Девушка замешкалась лишь на секунду, но этого было достаточно, чтобы Алан вырвался и бросился ко мне. Оба — и он, и Вэрди, — сейчас стояли за моей спиной, и, даже не оборачиваясь, я ощущал их страх. А Джина Кац внимательно смотрела на меня своим единственным глазом — смотрела зло, холодно и явно оценивающе. Наверняка от неё не укрылся тот жест, после которого я ощутил в кармане очень неприятную и такую несвоевременную пустоту. И, сделав верные выводы, она усмехнулась:
— Лучше отойди.
— Ты хочешь, чтоб я ещё что-нибудь сделал? — я вежливо приподнял бровь. — Почистил твои туфли?
Принцесса шумно выдохнула за спиной и сжала пальцами край моей куртки. Я, не двигаясь и не отводя взгляда, продолжил:
— На каком основании ты нападаешь на моего сына?
Теперь выдохнул Алан — удивлённо. Я усмехнулся, видя, что привёл в замешательство и Кошку. Но оно длилось недолго: рука взметнулась, и хлыст сухо щёлкнул в сантиметре от моего уха. Когда я не шевельнулся, на ее лице отразилась явная досада, а потом изумление. Но всё же девушка продолжила:
— После следующего удара станешь слепым на один глаз, можешь выбрать, на какой. Это не твои дети, это крысы. Отойди от них.
Не поворачивая головы, я окинул окружающее пространство взглядом. Ни одного человека… чёрт возьми. А пару секунд назад захлопнулось последнее окно в доме напротив. И я, чуть шире раскинув руки и посмотрев на девушку исподлобья, упрямо возразил:
— Мои.
— Тогда пусть снимут перчатки, — дёрнула плечом нападающая.
— Ты не «бык», чтобы приказывать, что нам делать, — огрызнулась из-за моей спины Вэрди.
Щурясь, Кошка сделала шаг в нашу сторону:
— А я тебя, кажется, видела с этим щенком из Управления. На этот раз он тебя не защитит, а у твоего нового дружка даже оружия нет.
Она не спешила — упивалась своим превосходством. А я понимал, что, в общем-то, у нас нет особого выбора. Может быть, если я попытаюсь драться, Вэрди и Алан успеют убежать, но если я правильно помню, что Вэрди говорила мне про Котов, то…
— Леон, мне надоело! — Джина Кац оглянулась на автомобиль. — Проломи ему череп.
Рослый парень в кожаной куртке выпрыгнул из салона, но тут же замер, глядя куда-то за мою спину. И его сестра тоже замерла. Я боялся обернуться — что-то подсказывало, что это мог быть простой отвлекающий ход, чтобы снести мне голову. И я лишь сжимал кулаки, напряженно выдыхая через нос и готовясь броситься на первого из Котов, кто сделает хотя бы одно движение в нашу сторону. Но тут тишину разрубил новый голос:
— Именем закона я приказываю фройляйн и герру Кац отойти. Иначе стреляю без предупреждения.
Говоривший медленно поравнялся со мной, и я услышал принцессин возглас удивления. Похоже, она знала этого человека. А я смотрел на стянутые в низкий хвост светлые волосы, лицо со слегка заострёнными чертами и деловой костюм, так не подходящий к угрожающей уверенности, с которой незнакомец держал в каждой руке по пистолету. Окидывая мужчину взглядом, я невольно обратил внимание на странность — левая манжета рубашки была испачкана в крови, такое же пятно было и внизу правой брючины. Но я забыл об этом, как только незнакомец снова заговорил, не переставая целиться:
— А сейчас вы садитесь в машину и уезжаете.
Неужели испугается?
Она смотрела всё так же злобно, но на этот раз злоба была другая — не торжествующая, а бессильная. Я не совсем понимал, что заставило Котов остановиться. Почти наверняка странный парень с хвостом не смог бы застрелить их одновременно, да и комплекцией он уступал Леону. Но… они стояли неподвижно. И, будь они действительно котами, я наверняка увидел бы, как они шипят и выгибают спины — словно на них скалился большой белый волкодав. Они боялись, и вывод напрашивался сам собой: незнакомец был какой-нибудь важной шишкой — либо преступником, либо политиком. И вскоре моя догадка подтвердилась:
— Как скажешь, — процедила сквозь зубы Джина. — Я с тобой ещё за это поквитаюсь, если за меня это не сделают твои же приятели из Кабинета. Пойдём, Леон!
Развернувшись, они направились к автомобилю. Незнакомец не опустил пистолетов, пока за Котами не захлопнулась дверца. Мотор заревел; сорвавшись с места и сделав вираж, автомобиль исчез в широком переулке. Только тогда мужчина убрал оружие в кобуры, довольно нелепо смотрящиеся с деловым костюмом. А потом я услышал тихое чириканье, и вдруг из нагрудного кармана пиджака высунулся попугай.
— Что за… — начал было я. И вдруг почувствовал приступ разрывающей головной боли.
Иногда они случались со мной, и я не понимал, почему. Карвен, девочка, с которой дружила Принцесса, предположила, что причиной были мои воспоминания. Я не знал, может ли голова при амнезии болеть, если что-то или кто-то из прошлого оказывается рядом. Но кое-что я сейчас понимал вполне отчётливо: странного парня и его птицу я когда-то знал.
И оказался прав.
— Дети, с вами всё в поря… — он обернулся к нам и осёкся.
Взгляд моментально переметнулся с выглядывающих из-за моей спины Вэрди и Алана на меня. Кажется, незнакомец побледнел ещё сильнее. В несколько быстрых шагов он оказался рядом:
— Ник, это ты? Какого чёрта ты здесь делаешь?
Я молчал. Прежде чем ответить, пытался прочесть, что отражается на ухоженном лице. Кажется, радость и одновременно удивление. Но это было не всё, где-то глубоко-глубоко в светлых внимательных глазах таилось подозрение. Сглотнув, я медленно ответил:
— Извините, но… я вас не помню.
Белёсые брови удивлённо приподнялись:
— Ник, что с тобой? Это же я, Вилл! Вильгельм Байерс. Правительственная школа, до того, как твоя мать увезла тебя в Штаты!
Головная боль усилилась, я покачнулся и тут же почувствовал, как Вэрди поддержала меня, крепко вцепившись в мой локоть. Вскинув глаза на Байерса, она довольно резко заявила:
— Он головой ударился, отстаньте от него!
— Это правда, Ник?
И снова я почувствовал себя под прицелом: Байерс не сводил с меня взгляда. На этот раз я видел только искреннее беспокойство. Очень медленно я протянул ему руку и кивнул:
— Да. Но всё равно спасибо, что помогли.
Узловатые сухие пальцы порывисто сжали мою ладонь, и я улыбнулся:
— Надеюсь, я вас вспомню. Но, наверно, нам лучше будет сейчас уйти.
— Да, вот именно, у нас есть дела! — вмешалась Вэрди.
На лице девочки я видел явное недовольство. На улыбку Байерса она ответила взглядом исподлобья и дернула меня за руку:
— Пошли, Скай.
— Скай? — медленно повторил Вильгельм, гладя большим пальцем своего попугая. — Какое у тебя интересное новое имя, Ник. Но может, тебе стоит обратиться в больницу и попытаться восстановить память?
— Я не помню, как оказался в этой стране, — глухо ответил я. — И не уверен, что хочу, чтобы слишком много людей знало, что я здесь.
— Здраво, — Байерс нахмурился, будто задумавшись о чём-то. — Но что ты собираешься делать дальше?
— Пока я собираюсь проводить Принцессу в магазин, — пожал плечами я.
И неожиданно увидел улыбку:
— Хорошо, что ты их защищаешь, Ник… Скай. Пойдёмте, я вас подвезу.
Вэрди открыла рот, явно собираясь отказаться, но я поспешно кивнул:
— Спасибо. До ближайшего большого магазина, если вам…
— Тебе.
— … тебе не трудно.
Принцесса одарила меня очень сердитым взглядом, и Вильгельм Байерс явно заметил его. Снова улыбнулся и сказал:
— Не бойтесь. Я не разделяю взглядов большинства. И не буду надоедать вам своим присутствием слишком долго, только подвезу.
— Спасибо, — буркнула девочка, но её тут же перебил Алан:
— Вау!
Он смотрел на вылезшего из кармана Байерса попугая, точнее, на его странное механическое крыло. Мужчина осторожно взял птицу в ладони и первым направился к машине.
Когда мы все сели в белый «Фольксваген» — я вперёд, а Вэрди и Ал назад, — Вильгельм выпустил попугая, и тот тут же примостился изобретателю на плечо. Мальчик начал с восторгом рассматривать маленькие шестерёнки и металлические пластины, составлявшие каркас крыла. Вэрди, скрестив на груди руки, отвернулась к окну.
Байерс завёл мотор, и, едва мы тронулись, повернулся ко мне:
— Ты совсем ничего не помнишь? Как мы прогуливали занятия, как ты помогал мне сдать нормативы по стрельбе?
Я ненадолго задумался, потом мотнул головой:
— Я даже не помню, умел ли стрелять.
Он прищурился, глядя на дорогу. Вид у него был расстроенный. Помедлив, я заговорил сам:
— Я не знаю, поможет ли это, но… может, ты расскажешь мне… хм… историю моей жизни? Откуда я тебя знаю?..
Байерс глубоко задумался. Я понял, что он пытается решить, с чего начать. Наверно… я тоже встал бы в тупик, если бы человек, потерявший память, попросил пересказать его жизнь. И всё же он заговорил:
— Год 197*, специализированная школа, курируемая правительством. Твоя мать была дипломатом, мои родители — разведчиками. Мы проучились вместе до семнадцати лет, на седьмом курсе попали на стажировку в разведуправление.
— Значит, я был шпионом с юности? — с любопытством уточнил я. Надо же… значит, стрелять я, скорее всего, всё-таки и правда умею.
— В некотором роде, — кивнул Байерс. Попугай издал довольно громкое чириканье и, хлопая крыльями, перебрался ко мне на голову. — Не удивляйся. Он тебя очень любил.
— Что было потом?
— Твоя мать вышла замуж за американца и сбежала вместе с тобой из страны. Ты был счастлив.
В голосе зазвучала некоторая обида, но он подавил её. И всё же я испытал некоторые угрызения совести. Оказывается, я был скотиной…
— …А я остался. Но я тоже проработал недолго. Моих родителей ликвидировали, когда они… — на лицо легла тень. Руки дрогнули, но лишь по тому, что пальцы на руле сжались чуть судорожнее, я заметил это, — не справились. И мне пришлось тоже покинуть страну, меня выслали к тётке, и я стал обычным полицейским.
— О… — помявшись, я всё же робко сказал: — Мне очень жаль… а… кем стал я?
— В последнем своём письме ты написал, что мать отдала тебя в колледж, где занимались разработкой ЭВМ. Наверно, она не хотела тобой рисковат