покоилась.
— Это печально, — сочувственно сказала Талия, делая маленький глоток, — мои сестры часто бывали несносными, но не представляю, что бы я без них делала.
— Мне бы хотелось иметь сестру или брата, можно было бы вместе пускаться в приключения.
— О, у нас и были приключения, но Каллиопа всегда сдерживала нас, она самая старшая и благоразумная из сестер.
— А ваш отец всегда был занят, как и мой.
— О да. Он ученый и занят своей наукой, много читает по вечерам. Впрочем, он всегда следил за тем, чтобы мы получили хорошее образование и знания, особенно в мире античных искусств. — Она предложила ему тарелку с кексами и сэндвичами. — Ваш отец тоже был ученым? Во Флоренции широкое поле деятельности для ученого.
— Мой отец был писателем, его привлекали эпоха Ренессанса и республиканские идеи… — Марко взял маленький сэндвич и некоторое время был занят едой, как будто специально делая паузу, чтобы не сказать лишнего. — Какое-то время он возлагал надежды на Наполеона, увлеченного новыми идеями. Отец надеялся, что они сметут феодализм, принесут новые законы, образование и большую справедливость. Они с друзьями часто собирались и писали памфлеты.
— Он увидел воплощение своей мечты? Марко покачал головой:
— Нет, Наполеон неожиданно изменил идее, как и остальные до него. И мой отец был горько разочарован тем, что никаких перемен не произошло. Мечтал о конституционном правительстве, но умер, не завершив дела. Теперь, когда у нас укрепились австрийцы, его идеи отодвинулись еще дальше.
Талия, затаив дыхание, слушала его рассказ о жизни, в которой мало понимала. Политика, высокие идеалы, настоящая борьба за идею.
— Вы тоже пишете, Марко? Вы следуете по стопам вашего отца?
Но минуты откровенности миновали. На лице Марко вновь появилась светская маска. Он лишь усмехнулся в ответ, протягивая пустую чашку.
— О, могу посвятить оду вашим небесно-голубым глазам, вашей красоте.
— Прошу вас, не надо. — Ей было жаль, что он вдруг переменился. — Я бы почитала вашу монографию об истории Флоренции.
— Напишите ее сами. Насколько я помню, вы прекрасно владеете пером.
— О, у меня не больше воображения, чем у нашего дворецкого.
Он дотронулся до ее руки, когда она передавала чашку.
Она медленно отняла руку.
— Марко, зачем вы пришли?
— Я принес вам это. — Он поднял с пола зонт, который она потеряла в Сидни-Гарденс. — Он вам может понадобиться в таком месте, как Бат.
— Вы очень добры. Но не проще было послать слугу?
— Но я не мог поручить слуге всего остального…
И он ладонью провел по ее щеке, осторожно, как будто она была из хрупкого фарфора. Потом медленно, как будто давая ей время отстраниться, прижался губами к ее губам.
Но Талия и не собиралась его останавливать. И, как в прошлый вечер, ее губы раскрылись навстречу, она вновь почувствовала, как в ней поднимается жгучая волна желания. Пустая чашка упала на ковер, Талия схватила его за плечи, отчаянно, как будто цепляясь за якорь спасения в этом зыбком мире, хотя он и был причиной ее головокружительной страсти, источником сжигающего ее пламени.
— Талия, cara. — И, оторвавшись от ее губ, граф осыпал поцелуями ее шею, закрытые веки, опускаясь все ниже.
И вдруг отпустил ее. И, не веря своим ушам, она услышала:
— Существует слишком много причин, из-за которых я не могу быть с тобой. Но ты должна знать, что быть без тебя — самое тяжелое испытание в моей жизни.
— Тогда не уходи, — прошептала она, — останься со мной здесь, навсегда.
— Не могу, scusa, cara. — Он поцеловал ее в лоб и встал.
Она сидела с закрытыми глазами, ощущая лишь холодную пустоту рядом. Пока не услышала щелчок входной двери. Вскочила, подбежала к окну, глядя затуманенным взглядом, как он удаляется прочь. Ее пальцы сжались в кулаки. Он хотел отпугнуть ее своими поцелуями и своим грубым желанием. Но он ее плохо знает. Она единственная из всех муз семейства Чейз действует наперекор и, если ей не разрешают, добивается своего.
Ей всегда хотелось поразить своих сестер. А теперь она хотела поразить Марко. Пусть узнает, какая она на самом деле.
После его визита она была как никогда уверена в том, что он тоже любит ее, несмотря на леди Ривертон и Клио. И она не отступит, чего бы ей это ни стоило.
Глава 11
После незабываемой встречи в гостиной Талия несколько дней не видела Марко. Она продолжала танцевать на ассамблеях, ходила в гости, на концерт итальянской музыки, но Марко нигде не появлялся. Даже на концерте, на который она возлагала большие надежды.
Он исчез. Она искала его по записям в книге на водах. Но не слышала ни от кого о его отъезде, хотя в маленьком курортном мирке все о всех знали. Но о Марко не было никаких слухов.
Но леди Ривертон все еще была в Бате. Талия видела ее на ассамблее с новым молодым кавалером. Марко порвал с ней? Поэтому не появлялся на публике?
Нет, должна быть причина другого рода. А может быть, тому виной она сама? Эти поцелуи изменили ее жизнь. И он бежал прочь от ее настойчивости? Нет, графа трудно испугать страстью.
Ее измучили эти размышления. Спасала только пьеса. Она освобождалась от наваждения, доверяя все перу и бумаге. Ожили сцены, где Изабелла страдает от преступной страсти к своему таинственному супругу.
— Ты пойдешь сегодня со мной в Гранд-Бювет, Талия? — спросила Каллиопа за завтраком. — Кэм хочет заняться ответами на деловые письма, а я просто не вынесу больше этой воды в одиночку. Но если ты занята…
Талия улыбнулась сестре:
— Разумеется, я пойду с тобой. Свежий воздух поможет мне решить некоторые творческие замыслы.
— Не уверена насчет свежего воздуха в Гранд-Бювет. Там всегда такая давка. Но можно увидеть кое-что любопытное. Например, белокурый парик леди Уоллингтон.
— Парик? Зачем он ей?
— По-моему, она вообразила себя нордической богиней. Такие вещи надо приберечь для венецианского маскарада.
— Кстати, я почти закончила писать приглашения, — сообщила Талия. — Если ты не хочешь больше никого прибавить к списку гостей, завтра утром можно отсылать по адресам.
— Обязательно должны быть леди Уоллингтон и ее племянник. — Каллиопа лукаво взглянула на сестру. — Сегодня утром молодой мистер Дэшвуд снова прислал цветы.
— Я уже написала им приглашения. Хотя молодой Дэшвуд — просто ничтожество.
— Ну почему же, он, кажется, довольно мил и так внимателен. Он один из самых красивых мужчин в Бате, особенно после того, как исчез из поля зрения граф ди Фабрицци.
Талия перебирала приглашения.
— Я и не заметила. Была так занята последнее время.
— Хмм, — с сомнением произнесла сестра, но не стала развивать тему. — Слава богу, Кэму удалось снять залы в отеле для нашего маскарада. Мы не смогли бы вместить всех в этом доме. И надо нанять музыкантов. Талия, дорогая, ты уже выбрала костюм?
— Кто это?
Талия слышала, как тихо переговариваются две леди за ее спиной в Гранд-Бювет. Только что они болтали о моде. Талия ждала сестру, которая принимала ванны, и особенно не прислушивалась. Но тон, которым были произнесены эти слова, привлек внимание.
— Понятия не имею, Матильда, — отозвалась вторая леди, — но если бы видела его раньше, то, безусловно, запомнила бы.
Талия обернулась к двери и привстала на цыпочки, чтобы взглянуть на того, кто так их поразил. Сегодня в Гранд-Бювет было особенно скучно, потому что Марко опять не пришел, и появление нового лица приветствовалось.
Когда же она увидела объект внимания двух леди, то и сама чуть не открыла рот от изумления.
Постепенно он привлек внимание почти всех дам. Даже пожилые матроны в своих креслах-каталках обратили на него взоры, а молодые девушки начали охорашиваться и нервно хихикать.
Талии еще не приходилось встречать такой красоты. Это был настоящий молодой Аполлон — высокий, стройный, с золотыми локонами и в тон им золотистой кожей.
Он взирал на окружающих с видом бога, которому подвластно все.
Дамы со всех сторон спешили приблизиться к красавцу, а он посылал им ослепительные улыбки и ловил в золотые сети.
Но Талию он не покорил. Не важно, как хорош был незнакомец, она не могла даже сравнивать его божественную красоту с темной красотой Марко. Впрочем, она и в мифологии предпочитала мир подземного царства.
— Святые небеса, — услышала она рядом голос Каллиопы, — неужели само солнце спустилось к нам?
— Что, тоже заметила этого Аполлона?
— Как же можно его не заметить? Хорошо, что я счастлива с мужем, иначе тоже могла поддаться искушению и подтянуться к этой солнечной красоте, жеманничая и глупо улыбаясь.
— Нас не так воспитали.
— Но согласись, трудно устоять.
— О да. Он как прекрасная античная статуя.
— Верно, сестра.
Талия отпила глоток воды, принесенной Каллиопой.
— Не знаешь, кто это?
— Пойдем посмотрим в книге.
Они поспешили к книге записи вновь прибывших.
— Вот! — сказала вдруг Каллиопа. — Это он.
— Синьор Доменико де Лукка. Не сказано, откуда он приехал.
— Рим, Милан, с таким красивым именем, откуда же еще?
— Вдруг в Бат нахлынули итальянцы. Нас снова завоевывают? А может быть, он из Венеции?
— Из Неаполя, — раздался позади красивый глубокий голос.
Обменявшись взглядами, сестры обернулись — перед ними стоял синьор Доменико де Лукка.
А рядом улыбающиеся леди Гримсби и ее дочь Анна. Глаза бога были синие, как сицилийское небо перед сумерками.
— Вы знаете Неаполь? — спросил он.
— Конечно, они знакомы с Неаполем, — сказала леди Гримсби, — перед вами две дочери известного ученого, сэра Уолтера Чейза. Они много путешествовали по всей Италии и Греции.
— Вот как, — обрадованно сказал де Лукка, — приятно встретить таких прекрасных леди, которые побывали у меня на родине.
Леди Гримсби вспомнила о приличиях:
— Леди Уэствуд, мисс Чейз, могу я вам представить синьора де Лукку? Он приехал в Бат изучать некоторые исторические ценности. Синьор де Лукка, это графиня Уэствуд и ее сестра, мисс Талия Чейз.