квартиру оставила, в которой теперь мы все живем, – выразила общее мнение Катюха.
Они кинулись по инстанциям, торопясь собрать все необходимые бумаги до конца рабочего дня. Успели почти все, но похороны все-таки были назначены только на понедельник. А поскольку быстро управиться не получилось, то домой решили ехать не на автобусе, а на такси, чтобы не идти километр через заброшенный парк, в котором сгущаются сумерки.
Когда они подъехали к своему дому, то увидели во дворе еще одну машину. Не местную, но знакомую.
– Тинкины родители, – с удивлением заметила Катюха. – С чего это вдруг пожаловали?
Ответом на этот вопрос стал Тинкин отец, вышедший из подъезда с объемистой сумкой. Коротко поздоровавшись с замершими в удивлении друзьями, он стал запихивать эту сумку в багажник.
– Кстати, Денис бы тоже мог выйти и поинтересоваться, что у нас тут вывозят, – тихо, чтобы его услышали только свои, пробурчал под нос Эдька, шагая по лестнице.
Тинка их встретила в прихожей, полностью одетая.
– Но вот, дождалась, – вздохнула она. – А то уж думала, звонить вам придется. – И, не дожидаясь вопросов, пояснила: – Папа за мной приехал. У нас бабушка заболела, и мама поехала к ней в деревню. А мне велено ехать домой, чтобы в ее отсутствие папа с братиком не исхудали. Вот так вот… Вы только не подумайте, что я сбегаю от вас! Как только все устаканится, сразу же вернусь.
– Ну ладно, счастливо справиться с хозяйством, – напутствовала ее Лерка.
– И это все, что ты мне скажешь?
– А тебе что, мало? Не навечно же прощаемся. И учимся, как прежде, в одном институте.
– Ну да, – Тинка вздохнула, оглядела друзей. – Тогда до понедельника, завтра ведь у нас лекций нет.
– До понедельника, – дружно кивнули ей напоследок все разом.
– Так, я руки первая мыть! – едва закрылась за Тинкой дверь, оживленно заявила Катюха. – Потому что после этого сразу на кухню! Кто не голодный, можете со мной поспорить!
– Ну что ты, что ты! – Эдька отскочил от двери в ванную как ошпаренный. – Ради такого важного дела всегда пожалуйста! Главное – борщик сразу поставь разогреть.
– Ну вот, сейчас подзаправимся! – жизнерадостно поддержал друзей Стаська.
И только Лерка промолчала. Потому что не видела смысла делать хорошую мину при плохой игре. Она всеми силами постаралась не дать Тинке понять, что не верит ей. Пусть уезжает, подруга. Лерка не судила ее. Только знала, что Тинка, попрыгунья-стрекоза, готовит гораздо хуже, чем ее папа. Да и брат у нее, если честно, управлялся на кухне куда ловчее, чем Тинка с ее нарощенными ногтями. А перемену в Тинкином настроении Лерка заметила еще вчера.
А потому, когда все сели за стол, начала свою речь так:
– Ну, хватит вам уже. Мы все понимаем, что происходит.
Нарочито оживленная болтовня ее друзей стихла. И Лера продолжила:
– Хочу вам сказать… я, конечно, понимаю, что у всех у вас проблемы с жильем, но все же оно не стоит того риска, на который вы подписываетесь, оставаясь здесь. Так что, если вы, сообща или порознь, подыщете себе более безопасное пристанище, то я никого за это не буду судить. Это мои проблемы, и решать их тоже мне.
Высказавшись и не поднимая глаз на замолкших друзей, Лерка взяла свою ложку. Она не ждала от них ответа.
– Я остаюсь, – ответил тем не менее Стаська. – И совсем не потому, что у меня проблемы с квартирой.
– Я тоже, – с несвойственной ему серьезностью поддержал друга Эдька.
Катюха, прежде чем сесть за стол, взявшаяся накормить Пуговку, молча обняла Лерку за плечи. И неожиданно расплакалась, уткнувшись лицом ей в затылок. Лерка развернулась к ней, тоже обняла. И так же неожиданно разразилась слезами, сразу за весь прошедший день. Мальчишки не стали их успокаивать. Стаська просто пододвинул Катюхе стул, а Эдька молча встал и вытащил из буфета бутылку вина, чудом сохранившегося с праздников.
– Надо будет восполнить запасы жидкости в организме, – сказал он, берясь за штопор. – Хотя лично я, честно говоря, не вижу причин для расстройства. Пассажиры съехали, команда осталась! Будем рулить против бури!
О том, что Тинка, возможно, здорово прогадала, уехав перед выходными, Лерка подумала следующим утром, когда к ним в гости зашел Денис.
– Ребята, я вам поляну накрыть обещал, но погода сегодня нелетная, – начал он с порога. – Так, может, тогда у вас посидим? Или у меня? То, что на стол накрыть, у меня готово!
Действительно, по небу сегодня лениво ползли низкие лохматые тучи, периодически просыпавшиеся на землю дождем. Мелким и редким, но для того, чтобы испортить пикник, этого вполне хватало. Лерка только порадовалась – погода словно шла ей навстречу, избавив от необходимости выдумывать предлог, чтобы не выходить из дома.
– Давайте здесь! – выпалил Эдька, пока остальные еще только осмысливали ситуацию. – Катюха у нас как раз солянку готовит, и, кажется, это чудо кулинарного искусства уже скоро будет готово.
– Заметано! Тогда, может, поможешь мне? – попросил Эдьку Денис.
– Да нет проблем! – Эдька, уже добрых полчаса тосковавший под кухонной дверью, как кот возле закрытой банки со сметаной, радостно ухватился за предложение.
– Стаська, пошли быстрее стол разбирать в гостиной! – всполошилась Лерка, решив, что гостя такого уровня, пусть и самозваного, на кухне принимать несолидно.
Эдька и Денис вскоре вернулись с большими сумками: скидали все в них, чтобы управиться за одну ходку. Лерка только успела набросить скатерть на стол, как там же появились колбасы, сыры, и рыба, и бутылки, и даже торт с конфетами. Вроде и преждевременно, но места хватало, а торт оказался уж очень красивый, вот и выставили, чтобы радовал глаз. Впрочем, Катюхина солянка, пусть и без изысканных украшений-завитушек, но разожгла всем аппетит куда лучше, силой своего аромата.
– Катюша, я уже успел узнать, что вы чудесно готовите, но теперь вижу, что вы просто настоящая волшебница, – сказал Денис, усаживаясь за стол. – Кстати, я еще не поблагодарил вас за те вкуснейшие салатики, что вы мне дали с собой в дорогу.
– Поблагодарили. Когда я их вам вручала, – пробормотала смутившаяся Катюха.
– О, тогда это была лишь формальность! А истинное чувство благодарности я испытал позже, когда все это попробовал.
– Ну, тогда уж и солянки отведайте, – Эдька нетерпеливой рукой разложил ее из супницы по тарелкам. – Да, наша Катюха чудо как готовит! Правда, характер у нее скверный, но это уж как и у большинства гениев.
– Скверный?! – Катюха от возмущения даже перестала стесняться.
– А кто бедного невинного Эдика постоянно обижает на кухне?
– Невинного?! – еще больше возмутилась Катюха. – Да если бы у меня был выбор, я бы лучше мышей на кухне завела, от них было бы меньше вреда!
– Катюш, признаюсь честно: я бы, наверное, тоже не удержался, – сказал Денис, отдавая должное солянке.
– Ой нет, с Эдькой даже нашествие саранчи не сравнить, – страдальчески сморщилась Катюха.
– Саранча – это та, что приезжала во вторник, – нахмурился Денис. – И кстати, давайте выпьем за ее удачное изгнание!
Выпили. И вечер удался. Даже Лерка – и та в конце концов на время отвлеклась от мрачных мыслей о своих проблемах и предстоящих похоронах. О жене Денис больше ничего не стал говорить, только в ответ на расспросы мальчишек заметил, что хорошего сказать нечего, а плохого говорить не хочется. Что, надо сказать, настроило Лерку в его пользу. Зато Денис охотно рассказал о своих разъездах. Работа у него была хлопотная, неспокойная, но вместе с тем насыщенная и не лишенная интереса. Потом мальчишки вкратце обрисовали ему свою учебу. Денис заинтересовался, узнав, что они будущие экономисты, и что как Эдька, так и Стаська фактически уже работают по специальности. Про Тинку Денис так и не спросил – наверное, видел, как она уезжает. А может, даже успел с ней поговорить перед отъездом, так что и сам знал, куда. Зато познакомился с другой своей соседкой, с Пуговкой. Та вначале отсиживалась под диваном, но затем, убедившись, что незнакомый человек не собирается ее там отлавливать, вылезла и разлеглась уже на диване.
– Какая красавица! Настоящая аристократка! – восхитился Денис.
– А где у Пуговки пяточки? – проникновенно спросил успевший захмелеть Эдька.
Вопрос был задан неспроста: кошка, боявшаяся щекотки, сразу вскинула переднюю лапку, предупреждая, что так просто хулигана к пяточкам не подпустит. Только вот жест получился не угрожающим, а изящным и очаровательным, как и вся кошка в целом.
– Это ты мне, типа, когти показываешь, да? – тем не менее уточнил Эдька. – А ты в курсе, что на твоих лохматых лапах этих когтей даже угадать невозможно, а не то, что увидеть?
– А ну, оставил ребенка в покое, а то я тебе сейчас свои покажу! – не выдержала Катюха.
– А погладить ее можно? – спросил Денис. – Сегодня я могу себе это позволить.
– Можно, – кивнула Катюха. – Она вообще-то безобидная, самое страшное – зашипит, да и то лишь в крайнем случае.
На Дениса Пуговка не стала шипеть, обнюхала и доверчиво прищурилась под его рукой.
– Прелесть какая! И глазки действительно как пуговки! – восхитился Денис. (Никто не стал его разочаровывать, рассказывая, что своим именем кошка обязана отнюдь не красивым глазкам.) – А какая она мягкая! Это что за порода?
– Да кто ее знает? – Катюха пожала плечами. – Может, и правда породистая?
– Что значит «может»? – не понял Денис. Ему объяснили, откуда вообще появилась Пуговка. Взялся за это Эдька, поэтому рассказ получился красочный, в лицах, даже едва не задавившие кошку с Катюхой машины – и те получились у него убедительно.
– Эдька, тебе в артисты надо! – отсмеявшись, сказал Денис. Потом уточнил: – Ничего, что я так, по-свойски?
– Да ничего, конечно! Я еще манию величия не успел отрастить, – Эдька хлопнул себя по плоскому животу, как будто именно там это и должно было находиться.
– А я-то все гадаю, почему этого проглота с кухни никак не выгнать, – прозорливо заметила Катюха. – А он там, оказывается, манию отращивает! Теперь буду знать!