— Ты можешь пойти со мной в полицию и рассказать обо всём, что вызывает у тебя подозрения. Если ты боишься возвращаться после этого домой, я…
— Вы глухой, герр полицейский? — девочка резко сбросила с плеча его руку. — Я же сказала. Я НЕ БУДУ вам помогать. Что бы ни делал мой отец. Потому что я люблю его.
— Даже если он убьёт твою подругу? — чувствуя, что теряет терпение, уточнил Ларкрайт. — Даже если он уже кого-то…
Он знал, что опять увидит слезы боли и отчаяния, и жалел о таких поспешных и грубых выпадах, выпадах в духе Рихарда Ланна. Они работали со взрослыми и работали с одиночками. Но совершенно не работали с теми, кто кого-то любил. Холодные пальцы девочки неожиданно крепко сжали его ладонь:
— А вы защищайте её, если вы её тоже любите, — прошептала Сильва. — Просто защищайте.
Карл знал, что стоит за этими словами. «И пусть мой отец зарежет кого-нибудь другого». Именно так маленькая девочка в тряпках взрослой фрау и думала. Это было написано на решительном хмуром лице. Первая мысль Ларкрайта тоже могла бы скорее принадлежать Рихарду: схватить за руку и волочь в полицию. И там убедить всё рассказать, убедить любыми способами. Слишком много жизней было под угрозой. Ведь совету Сильвы было невозможно последовать: никто не выделит патрульно-караульные отряды для защиты таких, как Вэрди. По крайней мере… Свайтенбах точно не выделит. А если подобное решение примет Гертруда Шённ, то её уничтожит собственное правительство. И тем не менее, Карл справился с собой и мягко ответил:
— Я буду её защищать. И я провожу тебя до дома. Поедем на метро.
Сильва нахмурилась:
— У меня нет денег. Я… не рассчитала, потратив почти все на продукты для Вэрди, а то, что осталось, хватило только на один жетон. Я просто… — она глубоко вздохнула, — впервые за последние двенадцать лет не поехала на машине и забыла обо всём. Всё так поменялось, и… мне нужно до Шеренгассе.
— Я за тебя заплачу, не переживай, — Карл, уже успевший окончательно взять себя в руки, поправил волосы. — А ты не боишься, что твой отец заметит, как долго тебя не было, и заподозрит что-то?
Они пересекли полупустую улицу и направились к темневшему впереди проходу — на станцию метро вели обшарпанные крутые ступени. Сильва покачала головой:
— Он обычно не звонит мне в течение дня, а если и позвонит, то я всегда смогу сказать, что принимала ванну. Слуги привыкли, что я запираюсь в комнате надолго… — она криво улыбнулась, — я крысёнок, им же лучше. Они редко подходят ко мне ближе, чем на расстояние нескольких метров. Главное — проскользнуть незамеченной… или сделать вид, что я только что вышла поиграть с собаками.
Карл, всегда носивший с собой несколько жетонов на метро, бросил один в щель, и Сильва прошла через турникет. Карл следом за ней. В это время в метро было много людей, и некоторые из них подозрительно поглядывали на странную пару — маленькую девочку в шубке и долговязого полицейского рядом. Но, точно почувствовав это, Сильва стянула тонкие перчатки и как бы невзначай продемонстрировала всем чистую кожу между большим и указательным пальцем. Постепенно пассажиры потеряли к Ларкрайту и его спутнице интерес.
В поезде Сильва сразу прислонилась к спинке сиденья, прикрывая глаза. У неё был очень усталый вид. Карл понимал, что девочка не привыкла так много ходить. И невольно почувствовал жалость. Сильву держали в клетке, пусть и сделанной из какого-то дорогого металла.
Она упорно молчала, Карл стал смотреть в окно. Неожиданно он услышал неприятную, резкую трель телефона. Вытащил его, взглянул на экран и ощутил, как сердце ушло в пятки. Поезд остановился, неприятный голос объявил название станции, и, когда наступила относительная тишина, Ларкрайт принял вызов:
— Да, — он прикрыл трубку ладонью, надеясь, что это хоть немного ослабит шум.
— Ты спишь? — голос Ланна звучал мягко.
— Уже нет, — неопределённо ответил Карл.
— Как ты себя чувствуешь?
— Всё в порядке.
— У меня есть новости. Я приеду к тебе часа через полтора, хорошо?
— Что-то о…
— Да, — быстро отрезал Рихард. — Жди меня. Думаю, об этом пока рано говорить по телефону. До связи. И… отдохни ещё немного, прости, если разбудил. Не вздумай никуда выходить, понятно? Котов видели в городе.
— Я понял, — глухо отозвался Ларкрайт.
— Тогда до связи.
Комиссар отключился в тот же миг, когда невидимая женщина объявила, что закрываются двери. Карл выдохнул, убрал телефон и увидел, что Сильва пристально на него смотрит:
— Он ваш отец?
— Нет, что ты… — ощущая, что невольно краснеет, Карл бросил рассеянный взгляд на сидящую напротив женщину. — Он мой начальник, ты же слышала, я назвал его «герр Ланн».
— Но вы так говорили, будто родственники…
— Я должен ему подчиняться.
— И вас это не раздражает? Когда кто-то вас держит и контролирует? Вы же взрослый.
Карл невольно усмехнулся и промолчал. Но Сильва ждала ответа. И Ларкрайт вздохнул:
— Мы работаем вместе уже не первый год. Он немного чудной, но я люблю его как… наверно, так, как ты любишь отца. У меня здесь нет никого из близких… отец вообще умер. Я не из этого города. А герр Ланн беспокоится, потому что утром была волна каких-то странных приступов по всему городу… и у меня был похожий…. Говорят, это почувствовали все родители, хотя у меня ведь нет детей. А твой отец…
— Нет, утром он спокойно выпил кофе и пошёл на работу. Папа всегда очень рано встает и некоторое время работает. У него лаборатория в… — она осеклась, неожиданно снова побледнев, но тут же продолжила: — в доме. И он работает и там, и в своём институте. Он вообще много работает, а сейчас ещё и в больнице, и… — она замолчала, — очень устаёт.
Поезд снова остановился. На этой станции они вышли и вскоре вновь оказались на улице, под мелким колючим снегом. Карл и Сильва шагали молча, девочка иногда тревожно оглядывалась — Ларкрайт догадывался, что она боится встретить отца. Но вскоре фройляйн Леонгард указала пальцем на большой особняк:
— Это мой. И отсюда вам лучше идти назад. Не хочу, чтоб вас видели. Если увидят меня, я всегда смогу сказать, что мне захотелось прогуляться.
— Хорошо, — Карл послушно остановился. — Но я дождусь, пока ты войдёшь в дом. Когда будешь в своей комнате, — зажги свет. Я буду знать, что всё в порядке.
— Почему вы волнуетесь обо мне? — девочка удивленно взглянула на него. — Я же отказалась вам помогать.
— И что? Это не значит, что я хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — просто ответил инспектор.
Девочка молча кивнула. Пройдя несколько шагов, обернулась и сказала:
— Будьте осторожнее.
Вскоре она скрылась. Через десять минут в маленьком окошке второго этажа вспыхнул свет. Ларкрайт развернулся и пошёл в сторону метро.
Он достиг своего дома уже через полчаса. Поднялся по ступеням и под радостный лай Спайка вошел в квартиру. Невольно он поймал себя на том, что идёт осторожно, внимательно вглядываясь в каждую тень и силуэт. Мысль о Котах не давала ему покоя. Конечно, он не боялся, но всё же лучше было проявить внимательность. Заперев дверь, Карл подошёл к своему дивану и, не раздеваясь, рухнул на него. Чтобы хотя бы немного поспать до прихода Ланна. И как-то очень быстро, кажется, меньше чем за минуту, он провалился в забытье.
Летчик
[Восточная Жeлeзнодорожная Колeя, 20:40]
Эта ночь была холодной — ветер так и свистел. Воздух леденел, вдыхать его становилось невыносимо тяжело. И в который раз я подумал, что заброшенный поезд — не самое надёжное убежище… детей нужно было уводить отсюда. Ближе к городу, в нормальное место. Там, где не придётся выставлять дозорного, как сделали сегодня: первую половину ночи дежурить вызвался Робин.
Мой сон был тревожным — я снова видел прошлое, и на этот раз намного отчётливее… Люди в серых деловых костюмах обрели лица. Я различил и точёные носы маленьких самолётов — во сне я знал название и даже имя каждого из них. Эти самолеты были совсем новыми, только что сошедшие с конвейера, и предназначались… разведчикам. Исходившие от них сигналы глушили любые радары, даже приграничные, и…
Я медленно открыл глаза. Боль, расколовшая голову, была такой сильной, что спазм сковал и мое горло, я даже не мог кричать…
Самолёты. Маленькие блестяще самолёты, о таких мы мечтали во времена Медленной Войны, ведь эти чёртовы красные нещадно сбивали наши машины. Их система наблюдения была универсальной, и… откуда же я всё это помню?
Боль терзала мой мозг, отдаваясь в висках. Я перевернулся на бок, уткнулся лбом в жёсткую деревянную спинку. Нет, нет, нет. Не может быть…
Стоило зажмуриться — и уже не во сне я совершенно отчётливо увидел полутёмный кабинет. Несколько человек рядом со мной.
…Мы сидели за круглым столом, заваленным досье, фотографиями, списками. Там же была и географическая карта, по которой намечали маршрут — через глубокий синий океан… красная цепь булавочных головок — от города с названием Н. и до города с названием В., уже на другом континенте. Люди смеялись. Переговаривались. Постукивали по столу пальцами и много курили, дым поднимался к потолку и уходил через вытяжку. Орёл с эмблемы на стене равнодушно смотрел на меня пустыми жёлтыми глазами. Потом…
Вдруг все погасло. Тихие шаги раздались с улицы. Знакомые. Крадущиеся, осторожные… я приподнялся на локте и шепотом позвал:
— Принцесса?
Заскрипела дверь. Маленькая фигурка в темноте была едва различима. Вэрди подошла и села на край моей скамьи.
— Ты не спишь?
— Нет, — ответил я, стараясь различить в темноте её лицо. — А ты?
И почему я спросил это… Раз она здесь, то уж точно не спит. Принцесса не ответила. Всё так же встревожено глядя, прошептала:
— У тебя болит голова?
— Нет, — выдохнул я, надеясь, что она поверит.
— Не ври мне, — пальцы осторожно коснулись моего лба. — Я всегда знаю, когда мне врут. Болит?
— Сильно, — устало признался я, задерживая её ладонь в своей — пылающей, будто обожженной. — Я не знаю, что с этим делать, Вэрди. Мне показалось, что только что вспомнил кое-что, но…