– А то, что он не представляет для меня никакой опасности.
– Ты… – она замялась, – не будешь звонить в милицию, Саша?
– Нет, дорогая. С этим слизняком я как-нибудь без доблестных органов разберусь. Не переживай, все будет хорошо. Я еще заеду домой перед встречей, и мы все обсудим…
Место, куда Марков приехал за полчаса до назначенного времени, было жутковатым. Или так ему казалось, потому что внутри у него, под самым сердцем, совсем не по-мужски подрагивало и покрывалось неприятным холодком, когда он смотрел на вход в парк.
Парк этот закладывался еще, наверное, при вожде всех времен и народов. И помнил и скульптуру девушки с веслом, и пионера с горном. И аллеями ухоженными мог похвастаться когда-то, и аккуратно подстриженным кустарником. Прудик наверняка тут был раньше с рассекающими водную гладь плоскодонками в воскресные дни.
Теперь же от былого великолепия не осталось ничего, и парковая зона превратилась в дремучие заросли. Освещение работало лишь у самого входа, окаймленного полуразвалившейся изгородью кирпичной кладки, и где-то в самой чащобе угадывалось два-три фонаря.
Но, невзирая на темень и запущенность городского сада, Марков минут через десять обнаружил там беспрестанное движение. То засвистит кто-то оглушительно, то ругань матерная полоснет слух, то кусты начнут трещать, будто медведь ломится сквозь густой валежник. И даже смеялись где-то, что совсем уж казалось ему странным.
Разумный человек по доброй воле вряд ли бы осмелился посещать подобное место в половине двенадцатого ночи. Разве что человек этот усиленно искал неприятностей. Но у Маркова выбора не было. Он, наверное, и в пасть к дракону полез бы за тем, что так его интересовало и что являлось для него и его жены залогом их спокойной семейной жизни.
– Все! Пора! – скомандовал он сам себе, когда до назначенного времени оставалось пять минут. – Пока дойду…
Аллея, указанная в записке, начиналась прямо от входа, потом резко брала влево, шла мимо танцевальной площадки, мимо разобранной на фрагменты торговой палатки с торчащими в небо ржавыми столбами, на которые когда-то, наверное, крепилась вывеска, чуть в стороне угадывались останки аттракционов, где как раз и смеялся кто-то. Пройдя еще несколько метров, он обнаружил, что асфальт закончился, фонарей больше нет, и идти дальше ему придется почти в полной темноте.
– Урод! – прошептал он со злостью и полез в карман брюк за фонариком. – Как же я тебя найти-то смогу?!
Поразительно, но нашел он его почти сразу. Более того, ему ни кричать, ни звать не пришлось.
Марков на него едва не наступил, ведя про себя счет своим шагам. И как только – приблизительно метров через двадцать – он узнал по описанию нужное ему место, он и обнаружил того, кто прислал записку.
Мужчина лежал лицом вниз возле скамейки, о которой тоже говорилось в послании, в странной позе. Ноги были вытянуты, руки подобраны так, будто он пытался обнять несуществующую подушку. Мужчина не дышал…
– Да что же это такое, а??? – заорал Марков, обнаружив, что мужчина не дышит, что это не Харитоша и что при нем нет ни сумки, ни пакета, свертка, ничего того, куда можно было спрятать тот злополучный диск, ради которого он тут и находился, и карманы были совершенно пустыми. – Да что же мне теперь делать, а???
Он осел на землю рядом с телом, облокотился о скамейку, потом, повинуясь идиотскому порыву, перевернул труп на спину. Вероятно, мужика убили совсем недавно. Тело не успело еще окоченеть. Прямо под грудью с левой стороны обнаружилась глубокая рана. Убийца опередил Маркова совсем не намного. И возможно, даже видел, как Марков сидел в машине напротив входа в парк и выжидал время. Видел и посмеивался. И знал, что опередит его и заберет то, что предназначалось только Маркову.
– Сволочь! – простонал Марков с надрывом. – Какая же сволочь!!!
Надо было как можно скорее бежать из этого глухого, заросшего парка с тремя едва тлеющими фонарями, в котором оборвалась его последняя надежда на спокойное, безмятежное будущее с Сашкой. Надо бежать подальше от остывающего трупа, но сил не было. И что странно, страх куда-то испарился. Вот когда сидел в своей машине, таращась на черный зев входа в запущенный парк, то все внутренности вымораживало, а теперь…
Нет, испугаться ему все же снова пришлось. И очень сильно испугаться. Когда в лицо ударила яркая вспышка света, Марков подумал было, что убийца вернулся и теперь стреляет по нему из оружия, из которого он застрелил того несчастного мужика. Почему-то не метко стреляет, но слепит, слепит-то как от его неловких выстрелов. Но потом вдруг Маркову не очень любезно приказали стоять и поднять руки вверх.
– В чем дело, господа? – вяло поинтересовался он, все еще не понимая до конца, почему это он жив еще.
– Стоять! И руки подними, чтобы я видел их! – снова прозвучал приказ, и свет, теперь-то Марков понял, что слепили ему в лицо фонарем, сполз на тело у его ног. – Чем ты его, а? Ножом или из пистолета?
– С ума сошли! – фыркнул он, уже стоя с поднятыми вверх руками. – Стал бы я тут сидеть, если бы убил его!
– А чего сидел?
Человека, отдающего приказы, по-прежнему не было видно, но ясно, что он пришел не один, кто-то шустрил с ним рядом и тихо переговаривался с кем-то.
– А я не знаю, чего я тут сидел, – удивился сам себе Марков.
– А зачем пришел тогда сюда?
– Так вот этот… – он указал на лежащего на земле подбородком, – назначил мне встречу.
– Зачем?
– Собирался продать мне компромат на меня и мою жену.
– Как это?!
– Да так… Однажды порезвились мы с супругой в одной частной гостинице, а там, оказывается, камера скрытая стояла. И все наши любовные утехи сняли, ну и…
– Ну и? – поторопил его невидимый.
– Так, я не стану отвечать на ваши вопросы, кто вы вообще такой? – И Марков даже сделал попытку опустить руки, но на него снова закричали, и он опять поднял их вверх. – С кем я говорю?
Тут же вспыхнул свет от другого фонаря и осветил говорившего. Им оказался Орлов Геннадий Васильевич, странно, что Марков не узнал его голоса. С ним еще трое, один в милицейской форме, двое в штатском.
– Теперь ясно? – спросил Орлов. – Отвечать станете?
– Разумеется, – кивнул Марков и руки все же, невзирая на окрик, опустил. – Нет у меня оружия, можете обыскать. А держать так ладони кверху сил просто нет.
– Валер, обыщи его! – приказал Орлов. – И группу вызывайте, огнестрел у нас, судя по всему. А этот мой…
Тот парень, что был в форме, быстро обыскал Маркова, ничего, кроме карманного фонарика, скомканной записки, присланной ему днем, не нашел, все это передал Орлову, отошел в сторону и начал с кем-то связываться по рации.
– Это местный участковый, – пояснил Орлов, уводя Маркова метра на четыре от скамейки, возле которой лежал убитый мужчина. – В дежурную часть местного отдела позвонили и сообщили, что в парке совершено убийство и что, возможно, убийца все еще находится там. Вот так мы вас и нашли.
– Понятно… – проговорил Марков, но тут же кое-что вспомнил и усомнился. – А вы-то здесь каким боком? Это же не ваш район?
– Поехал домой к нашему покойничку. А он мне навстречу из подъезда, да бегом. Думаю, прослежу, может, что интересное и увижу. Приехали сюда. А он потом, дурак, начал петлять, как заяц, и в темноте от меня быстро ушел. Пока я тут дебри прочесывал и молодежь тусующуюся опрашивал, вы нарисовались и фонариком начали подсвечивать, я на свет и пошел, на ребят вон наткнулся, а затем и на вас. Так скажите честно, гражданин Марков, куда дели пистолет с глушителем?
– Почему с глушителем? – Марков зябко повел плечами. – Почему вы думаете, что с глушителем он был?
– Так выстрела никто не слышал. – Орлов усмехнулся, правда, беззлобно. – Странный у нас с вами разговор получается, Александр Иванович.
– Почему странный?
– Так вы у нас на данный момент единственный подозреваемый в убийстве, а я с вами вполне по-человечески, и даже на вопросы ваши отвечаю.
– Так вы же знаете, что я не убивал, – кивнул ему Марков серьезно.
– А кто тогда убил? – Орлов ухватил его за рукав и отвел еще на пару метров и там уже зашипел на него с плохо скрываемым раздражением: – Кто вообще тут всем заправляет, а? Кто?! Кто стоит за всеми этими убийствами? Кто подчищает и что, хотел бы я знать?!
– Не понимаю, о чем вы?
– Ладно, сейчас едем в отделение, там, надеюсь, вы все поймете, – превратился тут же в служаку Орлов, отодвигаясь от Маркова. – И расскажете мне, что творится у вас в фирме! И сейчас, и раньше что творилось! Как вышли вы на убитого…
– Он сам на меня вышел, – перебил его быстро Марков. – Сначала Марго меня шантажировала, потом он перехватил бразды.
– Маргарита?! Вас шантажировала ваша подчиненная Маргарита Шлюпикова?! – ахнул Орлов. – И вы молчали до сих пор?! Хотя… Хотя расчет, наверное, был правильным.
– Почему?
Марков слушал его не очень внимательно. И почти не понимал, куда тот клонит. Важным сейчас казалось то, что ему нечего будет рассказать Сашке. Она сейчас не спит, ждет у телефона, может, даже на мобильный ему звонит, который он выключил специально. А ему рассказать ей совершенно нечего. Как быть-то?!
– Вы все верно рассчитали, Александр Иванович.
Очень ловко он вывернул обе руки Маркову за спину и надел на них наручники.
– Все верно и грамотно, – продолжил он говорить, подталкивая Маркова, потом крикнул участковому: – Валера, этого я пока забираю. Он у нас по делу проходит. Если вашим нужен будет, то милости прошу к нам… Зачем было рассказывать нам о шантаже Шлюпиковой? Ведь тогда вы были бы под подозрением. Тогда не на кого-нибудь, а на вас легло бы подозрение в ее убийстве. Вы убили ее, но ничего не нашли ни в ее кабинете, ни в ее комнате. Вы затихли на время. И даже, может быть, именно вы приказали вашей второй заместительнице уехать, пока все не утрясется.
– А это я зачем сделал? – не понял его размышлений Марков, послушно продвигающийся по аллее к выходу из парка.