– Доктор Берн сказал, что вы должны отдать мне какие-то документы для мисс Сотбери.
– К чему такой официоз, Дэвид? – лениво поинтересовалась Эрика, потягиваясь с грацией дикой кошки.
Она и есть дикая, блудливая кошка! – сердито подумал Дэвид, но оторвать восхищенного взгляда от стройного тела не смог. Несмотря на глубоко укоренившуюся неприязнь, он реагировал на Эрику, как любой другой нормальный здоровый мужчина.
– Мне очень не хочется болтать здесь с тобой. И не только здесь. Будь моя воля, я бы и близко к тебе не подошел.
– Ты все еще обижен на меня? – Эрика удивленно приподняла тонкую бровь. – Может быть, я смогу сделать что-то, что смоет твою обиду?
Она провела розовым язычком по пухлым, ярко накрашенным губам. Руки Эрики с пурпурными ногтями медленно прошлись от талии и чуть приподняли пышную, уютно лежащую в глубоком вырезе грудь.
Дэвид вспомнил, как совсем недавно ласкал это великолепное тело, но вместо возбуждения, которое явно стремилась вызвать у него Эрика, почувствовал тошноту.
– Наша проблема в том, что ты не в моем вкусе, – признался он, равнодушно глядя на аппетитные формы.
Дэвиду удалось смирить свои гормоны, и теперь Эрика не вызывала у него ничего, кроме отвращения.
– Где документы?
Эрика скривила губки и протянула Дэвиду нужную папку.
– Кстати, может быть, тебе будет интересно, между мной и Стенли теперь чисто деловые отношения.
– А когда секс был для тебя чем-то, кроме способа достижения поставленной цели? – поинтересовался Дэвид. Он забрал папку и бегло просмотрел ее содержимое. – Искренне верю, что ты не забыла положить туда что-нибудь ценное. Надеюсь, что это наша последняя встреча.
– Я хороший секретарь. – Эрика усмехнулась. – Так же хороша за компьютером, как и в постели. Уж ты-то должен бы знать…
– Прекрати, – попросил Дэвид. – Меня тошнит от тебя.
– Где же твое джентльменское поведение?
– Джентльменом я бываю только с леди, – отрезал Дэвид. Он закрыл папку и засунул ее под мышку. – Прощай, Эрика.
– Ты бываешь джентльменом с такими, как эта нежная фиалка Кэролайн? – Эрика просто не могла остановиться. К тому же ей было приятно задевать Дэвида, она ведь уже успела заметить, какими глазами он смотрит на новую хозяйку клиники.
– Мисс Сотбери – истинная леди, – чопорно сообщил Дэвид.
И Эрика сразу же вспомнила, какая социальная пропасть между ними, вспомнила и как мечтала получить титул леди, и как в один миг все ее мечты пошли прахом, а все из-за того, что она расслабилась и забыла, сколь острым и наблюдательным умом обладает Дэвид.
Он видел, как в глазах Эрики появляется бешенство. Ему было прекрасно известно, что ее просто бесит упоминание о неравенстве между ними. И даже во время безобразной сцены расставания не смог сдержаться и сказал, что никогда не женился бы на Эрике, ведь это был бы неравный брак. Дэвид лгал: он уже почти был готов сделать ей предложение, но расчетливая и циничная в самой своей сути Эрика не верила, что человека можно любить просто так.
Вот и теперь Дэвид не мог избежать недостойного, но тешившего самолюбие укола. Ну не мог он думать об Эрике, как о достойной женщине! Соответственно, и не мог вести себя с ней, как подобает.
Эрика всего на секунду растерялась, но ведь и у нее была одна еще не разыгранная карта.
– Думаю, мы с ней могли бы стать подругами, – промурлыкала Эрика. – Может быть, она научит меня, как должна себя вести леди, чтобы вернуть такого красавца, как ты?
– Для начала ей нужно не быть Эрикой Кебер.
Дэвид развернулся и вышел из приемной. Последнее слово осталось за ним, но у Дэвида появилось чувство, что этот бой он проиграл. А он очень не любил проигрывать. И уж тем более проигрывать Эрике Кебер.
Дэвид еле дождался, когда Стенли Берн наконец окончит свою экскурсию. Мало того что ему пришлось ждать Кэролайн в машине почти полтора часа – хорошо хоть он мог заниматься документами, а не просто тупо смотреть в окно, – так еще и по дороге домой Кэролайн взахлеб рассказывала ему о том, какой милый и заботливый человек Стенли. Финальная фраза этого повествования сразила Дэвида наповал. Сияя, как соверен в музее монетного двора, Кэролайн сообщила:
– А помощница Стенли оказалась очаровательной девушкой! Как странно, что вы с ней расстались, Дэвид.
– Не сошлись характерами, – сердито буркнул он в ответ.
Кэролайн лукаво посмотрела на него из-под ресниц.
– Странно все это: вы очень добрый и отзывчивый человек, она – очень милая, и вдруг не сошлись характерами. Впрочем, люди часто совершают ошибки. Мне показалось, что Эрика совсем не против попробовать еще раз сойтись характерами.
– Проблема в том, что я категорически против, – резко ответил Дэвид.
Кэролайн нахмурилась и отвернулась к окну. Через пару минут она вновь посмотрела на Дэвида, в ее голубых глазах появились слезы.
– Вы думаете, я веду себя недостойно? – спросила она.
Дэвид от неожиданности чуть было не въехал в столб.
– Что вы имеете в виду?
– Ну папа умер совсем недавно, а я уже смеюсь, тараторю как сорока, да еще и лезу устраивать чужую жизнь…
– Это я веду себя недостойно. Мои личные переживания никого не интересуют. Не ориентируйтесь на меня во всем, что касается Эрики: у меня стойкое предубеждение, поэтому я вообще не хочу обсуждать мисс Кебер и при одном только упоминании ее имени у меня резко портится настроение. А насчет вашего вопроса… Кэролайн, думаю, вашему отцу вы гораздо больше нравитесь счастливой, чем грустной. Любой нормальный человек будет рад видеть на вашем лице улыбку, а не слезы. Вас так красит улыбка!
Дэвид понял, что наговорил лишнего, и поспешил закрыть рот. Кэролайн с удивлением смотрела на него. Наконец она сказала:
– Знаете, Дэвид, у меня почти никогда не было друзей, как-то так получилось, но мне кажется, мы с вами могли бы стать настоящими друзьями. Хотите?
Дэвид улыбнулся ей.
– Да, очень.
И мысленно добавил: я бы не отказался от большего.
– Вот и отлично! – порадовалась Кэролайн. – А насчет ваших переживаний вы не правы: они очень интересуют меня, ведь мы друзья.
3
Дэвид чувствовал, как медленно сходит с ума: он по-прежнему каждый день виделся с Кэролайн, они обсуждали текущие вопросы, он пытался объяснить ей какие-то юридические тонкости, давал минимальные знания экономики и управления, чтобы она хоть как-то ориентировалась в отчетах доктора Берна. Но эти встречи были напрасными. Кэролайн отдалялась от него, так и не успев приблизиться. Целыми днями она пропадала в клинике, и Дэвид подозревал, что главный врач в последнее время своим прямым обязанностям уделяет все меньше и меньше внимания.
Только одно осталось для Кэролайн неизменным: каждое утро, прежде чем отправиться в клинику, она заезжала на кладбище и приносила свежие гиацинты на могилу отца. Дэвид из окна машины наблюдал за ней, не решаясь присоединиться.
В эти минуты Кэролайн хотела быть одна. Ей нужно было так много рассказать отцу! Она могла бы сидеть здесь часами, но Кэролайн понимала, что нужно вставать и ехать в клинику. Не в ее силах помогать новой жизни появляться на свет, но она может сделать все, чтобы другие спокойно занимались своим делом.
Кэролайн часто задумывалась о том, как теперь ей вернуться в Харлем. С Ноттингемом и клиникой ее связывало все больше и больше нитей. Странно, но, когда отец был жив, она не чувствовала этой глубокой связи. Может быть, все потому, что в Ноттингеме появился человек, ради которого она смогла бы остаться здесь до конца жизни, если бы он только попросил.
Но пока Кэролайн старалась не думать об этом. Ей становилось стыдно перед памятью отца и почему-то перед Дэвидом всякий раз, как только в ее мыслях возникал обольстительный и притягательный образ доктора Берна.
Ранним солнечным утром начала июня Кэролайн как всегда пришла на могилу отца, крепко сжимая в руках розовые гиацинты. Скромный букет Кэролайн осторожно положила рядом с еще не увядшими цветами. Она опустилась на колени. Сочная зеленая травка уже покрыла земляной холм.
Кэролайн улыбнулась и приложила ладонь к земле.
Это было глупо и отдавало язычеством, ведь она-то знала, что под этим дерном находится оболочка, а то, что она считала своим отцом, вместилище его чувств, его стремлений, его любви к ней, было уже далеко. И все равно ей казалось правильным говорить с отцом именно так.
Прикосновение к холодной земле не было приятным. Оно напоминало ужасный день, когда Кэролайн узнала о смерти матери. Именно тогда они стали с отцом единым целым. Жаль, что только сейчас, лишившись своей половинки, она ощутила эту целостность.
Мы так мало внимания уделяем тем, кого любим, мысленно обратилась Кэролайн к отцу. Нам кажется, что они всегда будут рядом, что еще найдется время, чтобы поговорить. А потом вдруг получается так, что времени больше нет.
Каждый день она просила прощения, и каждый день чувствовала, что отец видит и слышит ее. Иногда легкое прикосновение теплого ветра казалось ей прикосновением мягких пальцев отца.
Вот и сегодня ветер мягко коснулся ее щеки. Кэролайн вытерла слезинку, попрощалась и встала с колен. Она еще на секунду задержалась у могилы, но потом решительно тряхнула головой и поспешила к машине, где ее ждал Дэвид.
– Сегодня будет трудный день? – спросил он, просто чтобы завязать разговор, когда Кэролайн села рядом с ним.
– Да, сегодня собрание попечителей. Стенли будет отчитываться перед ними о состоянии дел в клинике. Мне почему-то кажется, что у них будут вопросы.
– Почему?
– Уже несколько раз ко мне подходили попечители и мягко намекали, что они не слишком довольны деятельностью доктора Берна. – Кэролайн нахмурилась. Она не любила наушничества и предпочла бы, чтобы попечители пригласили ее и Стенли и высказали все свои претензии.
Дэвид бросил быстрый взгляд на Кэролайн.
– Они говорили вам, что конкретно их не устраивает?