Главная ответственность за поддержание и организацию миссий к язычникам лежала на папской власти, но римские папы в те времена не имели достаточных ресурсов для выполнения этой задачи в Америке и достаточного количества обученных людей в своем распоряжении, чтобы взять на себя ее решение. Более того, им не хватало необходимых знаний. Даже для получения элементарной географической информации, необходимой для выбора места для церквей и определения границ епархий, они зависели от правительства Испании. В Америке, как и везде за пределами Центральной Италии, папы римские могли эффективно проводить в жизнь свою волю, только оказывая моральное давление на гражданских правителей. С самого начала они понимали, что апостольская миссия в Америке может быть организована только испанской короной.
Поручение заняться обращением в христианство аборигенов недавно открытых Индий было подробно изложено в булле Inter caetera («Между прочим») от 1493 года. Монархи должны были «послать… добродетельных и богобоязненных людей, имеющих подготовку, опыт и умение, с целью обучать местных жителей… и внушать им… христианскую веру и правильную мораль». В соответствии с нею Колумб взял с собой во второе плавание небольшую группу монахов, о которых мало что известно, кроме их имен. О брате Бернардо Буиле и его товарищах известно, что их выбрали монархи и что полученные ими указания – обучать местных жителей испанскому языку, проповедовать им и крестить их, хорошо обращаться с ними и так далее – исходили из королевской канцелярии. Корона оплатила поездку монахов в Индии и выплачивала им жалованье, пока они там находились. Именно в знак признания этой важной и растущей доли расходов против королевских доходов папа Александр VI в 1501 году издал последнюю из своих булл, имеющих отношение к Индиям, Eximiae devotionis, которая облекала испанских монархов властью получать десятину, взимаемую с их жителей. Овандо, назначенный в тот же год губернатором Эспаньолы от имени короны, получил распоряжение организовать сбор десятины. Последующие королевские письма к Овандо содержат подробные указания по руководству церковными делами – по выплате жалованья, разграничению приходов, даже по методам распространения христианства. Во всей этой переписке корона, вне всякого сомнения, полностью брала на себя контроль за развитием церкви в своих новых владениях.
Тем не менее конституционное положение было неясным. В одном недавно завоеванном государстве – эмирате Гранада – Фердинанд и Изабелла осуществляли контроль за церковными делами в гораздо большей степени, чем римский папа обычно был готов уступить, гораздо больший, чем они имели, например, в Арагоне или Кастилии. Однако они осуществляли его на основании особого законодательного акта – знаменитой буллы о Гранаде Orthodoxe fidei propagationem от 1486 года, которая давала им право представлять кандидатов на церковные должности во всех епископальных епархиях, монастырях и церквах в этом завоеванном государстве мавров. Для Индий такого законодательного акта не было. В основополагающей булле Inter caetera не было упоминаний о праве представления кандидатов на церковные должности, но в своих действиях в Индиях монархи, очевидно, брали на себя подразумеваемую в общих положениях этой буллы прерогативу, аналогичную той, которой они, бесспорно, обладали в Гранаде. Александр VI не чинил препятствий. На протяжении всего времени, в течение которого он занимал трон понтифика, он был чрезвычайно сговорчивым и откликался на просьбы и предложения испанцев, а в тот начальный период завоевания Индий их масштаб был очень незначительным. Однако завоевания в Индиях ширились, и преемник Александра VI Юлий II, чей характер Пастор[59] сравнил с характером Кортеса, оказался, несмотря на свое восхищение Изабеллой, менее уступчивым. В 1504 году испанские монархи впервые попросили, чтобы был принят папский закон о создании епископальных епархий в Новом Свете. В 1504 году Юлий ответил буллой Illius fulciti presidio, предусматривающей создание трех новых епископств, но в формулировке, которая полностью игнорировала притязания королей на право назначать на церковные должности.
Булла Illius fulciti presidio предала этот вопрос гласности и убедила монархов в необходимости дарования права назначения на должности в Индиях. Действие буллы было отсрочено из-за смерти Изабеллы вскоре после ее обнародования, сложных отношений Фердинанда с Филиппом Бургундским и кастильской знатью и его отъезда в Неаполь. Однако на протяжении этих непростых лет Фердинанд через своего посла в Риме продолжал оказывать дипломатическое давление на папу римского, которого к уступчивости подталкивала необходимость получить поддержку Фердинанда против французского короля Людовика XII. В 1508 году Фердинанд, который крепко держал в руках власть регента в Кастилии и контролировал все, что происходило в Индиях, получил все, к чему стремился. В том же году булла Universalis ecclesiae regimini передала навечно правителям Кастилии привилегию основывать и создавать все церкви и представлять кандидатов на духовные должности во всех епархиях и приходах на всех заморских территориях, которыми они владели на тот момент или могли обрести в будущем. Это знаменитое постановление было законным основанием королевского Patronato (попечительство) над Индиями. За этой буллой в 1510 и 1511 годах последовали буллы, регламентирующие нюансы, связанные с десятиной, взимать которую корона имела законное право, освобождающие производство драгоценных металлов от обязанности платить десятину, признающие Севилью центральной церковью Индий и заново проводящие границы первых епархий в соответствии с королевскими пожеланиями включить в них новые поселения в Пуэрто-Рико и на Кубе. Наконец, в 1512 году Фердинанд сделал королевский жест – подписал Бургосский конкордат, в котором огласил способ, с помощью которого он предлагал осуществлять свои новые широкие привилегии. В этом подробном и чрезвычайно важном договоре, почти каждый параграф которого приравнивается к какому-либо pragmatica (монарший указ) по тому или иному аспекту церковного управления, единственным самым важным пунктом было передаривание десятины. Обе стороны всегда понимали, что десятина, которую королевская власть имела право собирать, будет потрачена на содействие работе церкви. Договор конкретизировал это понимание. Корона уполномочила на неограниченный срок епископов в Индиях осуществлять сбор и распределение десятины со всей продукции, получаемой в Индиях, за исключением драгоценных металлов, которые десятиной не облагались. Распределение следовало осуществлять согласно обычаю, принятому в провинции Севилья: столько-то епископам, столько-то кафедральным соборам, столько-то нижестоящему духовенству и так далее; одна девятая оставлялась для короны. Этим далекоидущим законодательным актом король обеспечил церковь в Индиях постоянным доходом, поддержал сбор этого дохода весом своей королевской власти и гарантировал, что деньги будут потрачены людьми, которых он назначил, и согласно правилам, которые он одобрил.
Так по-дружески установленный Patronato (патронат) передал испанской короне огромную, уникальную власть. За исключением маленького завоеванного испанцами эмирата Гранада, ничего подобного в Европе не существовало, пока в XVIII веке испанские короли не закрепили за собой такую же власть в остальной Испании. Ни Фердинанд, ни Юлий II, конечно, не понимали до конца значения уступки, сделанной со стороны папской власти. В 1508 году «Индии» все еще означали, в сущности, остров Эспаньолу. Однако по мере продвижения открытий, завоевания и роста поселений этот термин с широким значением подчинил королевской воле все духовенство огромной империи. Король был лицом, назначавшим на должности; его административные представители, вице-короли и губернаторы тоже действовали как вице-руководители, проводя в жизнь его волю в церковных делах. Центральная администрация Patronato была вверена комитету – сначала Совету Кастилии, а после 1524 года Совету по делам Индий. В общей структуре Совета Patronato имел свою собственную канцелярию, состоящую из отделов, секретариат и архив, но монарх часто лично вмешивался в его дела, осуществляя власть квазипонтифика даже в вопросах религии и духовной юрисдикции. Проповедникам мог быть сделан выговор за «неумеренность в деятельности», епископам мог быть отдан приказ простить чиновников, которых они отлучили от Церкви. В плане привилегированных полномочий Patronato тяготел к тому, чтобы стать более широким и распространенным в применении и истолковании. При назначении епископов, например, роль короны была ограничена их представлением, так как ни один светский правитель не мог облекать духовной властью. Но на практике епископов выпроваживали в их епархии в Америке неподготовленными и нерукоположенными, где они немедленно приступали к работе, уверенные в том, что необходимые документы автоматически последуют из Рима должным порядком. Первый епископ Мехико святой Хуан де Сумаррага, вытащенный против его желания безо всякого предупреждения из малоизвестного монастыря по личному распоряжению Карла V после случайной встречи, провел четыре тяжелых года в качестве нерукоположенного назначенного епископа; его рукоположение сначала было отложено из-за разграбления Рима в 1527 году, а затем из-за случайной церковной ошибки. Все это время он считал себя обязанным принимать решительные и неотложные меры по защите местного населения, включая отлучение от Церкви Нуньо де Гусмана и других высокопоставленных представителей королевского audiencia (суд). Его действия явно не были освящены традициями, но их поддержала корона, и они возымели действие. Сумаррага был преданным священником, невосприимчивым к мнению людей и угрозам быть снятым с должности; но он был готов подчиниться распоряжению короля как приказу Бога. Позднее, когда он оказался вовлеченным в судебную тяжбу с Васко де Кирогой, епископом Мичоакана, по поводу границ епархий и других церковных дел, он не колеблясь адресовал свою апелляцию в Мадрид, а не Рим, считая Совет по делам Индий высшим церковным судом. Даже когда была желательна апелляция к Риму – что было очень редко, –