Лично я никуда не денусь.
– Я имела в виду…
– Мы понимаем, Марджи. Нам тоже будет тебя не хватать.
– Ну… значит, я с вами прощаюсь.
– Не прощайся, скажи «до свидания».
– До свидания, до встречи.
Многие невесты обещали заглядывать время от времени в контору, но немногие исполняли свое обещание. Изредка новобрачная, вернувшаяся из свадебного путешествия, приходила сияющая и нарядная, а после этого больше не появлялась. Через год ее ближайшая подруга получала открытку с сообщением о рождении первенца. Тогда все сотрудницы скидывались кто по пять, кто по десять центов на посеребренную ложечку для малыша. О следующих детях никому из конторы не сообщалось. Несколько лет спустя одна из старших девушек могла задумчиво сказать в уборной:
– Как, интересно, поживает Рэй?
– А ты разве не слышала? – отвечал кто-нибудь. – Она живет в Эльмхерсте. Говорят, у нее трое детей. Они с мужем дом в кредит взяли.
– Ну и слава богу, что у нее все хорошо.
Больше о Рэй не вспоминали.
С рыжеволосой красой конторы Марджи попрощалась коротко.
– Ты всегда можешь вернуться, если у тебя что-то не заладится, – сказала Мэри. – Дай мне знать, и я замолвлю за тебя словечко Прентиссу.
– Все будет хорошо, – ответила Марджи.
– Надеюсь, – произнесла красавица не вполне уверенным тоном. – Очень надеюсь.
На правах без пяти минут матроны Марджи решила позволить себе интимное замечание.
– Удивительно, – сказала она, – что мы тебя до сих пор не потеряли – при твоей-то внешности и всем таком.
– Я никуда не тороплюсь. Жду, когда появится мистер Тот Самый.
– А я думала, твой мистер Тот Самый – это мистер Прентисс, – отважилась предположить Марджи.
– Ой, не смеши меня, – протянула Мэри.
Марджи очень обрадовалась. Она, конечно, понимала, что ничего не значит для своего бывшего босса, тем не менее его интересы были ей небезразличны. Она бы очень не хотела видеть такого хорошего мужчину женатым на такой холодной самодовольной девушке, как Мэри.
Мистер Прентисс тепло пожал Марджи руку и заверил ее в том, что дверь конторы всегда для нее открыта, а на коврике всегда написано «Добро пожаловать». Еще он посоветовал ей беречь себя и не попадаться на удочку мошенников. Было ясно, что прощание тронуло его: в одной фразе он использовал целых три крылатых выражения!
С Рини, которой предстояло исполнить роль подружки невесты, прощаться не приходилось. Марджи сложила ленту с напечатанными именами и убрала в коробку со столовыми приборами. Кроме подарка она взяла домой три кусочка торта – для родителей и для Фрэнки. Фигурки жениха и невесты девушки тоже ей отдали.
Глава 21
Уэйн Прентисс не спал на куске свадебного торта. Но сон видел – хороший. Только проснулся он среди ночи с каким-то непонятным тревожным чувством.
Ему приснилось, что его мать – совсем не такая женщина, какая есть на самом деле. Она сильная, а не хрупкая, мудрая, а не милая. Она ведет себя как мать и как друг не только с ним, но и с Марджи, Рини, Мэри, Рути и другими девушками в конторе. Одна из них, обычно Мэри или Марджи, всегда бывает у него дома. Мать опекает их, помогает им решать их маленькие проблемки. Девушки любят ее и доверяют ей. А он чувствует себя счастливым и свободным.
Было непонятно, почему такой приятный сон его встревожил. Он зажег лампу, поднялся, подошел к шкафу и достал из пальто сигареты. Потом встал у окна и, закурив, посмотрел на пустынную улицу, обсаженную деревьями. Ночами в ней появлялось таинственное очарование, которого не было днем.
Он докурил и хотел вернуться в постель. Рука уже протянулась к цепочке лампы, когда из коридора донесся щелчок: зажегся свет в комнате матери. Его первым побуждением было скорее выключить свет у себя, лечь и притвориться спящим. Но от природы он был напрочь лишен способности кого бы то ни было обманывать.
Войдя, она увидела его снова стоящим у окна. Он отошел от кровати подальше, чтобы избежать сидения бок о бок. На миссис Прентисс был канифасовый халат с узором из цветочков и веточек, украшенный кружевом на вороте и на запястьях. Вся одежда, которую она носила, шилась по ее собственным наброскам одной портнихой, работавшей поблизости с незапамятных времен. Эти вещи неизменно создавали образ трогательной леди из прошлого.
– Что случилось, сынок?
– Ничего.
– Тебе не спится?
– Я спал.
– Значит, тебе что-то приснилось.
– Да.
– Это был дурной сон?
– Нет, очень хороший.
– Расскажи мне.
– Я его уже забыл, – соврал он.
Она села на его постель.
– Помнишь, когда ты был маленьким, если ты вскрикивал во сне, я приходила к тебе и рассказывала одну историю?
– Помню.
– Про мальчика, который полюбил жестокую красавицу. Она потребовала от него, чтобы в доказательство своей любви он принес ей сердце матери. Глупый мальчик вырезал материнское сердце и побежал с ним к красавице. По дороге он запнулся и упал, а сердце матери сказало ему: «Тебе больно, сынок?»
– Да, я помню эту историю.
– Теперь ты слишком большой, чтобы я тебя утешала.
«Да! Да, да, да. Всегда да. О чем бы она ни спросила, – подумал он, – я всегда говорю „да“».
– И все-таки с тобой что-то не так, – сказала она. – Я всю ночь не смогу спать, буду волноваться.
– Со мной все в порядке, мама. Наверное, просто устал в конторе. Подумал, что сигарета поможет мне успокоить нервы. Вот и все.
– Ты что-то от меня скрываешь.
– Ничего я не скрываю! – сказал он твердо и взял ее за руку: – А теперь идем. Тебе нужно хорошо высыпаться, чтобы сохранять свою красоту.
Он проводил мать до двери ее спальни и поцеловал в щеку. Вернувшись к себе, лег и погасил свет. Долго не засыпал, потом начал проваливаться в дремоту. Лежа ничком, он яростно прошептал в подушку: «Я ненавижу тебя, мама! Ненавижу!»
Утром он не мог вспомнить, действительно ли он произнес эти ужасные слова, или ему только приснилось, что он сказал их.
Глава 22
Фрэнки и Марджи сняли комнату с ванной и кухонным уголком на Бушуик-авеню. Кровать из экономии купили раскладную, что нарушило планы Фло: покрывало, которое она собиралась подарить молодым, оказалось ненужным. Поэтому она взяла скопленные за много лет этикетки от банок концентрированного молока «Лайен Брэнд», сложенные по пятьдесят штук и перевязанные ниткой, и обменяла их на сервиз с фиалками и золотым ободком на тарелках. Эта посуда, когда ее поставили на полку, очень украсила кухоньку.
Мебельную распродажу у Бэттермена Марджи и Фрэнки пропустили, зато в магазине на Грэм-авеню им в рассрочку продали диван и два кресла – темно-зеленые плетеные, с яркими узорчатыми подушками. Кроме того, был приобретен раскладной стол, крашенный под красное дерево, и к нему два стула. На середину стола Марджи поставила черную стеклянную вазу с искусственными розами. Из дома Фло разрешила ей забрать свой комод с зеркалом. Довершал меблировку подержанный эмалированный кухонный столик с двумя белыми стульями.
Черная ваза была не единственным артистическим штрихом в интерьере. Марджи гордилась гобеленом с бахромой, висящим на стене над столом. На ее взгляд, это было последнее слово в науке создания домашнего уюта. На гобелене изображалась средневековая сцена охоты – очень красивая. Только один ряд ниток по центру прошел не совсем ровно, из-за чего верхняя часть руки одного из охотников не состыковывалась с нижней.
– Тебя надули, – сказала Фло, заметив это.
Марджи объяснила, что продавец обратил ее внимание на дефект и сбавил цену.
Кроме гобелена на стенах висели две литографии в рамках: «Мальчик в голубом» Гейнсборо и «Плачущая Мария Магдалина» с тициановскими волосами и в голубом одеянии. Марджи любила голубой цвет.
Подаренный Фрэнки сундук, в котором хранилось приданое, встал между двух окон. Марджи положила на него несколько подушек в чехлах, очень похожих на обивку мебели, и посадила французскую куклу с длинными ногами, завязанными в узлы, – подарок Рини. Фло, когда спросили ее мнения, согласилась с тем, что сундук, пожалуй, может сойти за оконный диванчик.
Тщательно все проинспектировав, она предрекла, что от соседей сверху поползут тараканы, а от соседей снизу – клопы, но в целом объявила комнату очень современной и «конфортабельной». Хенни ничего не сказал, однако ощутил гордость, ведь дочь уже сделала шаг вперед: ее квартирка была обставлена лучше, чем их старая.
Вечерами последней недели Марджи наводила в своем гнездышке порядок. Когда все было готово, пригласила Рини и Рути. Подруги визжали от восторга.
– С ума сойти! – заключила Рини. – Вот бы и нам с Сэлом так!
– Все у вас будет, – успокоительно сказала Маржи. – Когда-нибудь.
– Собственная ванная! – воскликнула Рути. – Твой нареченный случайно не печатает деньги?
– В этой ванне я намерена жить, – заявила Марджи.
– «Утопи свои печали», – пропела Рини.
– Не «утопи», а «прокури», – поправила Рути.
– Правильно «и пропой свои печали».
– Нет, «утопи»!
– Нет, «пропой»!
– Нет, «пропей»! – пошутила Марджи.
Девушки захохотали. Они все смеялись и смеялись и никак не могли остановиться. «Чего это нас так разобрало?» – спрашивали они сами себя, с трудом переводя дыхание. Вопрос остался без ответа. Они были еще слишком молоды, чтобы понимать, что смеются только потому, что молоды.
Глава 23
За несколько дней до свадьбы мать затеяла с Марджи деликатный разговор в сомнительном уединении ее спальни.
– Есть кое-какие вещи, которые ты должна знать, раз уж ты выходишь замуж. – Фло болезненно покраснела.
– Я их знаю, мама, – сказала Марджи мягко.
– Знаешь? – Точно опилки, в которые бросили зажженную спичку, в уме Фло вспыхнуло подозрение. – Так вот, значит, как ты развлекалась у меня за спиной! – выпалила она. – Я сижу дома одна, думаю, что ты хорошая девочка, а оказывается…