Patronato, и указы 1533, 1534 и 1544 годов поддержали религию: индейцам было приказано платить. Монахи воспротивились и побуждали индейцев в своих приходах оказывать сопротивление, так что на протяжении нескольких лет во многих районах десятину нельзя было собрать. Подозревали, что это сопротивление в меньшей степени возникло как возражение против самой десятины, а в большей – из желания не допустить в эту сферу немонашеское духовенство.
Три фактора в этой ситуации долгое время удерживали епископов от согласованных действий с целью взять миссии под свой действенный контроль: явная поддержка орденов первыми двумя вице-королями Новой Испании; тот факт, что многие епископы сами были членами нищенствующих орденов; и нехватка немонашеского духовенства. Тем не менее корона, как покровительница, не могла бесконечно терпеть непримиримый раскол между двумя ветвями духовенства, особенно ввиду принятого Тридентским собором[60] решения о том, что ни один церковнослужитель не может иметь власть над мирянами в плане врачевания душ, если он не подчиняется власти епископа. В Перу это решение было приведено в исполнение без особых трудностей. В Новой Испании оно встретило сопротивление. Филипп II был вынужден указать на невозможность укомплектовать большую часть существующих там приходов священниками не-монашеского толка и обратился к папе римскому Пию V издать новую буллу Exponi nubis fecisti, которая в 1567 году подтвердила привилегии, дарованные Адрианом VI. Однако эти привилегии могли быть аннулированы правом на представление кандидатов на церковные должности согласно Patronato. В 1574 году корона наконец встала на сторону епископов. Cédula (свидетельство, документ) того года дала каждому епископу, одобренному вице-королем как вице-покровителем, всю власть над монахами в своей епархии, их передвижениями и представлением в приходах. Еще тремя годами раньше административная и функциональная структура святой инквизиции была распространена на Индии. Эта грозная сила была озабочена главным образом искоренением ереси и надзором за значительными массами евреев и conversos (новобращенные), которые приехали в Индии. Она также была мощным дисциплинарным инструментом среди духовенства; в частности, она очень помогала епископам, ужесточая дисциплину и поддерживая стандарты поведения среди немонашеского духовенства. Утверждение монахов, что только они могут помогать индейцам, становилось все труднее подкреплять. В конечном счете указ 1583 года постановил, что всюду, где возможно, в приходах должны быть представлены предпочтительнее священнослужители немонашеского толка, а не монахи. В то время в Новой Испании работали около 500 священников-немонахов.
В 1570 году закончился великий век миссионерской деятельности в Новой Испании. Когда их особые привилегии были ограничены, а сфера деятельности все более сужалась, монахи встали перед выбором: удалиться в свои монастыри и заниматься рутинными приходскими обязанностями под дисциплинирующей властью епископа до тех пор, пока им на замену не найдутся священники немонашеского толка, или уезжать на периферию колониального мира и основывать там новые миссии. Их тяжелое положение нельзя было целиком отнести на счет ссор с епископами и королевских законов – это были сопутствующие симптомы, а не основополагающие причины упадка деятельности орденов нищенствующих монахов. К 1570 году их первые фанатики уже умерли, а воодушевление и пыл первых дней во многом поугасли. Письма Мендиеты – автора Historia eclesiástica Indiana и других выдающихся францисканцев полны жалоб не только на преследования со стороны епископов, но и на равнодушие и хаос в провинциях. Попечители слагали с себя полномочия и просили о возвращении в Испанию; число приезжавших в Индии новобранцев было небольшим, и они все были плохо подготовленными и невежественными; из оставшихся монахов немногие были готовы путешествовать, и никто не хотел брать на себя труд изучать местные языки. Умные францисканцы даже ставили под сомнение ценность уже проведенной работы: произведения Саагуна полны пессимизма в отношении эффективности уже осуществленных обращений индейцев в христианство. Только в надежде повысить эффективность распространения христианства он занялся изучением культуры ацтеков, что навлекло на него неудовольствие его более ортодоксального начальства. Явное ослабление строительной деятельности монахов нищенствующих орденов тоже могло быть свидетельством упадка, хотя на нее в гораздо большей степени оказала влияние катастрофическая эпидемия 1576 года и тот факт, что строительство монастырей достигло точки насыщения во многих частях Новой Испании. Правда состояла в том, что миссии нищенствующих монахов в населенных регионах исчерпали свою примитивную функцию. Подобно тому как покрытые боевыми шрамами конкистадоры сменились чиновниками и юристами в администрации Индий, так и босоногим монахам пришлось уступить место приходским священникам, как только духовное завоевание показалось прочным.
Во многих отношениях эта потеря для Новой Испании была тяжелой. Замечательные планы францисканцев вырастить священнослужителей из местного населения были забыты. Колледж в Сантьяго-Тлателолько пришел в упадок ввиду недостаточной поддержки, и в начале XVII века его здания превратились в развалины. Идея об изолированных сельскохозяйственных общинах индейцев под руководством церкви уже утратила покровителей, а вместе с нею утратилась еще одна гарантия неотчуждения индейских земель и нераспространения латифундий, находящихся в собственности испанцев. Так или иначе картина тысячелетнего христианского царства поблекла среди суровой реальности колониальной жизни.
Упадок деятельности монахов нищенствующих орденов в колонизованной Новой Испании не был, разумеется, концом миссионерства в Индиях. Ordenanzas sobre descubrimientos (законы об открытиях) в 1573 году, которые запретили вооруженные entradas, возложили ответственность за умиротворение приграничных районов, главным образом на миссионеров, а миссии монашествующего духовенства были самыми характерными для приграничных районов Индий институтами до сравнительно современной эпохи. В горнодобывающих районах Халиско развитие францисканских миссий и монастырей – в сравнительно скромных масштабах – продолжалось до конца XVII века и далее. В этом огромном горном регионе учреждение немонашеских приходов было предпринято полувеком позднее, чем в центральной части Новой Испании. В конце XVII века миссии францисканцев проникли еще дальше, растянувшись тонкой длинной цепочкой от Мехико до Калифорнии. Местность была необжитая, а многие ее обитатели – примитивные и враждебные, так что сами монахи и несколько сотен обращенных индейцев, живших при каждой миссии, должны были жить под защитой срубов и окружающих их массивных стен. В XVIII веке большинство пограничных блокгаузов были укомплектованы небольшими военными гарнизонами, или presidios.
Изначально только трем монашеским орденам было разрешено короной работать в Индиях, но в конце XVI века с одобрения Филиппа II в миссионерское поле вошли другие религиозные ордена. Из них самыми активными и успешными были иезуиты – орден с сильными связями в Испании, дисциплиной, организацией и системой подготовки, более всеобъемлющими, чем у любых их предшественников. Из всех орденов иезуиты были, вероятно, самыми учеными и интеллектуально самыми активными, и им мы обязаны почти всеми самыми лучшими отчетами о гражданской и естественной истории Индий в XVII и XVIII веках. Они были вооружены папскими привилегиями, аналогичными тем, которыми были наделены францисканцы со стороны Omnimoda; но когда они прибыли в Перу в 1569 году и получили указания от вице-короля Толедо осуществлять контроль за doctrinas там, где не было других священников, они были против на том основании, что их призвание состояло в том, чтобы работать среди язычников. Филипп II приказал им уступить, издав указ, демонстрирующий исключительно широкие привилегии лица, назначающего на должности. В конечном счете они полем своей деятельности избрали малоизвестный лесной регион в долинах верхнего течения рек Парана и Уругвай и в регионе Гуайра к востоку от Параны. Иезуитская провинция Парагвай была основана в 1607 году, а первая миссия среди индейцев-гуарани – в 1610 году. В первые сорок лет начали свою работу 48 миссий. И индейцы-гуарани, и обитатели Гуайры доброжелательно относились к жизни миссии, и главная опасность для миссий исходила не от враждебности индейцев, а от вооруженных отрядов налетчиков из Сан-Паулу, ищущих рабов для бразильских плантаций. Из первых 48 миссий жители Сан-Паулу уничтожили 26, и иезуитам пришлось обращаться за помощью к правительству Перу, чтобы вооружить своих индейцев для обороны. Миссии демонстрировали большое мужество и стойкость. В середине XVI века незадолго до изгнания иезуитов их было 30 с общей численностью индейского населения около ста тысяч человек. Их организация напоминала организацию поселений, основанных раньше Васко де Кирогой в Мичоакане. Это были пастушеские и земледельческие коммуны, в которых главное имущество, скот и плантации, находились в собственности миссии, и лишь дома и огороды – в частной собственности. Они были тщательно изолированы от внешнего мира, и индейцы, которыми управляли священники вплоть до мелочей, были знакомы лишь с теми элементами европейской культуры, которые, по мнению священников, были совместимы с их примитивным разумом. Язык гуарани был языком и богослужений, и повседневной жизни. Подобно францисканцам, которые своими проповедями помогали распространять язык науатль как язык межнационального общения в Новой Испании, иезуиты помогали распространять язык гуарани. С экономической точки зрения миссии процветали. Излишки хлопка, табака, кож и yerba mate (трава мате), пригодные для экспорта, отправлялись вниз по течению реки в Корриентес или Буэнос-Айрес с целью продажи для ордена. С общественной точки зрения они тоже, по-видимому, были достаточно удовлетворены в узких рамках дисциплины, насаждаемой священниками. Однако у них были маленькие возможности внутреннего роста; с индейцами в общинах обращались доброжелательно, но твердо, как с пожизненно второстепенными членами; они были абсолютно зависимы от руководства и инициативы священников. Когда иезуитов изгнали из владений испанской короны, изолированная утопия в джунглях рухнула.