— Он сказал то, что и должен был, — тихо ответил Скай, подходя ещё ближе и прислоняясь спиной к одному из двух старых деревьев — тому, которое ещё не так сильно клонилось к воде.
— И давай оставим это.
Я подошла и остановилась напротив. Совсем близко. Протянула руки и коснулась меха на воротнике его летной куртки.
— Он не верит тебе? Ну и черт с ним. А я верю.
Скай накрыл мои ладони своими и прошептал:
— Спасибо, принцесса.
Когда он наклонил голову и прижался лбом к моему лбу, у меня закружилась голова, и я зажмурилась. Я чувствовала на губах его дыхание и не могла шевельнуться, боясь, что это кончится. Его пальцы быстро скользнули по моей щеке и остановились на подбородке.
Открывая глаза, я улыбнулась:
— Ты холодный. А руки тёплые.
Он молчал. Пальцы дотронулись до уголка моих губ. Первый порыв был — прижаться ещё ближе. Второй — отстраниться. Кажется, внутри меня жил кто-то испуганный… кто-то, боящийся такой близости, таких нежных прикосновений, таких тихих слов. Не узнавая своего голоса, я попросила:
— Пойдём к поезду. Я замёрзла.
Он снова снял с себя куртку и накинул на меня. Я сжала его руку, задержав на своём плече. Мне казалось, я покраснела, и поэтому чуть подняла воротник, пытаясь уткнуться в него носом. Скай улыбнулся. И, больше не говоря друг другу ничего, мы вернулись в лагерь.
Инспектор
[Дорога на город, около чeтырeх]
Кажется, она шла со стороны лагеря. Раньше Карл никогда не видел дочери Леонгарда и сейчас, если бы автомобиль просто проехал мимо, ни за что не догадался бы, что перед ним крысёнок. Но Вильгельм Байерс чуть сбросил скорость и, проводив светловолосую девушку в шубке долгим взглядом, сказал:
— Интересно… что она там делала?
Карл не сомневался, что начальнику Управления по особо важным делам пришла та же мысль, что и ему. Восточная колея была заброшена, и люди уже давно сюда не ходили, ведь это место не имело шанса когда-нибудь стать прежним. И Карл не удивился бы, если бы оказалось, что лагерь Вэрди действительно где-то здесь, недалеко. Подтверждая эту догадку, Байерс неожиданно развернулся к инспектору:
— Проводите её. Если вам удастся вызвать у неё доверие, это может сыграть нам на руку.
— Это просьба или…
— Приказ, — перебил Байерс. — Вы ведь понимаете, что нам сейчас не нужны никакие неожиданности. Если девчонку послал к ним отец…
— Я сомневаюсь, — возразил Ларкрайт.
— Вот и проверьте.
Мысль о том, что он не встретится с Вэрди, обеспокоила инспектора. Но особого выбора у него не было, и он кивнул, открыл дверцу машины и вышел. По каменистой промёрзшей земле он быстро достиг колеи и пошёл вдоль неё, постепенно догоняя девочку. Теперь он видел её вблизи, и она оказалась невысокой и худой. Услышав шаги, она обернулась и подняла на Карла свои тёмные пронзительные глаза:
— Зачем вы за мной идёте? Кто вы такой?
Она даже говорила не так, как все они, — со спокойной вежливостью и надменностью взрослой женщины. На несколько секунд Карл задумался, потом решил сказать правду:
— Я полицейский. И маленьким фройляйн опасно ходить одной в таких местах.
Накрашенные глаза слегка сузились, девочка фыркнула и презрительно повторила как будто про себя:
— «Маленьким фройляйн…» — и тут же обаятельно улыбнулась, точно взяв себя в руки. — За меня не надо беспокоиться, герр. У городской черты меня встретит машина. Идите куда шли.
— Я провожу вас, — твёрдо сказал Карл.
— Я же сказала, — она чуть ускорила шаг, — что в этом нет необходимости.
— Мне не хочется, чтобы с вами что-то случилось, — Карл догнал её и пошёл рядом.
Девочка спрятала нос в меховой воротник:
— Таким, как вы, — людям в форме — стоит найти себе другое занятие. Лучше бы вы…. — почему-то голос её странно дрогнул, — охраняли тех, кому это действительно нужно!
Карл неожиданно понял, о ком она говорит, и, поправив очки, спросил:
— Вы ведь о том лагере «крысят», что находится неподалёку?
Сильва нахмурилась:
— Вы знаете о нём и до сих пор не уничтожили? Как странно.
— Вы знаете о нём, а ваш отец ещё нет? Как странно.
Девочка резко остановилась и снова сверкнула на инспектора глазами:
— Мой отец? А причем тут…
Она не закончила. У неё задрожали губы. Карл стоял и смотрел на девочку — на маленькие сжатые кулаки, сдвинутые брови, блестящие глаза. Сдерживая дрожь, Сильва прикусила нижнюю губу — резко, до крови. Ещё несколько секунд она стояла, потом села прямо на рельсы и закрыла руками лицо. Плечи затряслись, и девочка тихо заплакала. Встревоженный Ларкрайт наклонился над ней и тихо позвал:
— Фройляйн Сильва… Что случилось?
Она не ответила. Карл осторожно тронул ее за плечо:
— С Вэрди что-то случилось?
Девочка убрала руки от лица и подняла голову:
— Вы… — голос звучал сипло, совсем взросло и устало, — знаете её? Откуда?
— Она мой друг, — просто ответил Карл. — Я однажды помог ей, и с тех пор мне кажется, что я должен за ней присматривать… — удивлённый тем, как легко произнёс эти слова, он поспешно поправился. — Нет… не так. Не должен. Хочу.
— Присматривать? — кривая усмешка мелькнула на бледном личике с накрашенными тёмной помадой губами. — За ней есть кому присматривать, вы немного опоздали.
— О чём вы? — негромко поинтересовался Ларкрайт.
— Неважно, — девочка дёрнула плечом и начала быстро стирать с лица слёзы. — Боже, какая я дура…
После этого она попыталась улыбнуться, но из уголка глаза снова скатилась слезинка. Опуская голову, Сильва произнесла:
— С ней всё хорошо, у них теперь есть защитник. Настоящий. Если бы только это помогло…
Последняя фраза была произнесена совсем тихо, но Ларкрайт услышал её и спросил:
— Помогло от чего? Или… от кого?
Девочка побледнела ещё сильнее. Протянув руку, она резко схватила Ларкрайта за воротник и притянула к себе:
— Что вы знаете? Что?
Ларкрайт вгляделся в её лицо — на черные подтеки туши, бегущие по щекам, на мокрые от слёз ресницы и нахмуренные брови. И неожиданно странная мысль пришла ему в голову. Эта девочка была совсем не проста. Она догадывалась. Догадывалась, что не всё из того, что делал её отец, находится в рамках закона. И она боялась.
— А что знаешь ты? — негромко спроси Карл.
Она отвела глаза, не обратив внимание на то, что к ней обратились уже не как к даме:
— Вэрди — мой друг. Я тоже не хочу, чтобы с ней что-то случилось.
— А что-то может с ней случиться? — Карл протянул ей руку, помогая подняться. Девочка продолжала вытирать слёзы, не обращая ни малейшего внимания на размазывающуюся по лицу тушь. На то, что маленькая женщина исчезает, а вместо неё появляется ребёнок с испуганным взглядом. Сильва отвернулась и снова пошла вперёд. Карл последовал за ней.
— Вэрди что-то угрожает? — снова спросил он. — И ты знаешь, что?
— Нет, — она ответила слишком быстро, чтобы он поверил. — Я ничего не знаю. Ничего.
— Тогда почему ты плакала?
Сильва пнула камушек и пошла быстрее:
— Потому что мне страшно. Сейчас всем страшно, вы не заметили? Вам, наверно, тоже?
Он заметил. И остро вспомнил сегодняшний приступ боли, обрушившийся на него утром. Это было похоже на… маленькую смерть. Да, теперь, когда он вспоминал это, ему казалось именно так. Но слишком долго думать об этом он не собирался. Это была случайность. Всего лишь случайность. И Карл задал новый вопрос:
— Чем занимается сейчас твой отец?
— Это интересует полицию или вас?
— Послушай, Сильва… — Карл надеялся, что его голос звучит спокойно. — Если ты думаешь, что мы хотим арестовать его, то ты ошибаешься. Мы просто встревожены тем, что в последнее время пропали несколько детей. Дело в том, что твой отец недавно сделал одно очень важное открытие… в медицине.
— И какое? — девочка выжидательно приподняла брови.
Карл замялся. Они пересекли колею, свернули и прошли под щитом, с которого всё ещё улыбалась Госпожа Президент. Щит стоял на границе города, после него заброшенные бараки и лачуги сменялись более-менее благоустроенными домами.
И всё это время Ларкрайт молчал, пытаясь подобрать нужные слова. Вспомнив то, что Леонгард говорил им о трансплантации органов, он всё больше понимал, что ни за что не сможет сказать об этом Сильве. Что-нибудь вроде «Мы подозреваем, что твой папа режет детей». Разве это возможно? Рихард бы смог и даже выбрал бы более резкие выражения, если бы был убеждён, что дочь Леонгарда знает правду и захочет как-то помочь. А инспектор был в этом вовсе не уверен. И вскоре девочка подтвердила это: не останавливаясь, она процедила сквозь зубы:
— Что бы вы ни сказали, я не буду вам помогать против папы.
— И Вэрди ты тоже помогать не будешь? — уточнил он.
И снова увидел в ее глазах слёзы:
— Оставьте меня уже с этими вопросами. Он… — она глубоко вдохнула и продолжила: — Он не убьёт её. Он её не убьёт, слышите? Он никого не убьёт, это всё неправда, я не верю!
— Что неправда? — Карл снова остановился и придержал её за плечо. — Я ведь пока ничего тебе не говорил.
— Вы думаете, у меня нет глаз? Мои видят лучше, чем ваши!
— И что же они видят? — Карл огляделся. — И кстати, где твоя машина?
— У меня нет машины, — Сильва хмуро посмотрела себе под ноги, на стоптанные сапожки — носы у них были в грязи и царапинах. — Мой водитель что-то подозревает. Он может сказать папе, и тогда…
— Он что-то сделает с тобой за то, что ты ходила в лагерь. Верно? Ты боишься его?
Сильва снова усмехнулась:
— Верно, сделает. Нет, не боюсь. Я ничего не боюсь. Никогда не боялась.
Карл сжал её плечо и заглянул в глаза:
— Слушай меня внимательно. Чарльз Леонгард узнал, что органы тех, кого он называет «крысятами» можно пересадить любому человеку и они приживутся. Ты понимаешь, что это означает? Об этом открытии не знает никто, кроме него.
Сильва упорно молчала. И Карл продолжил: