорили территорию, по которой она проходила. Дорога шла через узкий перевал, в конце которого виднелась разрушенная крепость Мириокефалон, рядом с которой на пустынном холме стояло войско турок. Наиболее опытные из военачальников Мануила предупреждали его о том, что не следует пускать армию на виду у врага через узкий перевал. Однако более молодые представители знати верили в свою военную доблесть и жаждали снискать славу. Они убедили императора в необходимости двигаться дальше.
Султан также собрал значительное войско, созвав всех своих союзников и вассалов. Его армия была такой же многочисленной, как у Мануила, и не настолько хорошо вооруженной, но более мобильной. 17 сентября 1176 г. византийский авангард вошел на перевал. Турки рассыпались по холмам, обошли перевал по флангам и спустились в перевал, по которому проходила византийская армия. Зять императора антиохийский князь Балдуин, командовавший конницей, бросился вместе со своим отрядом в горы и контр атаковал турок, но он и его люди вскоре были убиты.
Находившиеся в долине солдаты видели это поражение. Они стояли настолько близко друг к другу, что едва могли пошевелить руками. Храброе и разумное командование еще могло бы спасти положение, но отвага покинула Мануила. Он первым запаниковал и обратился в бегство, пытаясь покинуть перевал. Вся армия бросилась вслед за ним. В начавшемся хаосе тяжелые обозы с телегами перекрыли дорогу. Лишь немногим воинам удалось спастись. Турки, потрясая перед собой головой Ватаца, устроили резню, продолжавшуюся вплоть до наступления темноты.
Затем султан послал гонца к Мануилу, спешно пытавшемуся восстановить в своем войске порядок, с предложением мира на условиях, что византийцы отступят и разрушат две свои крепости — Дорилею и Сувлею. Мануил благодарно принял предложение о мире. Его непобежденный авангард благополучно вернулся назад по тропе и присоединился к жалким остаткам основного войска, которое, постоянно подвергавшееся нападениям турок, не понимавших проявленной Кылыч-Арсланом снисходительности, пытался отвести назад. Можно предположить, что султан сам не осознал масштабов одержанной им победы. В первую очередь его интересовал восток, а не продвижение на запад. Все, что ему было нужно, — обеспечить безопасность на западных рубежах.
Мануил же, напротив, хорошо понимал масштабы случившейся с ним катастрофы, которую он сам сравнивал с поражением в битве при Манцикерте, которое византийцы потерпели больше чем за сто лет до этого. Прекрасные осадные машины, сооруженные по приказу его отца и деда, внезапно оказались разрушены. На то, чтобы построить новые, потребовался бы далеко не один год, и в итоге они так и не были сооружены. У императора осталось достаточно войск для, чтобы защищать границы и даже одержать на протяжении трех последующих лет несколько малозначительных побед. Но больше уже никогда византийский император не сможет вторгнуться в Сирию и диктовать свои условия Антиохии. Ничего не осталось и от былого престижа военной мощи Византии, который некогда удерживал находящегося на пике своего могущества Нур ад-Дина от слишком активного противостояния христианским государствам Востока.
Для франков поражение при Мириокефале оказалось столь же роковым, как и для греков. Несмотря на взаимное недоверие и недопонимание, франки всегда были уверены, что могущественная Византия является серьезной защитой перед лицом наступления ислама. И если на первых порах, пока правителем Северной Сирии был слабый мальчик ас-Салих, франки не до конца понимали последствия произошедшего, то спустя три года, посетив Константинополь, Гильом Тирский полностью осознал значение этого поражения.
Хотя армия Мануила фактически погибла, его флот все еще оставался сильным и он был готов использовать его против Саладина. В 1177 г. Мануил снова пообещал послать его на помощь франкам, если те опять отправятся в поход на Египет. Летом стали ходить слухи о том, что на Западе якобы готовится новый крестовый поход. Поговаривали, будто и Людовик VII, и король Англии Генрих приняли крест[17]. Однако в Палестине появился лишь один западный владыка. В сентябре, когда король Балдуин приходил в себя от сильного приступа малярии, в Акре в сопровождении многочисленных спутников на берег высадился граф Фландрии Филипп. Он был сыном графа Тьерри и Сибиллы Анжуйской, и франки, помня об участии его отца в четырех крестовых походах[18], а также о благочестивой любви его матушки к Святой земле, возлагали на него большие надежды.
Узнав о приезде Филиппа, в королевство прибыли четыре высокородных посланца от императора, предложившие деньги на проведение египетской экспедиции. Вслед за ними в Акру прибыл византийский флот, состоявший из семидесяти прекрасно снаряженных военных кораблей. Король Балдуин, который был уже слишком слаб, чтобы сражаться самостоятельно, поспешил предложить Филиппу регентство, если тот возглавит египетский поход. Однако Филипп принялся медлить и увиливать. Сначала он заявил, что прибыл в Палестину исключительно ради совершения палом