corregidores и alcaldes mayores, которые в основном были местными жителями, работавшими в маленьких округах за небольшую плату и бо́льшую часть своих доходов получавшими в виде вознаграждений, льгот и привилегий или в результате поборов, особенно при пользовавшемся дурной славой repartimiento (распределение) товаров среди индейцев. Виновата была система, а не вице-короли. В годы своего правления (1759–1788) Карл III назначал на эти высокие должности особенно талантливых и добросовестных людей, но ни один вице-король не мог управлять последовательно и эффективно, пользуясь административной системой, которая, кроме судов и казначейства, состояла из ряда мелких местных деспотий, заинтересованных в основном в навязывании индейцам европейских товаров, которые они не хотели и не могли позволить себе покупать. К 1780-м годам эта бесплановая система управления была в Индиях заменена на intendencias. Интендант был провинциальным руководителем с общими надзорными полномочиями над всеми основными подразделениями управления (общественный порядок, общественные работы, финансы, экономическое регулирование, оборона). Такие должности появились в Испании при Филиппе V как имитация системы, уже действовавшей во Франции. Одним из итогов visita Хосе де Гальвеса в Новую Испанию были рекомендация назначать в Индиях интендантов и предложение отменить corregimientos и alcaldías mayores. Вместо них власть каждого интенданта в каждом индейском городе в его провинции должен был представлять subdelegado, ответственный за главные causas – объекты управления: финансы, оборону, общественный порядок и правосудие. В испанских городах с официальными муниципальными корпорациями alcaldes ordinarios должны были быть сохранены, а расширенными полномочиями должны были быть облечены cabildos (городские советы). Надзор за ними должны были осуществлять subdelegados с более ограниченными полномочиями. Кандидатуры всех subdelegados должен был предлагать интендант, а официально назначать их – вице-король.
Они должны были получать жалованье; старая система льгот и побочных доходов, особенно repartimiento de comercio, должна была быть упразднена. От них требовалось иметь чисто испанское происхождение, чтобы удовлетворительно исполнять свои обязанности и работать под прямым руководством интендантов.
В 1782 году после своего назначения на пост министра по делам Индий Гальвес поделил вице-королевство Ла-Плата на 8 интендантств. Интенданты назначали subdelegados с полными полномочиями как в испанских, так и индейских городах, а subdelegados назначали своих заместителей в удаленных районах. Оба эти нововведения были впоследствии одобрены. Аналогичная организация административных районов была проведена в Перу в 1784 году. В Новой Испании в 1786 году около 200 corregimientos были упразднены и заменены 12 интендантствами, имевшими соответствующие подразделения. В том же году вышло предписание для интендантов объемом около 400 страниц, которое включало административный кодекс для всех колоний, который с некоторыми мелкими изменениями оставался в силе до развала империи. К 1790 году, за исключением приграничных провинций, управляемых военными комендантами, во всех Индиях было общепринятое подразделение на интендантства. Впервые в империи появились рациональная система территориального деления и централизованно назначаемая административная гражданская служба. Интенданты не были ни магнатами, как вице-короли, ни искателями должностей, как большинство corregidores; это были профессиональные управленцы. Некоторые из них были набраны из служащих секретариатов вице-королей, другие – из администрации казначейства либо в Испании, либо в Индиях, многие пришли из армии. Их назначение исходило из Мадрида, и почти все они были испанцами с Пиренейского полуострова. В целом это были хорошо отобранные, многие из них – умные, активные и честные люди. Более того, по крайней мере в финансовых вопросах они были почти совершенно независимы от вице-королей с их жадным окружением, так как апелляции на решения интендантов шли в Junta superior de Real Hacienda, в которой вице-король имел только один голос и которая, таким образом, прочно стояла во главе финансовой администрации в каждом вице-королевстве. Осуществляя свои широкие и полунезависимые полномочия, интенданты добились значительного сокращения административного аппарата, совершенствования финансового контроля и сбора доходов и заметного прогресса – хотя и не полного успеха – в прекращении злоупотреблений, таких как repartimiento, товаров индейцам и mita – системы принудительного труда. Они побуждали муниципальные советы, многие их которых годами пребывали в оцепенении, к возобновлению общественных работ и активизации местного управления вообще. Их от всего сердца ненавидели во всех уголках Индий.
Карта 8. Испанская империя в Америке в конце XVIII века
И экономические, и административные реформы, проведенные в Индиях при Карле III, имели своей целью увеличить королевские доходы; одной из главных целей, на которые должны были пойти эти доходы, была защита империи. Любопытно, что Испанские Индии, по общему мнению такие богатые, являвшиеся объектами такой зависти и столь неоднократно подвергавшиеся нападениям, до Семилетней войны не имели постоянной армии. Действительно, военно-морской обороне, обеспечению военных конвоев кораблями и патрулирующим эскадрам всегда отдавалось приоритетное место в порядке финансирования. Восстановление «линейного» флота – главная забота многих талантливейших министров XVIII века – было предпринято главным образом для того, чтобы защищать Индии, не надеясь на Францию. С другой стороны, сухопутные силы не принимались в расчет. Стародавняя практика призывать encomenderos со своими людьми ненадолго пережила XVI век и упадок системы encomienda. В XVII веке ключевые города, такие как Гавана и Картахена, обзавелись военными гарнизонами, а вице-короли – личной охраной из алебардистов; но в экстренных случаях – при восстаниях индейцев или нападениях иностранных пиратов – приходилось собирать местные вооруженные силы и платить им. В XVIII веке начался медленный, но неуклонный процесс милитаризации. Небольшая пограничная армия была создана в Чили, несколько гарнизонов появились в Мексике, вице-королевских алебардистов сменили пехотные роты – compaňías de palacio, а в главных городах торговые сообщества или иногда gremios – гильдии ремесленников формировали и содержали частные местные народные ополчения, обычно плохо вооруженные и плохо обученные. Вступление Испании в Семилетнюю войну и последующая опасность нападения Англии, подчеркнутая падением Гаваны, убедили правительство в необходимости иметь в Индиях более постоянную армию. Такая армия была спешно организована в 1762 году и продолжала существовать и после окончания войны. Изначально в нее входили и колониальные рекруты, и профессиональные полки, присланные из Испании, но в мирное время она формировалась главным образом за счет принудительной вербовки местных жителей на военную службу. В Новой Испании во времена Карла III армия обычно насчитывала 6 тысяч человек: 4 линейных полка, 2 драгунских полка, артиллерийская бригада и инженерная рота. В Гаване обычно стоял целый полк. В добавление к этой профессиональной армии было создано постоянное народное ополчение, которое в Новой Испании насчитывало 20 тысяч человек, поделенных на батальоны по провинциям. Ополченцев набирали в основном из креолов и метисов; индейцы были, по крайней мере теоретически, освобождены от мобилизации. Большинство офицеров были видными местными креолами, землевладельцами, владельцами рудников и тому подобное, которые покупали себе офицерский чин. В Южной Америке вооруженные силы – как регулярные, так и территориальные – были меньше, но каждый вице-король имел в своем распоряжении какие-то вооруженные силы. Армия оказывала влияние не только на обороноспособность колонии, но и через офицеров-креолов на колониальный общественный порядок, так как профессиональные и территориальные офицеры претендовали – и им его предоставляли – на привилегированное положение: юридическое, общественное и экономическое.
Армия возникла возле церкви – на самом деле она в какой-то степени и заменила церковь в качестве опоры и поддержки гражданской администрации. Во времена Габсбургов подчинение закону и королевской воле обеспечивалось в крайнем случае и путем убеждения со стороны церкви и путем принуждения посредством нецерковных санкций. Королевская администрация тоже во многом полагалась на советников и чиновников, набранных из числа священнослужителей. Масштабная реорганизация колониальной жизни в XVIII веке радикально изменила эту модель поддержки. Королевская администрация стала все меньше и меньше полагаться на церковь, при этом все жестче ее контролируя через Patronato. Иногда корона вступала в серьезные публичные конфликты с церковью, такие как, например, ее ссора с иезуитами в 1767 году. Одним из проступков (или так называемых проступков) ордена иезуитов был его протест против возвращения колонии Сакраменто Португалии по мирному договору 1763 года. Против иезуитов было выдвинуто абсурдное обвинение в том, что они стремились создать независимое королевство из парагвайских миссий. Иезуиты были оттуда изгнаны, и огромные площади обработанной земли снова заросли кустарником. Вместо того чтобы опираться на церковь, правительство Бурбонов обратилось к армии; чиновников все чаще и чаще набирали из числа военных. Привилегированному общественному положению и политическому влиянию, полученным таким образом военными, суждено было укрепиться приблизительно спустя одно поколение в гражданской войне.
Эффективность администрации редко вызывает восхищение в колониальных обществах, особенно когда ее проявляют чиновники из метрополии. Колониальная администрация более поздних Бурбонов, надо сказать, не была исключительно эффективной по европейским меркам того времени. Во многих случаях, особенно на низших уровнях, она оставалась продажной и небрежной, какой всегда и была. Тем не менее она была более эффективной, более централизованной, чем любое правительство, которое когда-либо было в Индиях; а люди, стоявшие во главе нее и извлекавшие для себя из своей работы в ней средства к существованию, были по происхождению – по политическим соображениям – почти все испанцами с Пиренейского полуострова. То отчуждение между испанцами и американцами, которое существовало уже давно, но которое благодаря деловитости Бурбонов усилилось, теперь требует изучения.