. Большинство из них были консерваторами по характеру и в силу обстоятельств. Они желали такого правительства в Испании, которое защитило бы монархию и католическую церковь от вторжения якобинцев и военных карьеристов из Франции, а также оставило их под властью церкви и монархии и предоставило им возможность заниматься своими собственными местными делами. Они были не больше расположены подчиняться распоряжениям главной Junta, чем принять власть Бонапарта. Если империей будут править juntas, аргументировали они, то американские джентльмены вполне могут создать свою собственную junta. Именно это они и начали делать.
Последовавшая неразбериха понятна, только если не забывать о рассредоточенном, мягкотелом характере имперского правления. Каждое вице-королевство было отдельным автономным королевством, каждое генерал-капитанство напрямую взаимодействовало с королевской властью. Правительства провинций мало контактировали друг с другом; на самом деле они зачастую сильно завидовали друг другу. Реформы Карла III путем рационализации границ провинций и приближения их к естественным границам ускорили процесс отделения и отдаления провинций друг от друга. В отсутствие хоть какой-то координирующей власти в Индиях, когда центральное королевское правительство рухнуло, каждое правительство провинций было предоставлено самому себе, чтобы решать свои местные проблемы без консультаций или руководства, и, естественно, эти решения были разными. Более того, в каждой провинции существовало множество разрозненных интересов. Административный аппарат, в котором работали в основном испанцы с полуострова, все больше и больше отдалялся от креольского общества, которым он управлял; и креольскому обществу тоже недоставало координирующих принципов. Это было общество, в котором господствующее положение занимали местные магнаты и существовала личная лояльность. Это было особенно характерно для преимущественно пастушеских регионов. Не случайно эти регионы – Северная Мексика, Венесуэла, Ла-Плата, где из vaqueros (пастухи), llaneros (житель равнины) и gauchos (гаучо – хороший наездник) можно было легко собрать грозную нерегулярную кавалерию и где любой местный босс мог содержать частную армию из верных ему сподвижников, были теми регионами, где в первую очередь распространились идеи о полной независимости. В регионах, где существовало многочисленное население покорных индейских крестьян, тоже, разумеется, господствовали крупные землевладельцы, но их влияние было более консервативным и более полным пиетета к установленному порядку. В пастушеских районах опасности и тяготы выпаса, охоты и забоя скота приучили сельских жителей к постоянной походной жизни. Люди, выросшие в такой жизни, представляли собой превосходный материал для революции или войны. По этим же причинам пастушеские районы были регионами, где горячее всего звучали требования независимости и где острее всего была междоусобная война. Если один местный магнат, или caudillo, выбирал независимость, его сосед и соперник, вероятнее всего, провозглашал себя приверженцем короны. В этих районах свобода была своим собственным палачом.
Между 1808 и 1812 годами почти каждая провинция Индий сотрясалась от революционных движений того или иного рода. В новых вице-королевствах люди с бо́льшим воодушевлением выступали за немедленную независимость, чем в старых вице-королевствах, но в новых среди революционеров была сильнее тенденция ссориться между собой. В каждой провинции на ход событий влияли местные особенности и личности. Не было двух одинаковых. В Буэнос-Айресе Линьерс – французский эмигрант, который когда-то возглавил местное сопротивление англичанам и которого правительство Карла IV признало вице-королем, – в 1809 году был смещен местными жителями – полуостровными испанцами и их сторонниками и заменен другим вице-королем, присланным из Испании главной Junta; но в мае 1810 года, когда весть об успехах Наполеона в борьбе с Регентским советом достигла Буэнос-Айреса, этот вице-король был, в свою очередь, свергнут в ходе креольского переворота и депортирован вместе с судьями audiencia. Сомнительное соглашение среди представителей местной знати – cabildo abierto – привело к созданию местного правительства – временной junta провинций Ла-Платы. И хотя эта junta не отказалась немедленно и официально от верности испанской короне, власть Испании в этом регионе больше никогда уже не была восстановлена.
И хотя эта временная junta была действительно независима от Испании, она была совершенно не способна осуществлять свою власть за пределами окрестностей Буэнос-Айреса. Монтевидео – растущая гавань-соперница, расположенная на другом берегу устья реки, почти автоматически взяла абсолютно противоположный курс и провозгласила верность Регентскому совету. Между двумя портами началась война, которая с перерывами длилась 4 года. Провинции, расположенные вверх по течению реки, были менее лояльны Испании и ненамного лояльнее Буэнос-Айресу. Огромное неуклюжее вице-королевство распалось на рассорившиеся части. Экономические интересы порта и непосредственно прилегающих к нему материковых территорий вступили в конфликт – как впоследствии покажет история Аргентины – с интересами провинций, расположенных далеко от моря. В захудалом маленьком порту Асунсьоне, расположенном в верхнем течении реки, junta провозгласила Парагвай независимым от Испании в 1811 году и от Буэнос-Айреса в 1813 году. В столь же отдаленном, но экономически более значимом регионе, Верхнем Перу, президент и судьи audiencia Чаркаса были заключены в тюрьму и изгнаны из страны в 1809 году. Интендант этой провинции последовал за ними в 1810 году после восстания в Ла-Пасе, и управление в свои руки взяла «защитная хунта», провозгласившая свою верность Фердинанду VII, но фактически независимая. Однако ее независимость просуществовала недолго. Чиновники и коммерсанты Перу так и не простили отделения Верхнего Перу от старого вице-королевства, и вскоре после этого провинция Чаркас была приведена к повиновению вице-королевскими войсками, присланными из Лимы. Несколько экспедиций из Буэнос-Айреса не добились никаких постоянных результатов, но контратаки из Верхнего Перу на Буэнос-Айрес были такими же безуспешными, и возникла тупиковая ситуация. В самом Перу все оставалось относительно спокойно. Вице-король, имея поддержку более консервативных элементов среди местного населения и регулярные войска в своем распоряжении, сумел сохранить свою власть, несмотря на ряд небольших бунтов и заговоров. Вице-король Перу также сумел, хотя и с большим трудом, подавить гораздо более решительные восстания в Чили. Там события следовали по знакомому сценарию: местные собрания знати, juntas, заявляющие о своей независимости и лояльности Фердинанду VII, арест в 1810 году генерал-капитана. Однако ссоры среди лидеров восставших парализовали временное правительство. Колониальное правление было в 1814 году восстановлено. Лидеры бунтовщиков были либо казнены, либо бежали через Анды в Аргентину.
Вице-королевство Новая Гранада, как и Ла-Плата, появилось сравнительно недавно, огромное, с многочисленными внутренними различиями и отсутствием традиционного единства. Не только каждая провинция в Северных Андах действовала в одиночку; каждый город стал сам себе законом. Фактически муниципальные cabildos были единственными авторитетными оставшимися органами власти в провинциях, где интенданты и судьи были заключены в тюрьмы или изгнаны. Для них была характерна традиция местного сепаратизма, и они обычно брали на себя руководство. Соседние города и вожди занимали противоположную позицию и затевали войны. В 1809 году в степенном Кито группа местных магнатов образовала хунту, отправила в тюрьму членов audiencia и провозгласила себя соправителями от имени Фердинанда VII; их быстро сверг вооруженный отряд, присланный из Санта-Фе-де-Боготы вице-королем, и большинство из них были казнены. После этого в Кито все было тихо до 1821 года. Однако в 1810 году восстание произошло в самой Санта-Фе-де-Боготе, и вице-король был изгнан хунтой, которая признала Фердинанда VII, но не Регентский совет. Тукуман пошел по такому же пути, но Пасто поддержал Регентский совет. Санта-Марта, расположенная на побережье, выступила за Регентский совет, а Картахена с крепостью и ее гарнизоном изгнала губернатора и в 1811 году провозгласила себя суверенным и независимым городом-государством и объявила войну Санта-Марте. Болтливый Миранда, который тогда был уже человеком средних лет (р. 1750), и молодой и неутомимый Боливар прибыли в Венесуэлу в 1810 году, чтобы открыто поднять знамя восстания. Каракас провозгласил себя независимым в 1811 году, но прибрежные города Коро и Маракайбо и ковбойский город Ангостура, расположенный на равнине, объявили о своей поддержке Испании и Регентского совета. Последовала ожесточенная гражданская война между соперничающими вождями, в которой Каракас, уже разрушенный землетрясением, которое многие сочли божьей карой за восстание, был захвачен и разграблен бандой самозваных роялистов. Самым памятным событием этой беспорядочной войны был поразительный форсированный марш маленькой армии под предводительством Боливара, который, выйдя из Картахены, временно отвоевал Каракас в 1813 году. Конец этого этапа войны настал в 1814 году с прибытием из Испании генерала Морильо с регулярной армией. В 1815 году Боливар бежал на Ямайку, Миранда умер в тюрьме в Испании годом позже. К 1816 году весь север Южной Америки снова был приведен в повиновение Испании. Многие лидеры восстаний были расстреляны, а испанский вице-король снова воцарился в Санта-Фе-де-Боготе.
В процветающей Новой Испании события приняли иной оборот. Отречение Фердинанда VII от престола[107] поставило перед правительством знакомую дилемму. Audiencia предложила признать новое правительство Испании, cabildo Мехико – сформировать местное правительство и действовать от имени Фердинанда VII. Вице-король, несколько забегая вперед, поддержал